Хаос - Анна Карвен Страница 17

как смоль, волосам, которые на удивление мягкие. Глажу пальцами его лицо, скользя по коже, провожу руками по шее и плечам, восхищаясь идеально очерченными контурами его рук. Я задираю мужскую рубашку, просовывая ее под веревку, обмотанную вокруг его талии, чтобы обнажить широкую грудь и точеные линии живота. Поразительные очертания его змеиной кожи проступают в верхней части груди, и когда я натягиваю его рубашку на руки, замечаю черные чешуйки во всем их замысловатом великолепии.

Даже в наполовину законченном состоянии, чернила на нем идеальны. Они прекрасны, грозны и таинственны, как и он сам.

Повязки, которая была обернута вокруг его плеча, больше нет. Рана почти зажила, не оставив ничего, кроме бледного, исчезающего шрама среди кружащихся чернил.

Я постепенно прерываю поцелуй, прикусывая его нижнюю губу, потом хватаю шелковую веревку вокруг его талии и игриво ее дергаю.

— Ты был очень сдержан последние несколько дней.

— Я всегда сдержан, — он многозначительно поднимает брови. — Ну, за исключением того раза, когда ты воспользовалась мной там, в горящей хижине.

— Воспользовалась? Но ты был…

— Полумертвый. — Кайм изображает гримасу. — Ты воспользовалась раненым человеком, Амали.

— Я не восп…

— Но это так же прекрасно, что ты это сделала, потому что вытащила меня из того холодного ада, в который я был втянут. Ты забрала меня у… — Прежде чем успеваю что-то сказать, он берет мои руки в свои и бросает на меня самый пронзительный взгляд. Я никогда не видела его таким уязвимым. — Я расскажу тебе кое-что обо мне, чего никто не знает. — Его голос — низкий гул, резонирующий в его груди прямо до моих костей. — Я также боюсь того, что внутри. Эта чудовищная сила меняет меня. Я не совсем понимаю это, но клянусь своей жизнью, никогда не причиню тебе вреда, Амали.

— Я знаю это, Кайм.

— Важно, чтобы ты это знала. — Он отпускает меня и поднимает руки над головой, скрещивая запястья в странном, игривом виде капитуляции. Это напоминает мне о том, как волк может перевернуться и показать свой живот другому, более доминирующему волку… только я не доминирую над ним, даже если напрячь воображение. — Свяжи меня.

— Что? — Я ошеломлена… и ужасно возбуждена. Этот могущественный, смертоносный мужчина подо мной просит связать его?

— Это текленский шелк. Он сделан из коконов редкого черного шелкопряда. Они едят только листья редкого дерева под названием айсберри, которое растет на самой северной земле Норхадии. Теклен невероятно редок и ценится из-за своей силы. Норхадским ткачам потребовалось бы по меньшей мере пять зим, чтобы получить достаточно шелка для изготовления этой веревки. Если ты обмотаешь ее вокруг моих запястий несколько раз, я не совсем уверен, что смогу ее порвать. — Его губы изгибаются в коварной улыбке.

Мои глаза сужаются, даже когда желание разгорается все сильнее. Это кажется ужасно нехарактерным для Кайма, который всегда все контролирует.

— Н-но почему ты хочешь, чтобы я…

— Все время, пока была во дворце, ты подчинялась желаниям других. Без свободы воли. Они пытались сломить тебя, но потерпели сокрушительную неудачу. — Его улыбка становится дикой. — Я хочу, чтобы ты знала, каково хотеть чего-то и брать это исключительно для собственного удовольствия.

Его тепло просачивается сквозь плотную ткань моей юбки, усиливая во мне волну желания. Я смотрю на его алебастровые запястья и на мускулистые руки, поражаясь тому, как будто бы оживают покрытые чернилами чешуйки.

Кайм опасен, как самая ядовитая змея, и все же он хочет, чтобы я связала его.

Сумасшедший.

Но в его предложении есть что-то мрачно заманчивое. Словно по волшебству, я беру веревку и обматываю вокруг его запястий один раз.

Он все еще улыбается.

— Ты все еще тот, кто отдает мне приказы, — бормочу я.

— Сделай это еще раз, Амали. Забудь все, чему тебя учили для удовольствия. Это твое, чтобы отдавать… и брать. — Его улыбка исчезает. Теперь он совершенно серьезен.

Тепло расцветает в моей груди. Никто никогда так со мной не обращался.

Внезапно я чувствую себя сильной. На вершине этой впечатляющей горы, где вокруг нас клубятся облака, я чувствую, что могу сделать все, что угодно.

— По моим правилам? — говорю я, затаив дыхание.

— Только твоим, Амали.

Я хочу угодить этому мужчине. Сделать ему сюрприз.

Хочу стереть это выражение абсолютной уверенности с его лица.

Я хочу взорвать его разум.

— Хорошо, — говорю я, несколько раз обматывая текленский шелк вокруг его запястий. Теперь мы связаны в трех точках: вокруг моей талии, вокруг его запястий и вокруг его талии. Но у меня все еще достаточно возможности, чтобы свободно двигаться.

Я завязываю петли и откидываюсь на