Иного не желаю. Часть третья (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна Страница 17

— Не рискуй собой, моя девочка, — прохрипел мужчина. – Пожалуйста, Мадлен, я справлюсь. Я уеду в Америку, в Африку, буду жить лишь мыслями о тебе, и… Мы можем быть счастливы, но раздельно друг от друга.

— Я не позволю тебе связаться с другой сукой! – рыкнула женщина. – Патрик, ты принадлежишь мне. Ты мой по праву.

— Ты знаешь правила, Мадлен — покачал головой Патрик. – Я был бы твоим по праву, не будь у тебя этой метки на шее… Но она всё меняет.

—Не беспокойся, милый, я уже всё продумала, — рассмеялась женщина и дотронулась рукой до своего выпирающего живота. Только тогда я поняла, что вся её прошлая неуверенность и показное страдание были всего лишь искусной игрой великолепной актрисы. Правда, мужчина, принюхиваясь к шее женщины, казалось, не замечал ни радикальной смены её тона, ни тех движений, что проделывала сейчас Мадлен с его телом.

 – Знаешь, я уверена, что зверя Филиппа больше держат наши дети, чем моя брачная метка. Чтобы свести его с ума, мне достаточно будет вытравить то отродье, которое всё ещё зреет у меня внутри. Повитуха уже добыла мне нужное средство, — вздохнув, спокойно поделилась своими планами женщина. — А затем избавлюсь и от Этьена.

— Наследника Альфы?

Женщина хрипло рассмеялась.

— Это будет не первый раз, когда мать из рода Валуа убивает своего неугодного сына.

— Милая, мы оба знаем, что у Екатерины Медичи не было выбора: Шарль Девятый к тому времени практически превратился в одичалого. Этьен же слишком мал для подобного. Тебе не простят.

— А мы никому не скажем, — приложив указательный палец к губам собеседника, прошептала Мадлен. – У Валуа достаточно врагов, чтобы свалить всю вину на них.

— Но ты понимаешь, что если новый Альфа начнёт разбирательство…

— Не начнёт, — фыркнула женщина. – Этьен – последний из рода Валуа, после него наследников нет и не будет… Испанским Бурбонам сейчас тоже не до нас: у них у самих нет прямого наследника, и говорят, что их стая со временем отойдет какому-то русскому дикарю. Так что Франция, скорее всего, перейдет опять Бонапартам… Возможно, те нас ещё и отблагодарят.

Она потянулась к мужчине всем телом — явно желая впиться поцелуем в его губы, но тот резко поддался назад.

— Прости, Мадлен… — с сожалением в голосе проскрипел мужчина. – Ты воняешь им. Пока Альфа жив, пока его метка на тебе, я не смогу себя преодолеть.

Высвободившись из рук Мадлен, он резко бросился к дверям, оставляя женщину растеряно смотреть ему вслед.

А я смотрела на её руки… точнее, на один из пальцев её левой руки…на котором сейчас поблескивало знакомое хищное кольцо в виде профиля волка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я тут же повернулась к Серебровласке.

— Это… это…

— Это его мать, — ровным тоном пояснила Луна Оборотней. – Если хочешь, мы можем вернуться.

— Так всё это … — я обвела руками пустое пространство вокруг нас, выдав замечательное по своей логичности объяснение. – Это всё насчёт него? Не насчёт меня и моих родителей?

— Ты помнишь своё детство, — покачала головой Серебровласка. – Разве я могу помочь тебе с тем, что ты уже знаешь?

Я замерла, поражаясь тому, насколько рационально прозвучала эта фраза из уст сверхъестественного существа. И правда, чем она мне может помочь?

В этот момент мать Этьена (точнее, её видение), проводив своего собеседника взглядом, направилась в нашу сторону… прямо на нас.

В тот момент, когда мы прикоснулись телами, вспыхнула яркая вспышка – и затем я услышала полный боли нечеловеческий крик.

В тот же момент мы оказались в спальне, которая до моего побега из Ангулемского замка принадлежала мне. Правда, сейчас в ней находилась мать Этьена. Развалившись на подушках, она медленно кушала многослойное пирожное прямо в кровати, когда двери в её комнаты резко открылись – и я увидела отца Этьена. Отец и сын оказались невероятно похожи, те же точеные галльские черты лица, тот же строгий взгляд … А седые волосы и несколько глубоких морщин на лице даже предавали старшему Валуа какой-то особенный шарм. Я понимала: Этьен превратиться в его полную копию через двадцать.

— Мне только что сообщили, – произнес мужчина, подойдя к кровати. – Это правда? Ты потеряла нашу девочку?

— Ты же знаешь, как тяжело выносить щенка, — облизав пальцы, улыбнулась Мадлен. – А нам и так повезло – старший щенок оказался вожаком.

Посеревший мужчина, который забыл закрыть двери в холл, громко сглотнул.

—Где… где ребенок? Где наша дочка?

— В тазу, — выбирая новое пирожное, протянула Мадлен, будто не замечая состояния шокированного состояния своего мужа. – Я подумала, что тебе захочется поместить это в семейную усыпальницу.

Мужчина прохрипел что-то неразборчивое и размашистым шагом отправился в сторону ванной комнаты. Я будто по наитию последовала за ним следом, почти пропустив из вида появление маленького, не старше девяти – десяти лет – мальчика.  Застыв неподвижно в коридоре, он наблюдал за матерью, которая продолжала объедаться пирожными в то время как её муж…

… да, это был его крик.

Мужчина, выскочивший из ванной, нес на руках крохотное окровавленное тельце – уже неживое. Он держал ребенка у своей груди, молил о чуде и плакал навзрыд.

Забыв, где я нахожусь, я рыдала вместе с ним, не веря тому, что женщина, восседающая сейчас на кровати, сама сотворила этот ужас.

 — Этьен, крошка, подойди-ка сюда, — улыбнулась эта тварь, сверкнув белоснежной улыбкой. Взяв с отдельной тарелки аппетитную корзиночку с фруктами, она протянула её сыну. – Смотри, что повар приготовил специально для тебя. Ты так любишь эти пирожные...

Мальчик, доверчиво глядя на мать, подошёл и взял пирожное, но не стал его есть, а просто так и остался стоять, то ошарашено глядя на мать, то переводя испуганный взгляд в сторону дверей, куда прошёл его отец.

— Мама… — произнес маленький Этьен.

— Ешь, милый… — женщина потянувшись к мальчику, поднесла его руку с зажатым в нем пирожным, ко рту ребенка. – Попробуй, какое оно вкусное. Сделай маме подарок.

И мальчик надкусил пирожное.

Я закрыла глаза от ужаса.

—Ты знаешь, что он выжил, — прошептала мне на ухо Луна Оборотней.

— Но не девочка, — с болью в голосе простонала я. – Она вытравила её. Как… зачем?

Что-то упало рядом с нами.

Я тут же открыла глаза, но обстановка в комнате уже изменилась.

Кровать, на которой ещё недавно лежала мать Этьена, оказалась пуста. И вообще, комнаты казались какими-то нежилыми – это уже потом я поняла, почему у меня возникло такое ощущение: из комнаты исчезли все личные предметы Мадлен Валуа.

Зато звуки, которые сейчас доносились из комнат Альфы, были мне хорошо знакомы.

Звуки совокуплений.

— Да, — тихо произнесла Луна Оборотней. – Но эта ночь станет для них последней.

Она бесшумно открыла дверь в спальню Альфы… и …

Нет, ничего нового я уже не увидела.

Отец Этьена, развлекался точно также как и его сын: двое обнаженных мужчин грубо брали на кровати женское тело. Я вначале было подумала, что так бывший Альфа наказывает свою жену за убийство неродившегося ребенка… но потом вдруг поняла, что девушка, служившая живой прослойкой двум мужчинам, совершенно не похожа на Мадлен.

— Она тоже здесь, — кивнула куда-то в сторону кровати Луна Оборотней. И только тогда, присмотревшись получше, я заметила клетку, которая располагалась под кроватью, и женские руки, сбитые в кровь.

Мужчины тем временем заканчивали своё веселье.

Отец Этьена довольно скалился, когда обнаженную, но к тому времени уже удовлетворённую парочку выволакивали из его спальни.

Оставшись один, он облачился в халат и, налив себе вина, присел в кресло напротив своей кровати – так, что ему была прекрасно видна и клетка, и женщина, пытающаяся вырваться наружу.

— Ну что, нравятся наши представления? – пролаял он, ощерившись, словно дикий зверь. Да он и выглядел сейчас как зверь. — Ты предала своего Альфу, своего мужа и детей, чтобы быть с истинной парой. А он с удовольствием трахает девок, которых я подкладываю ему, прямо надо тобой, и при этом он даже ни разу не пытался тебя освободить. Так стоило этого того, Мадлен?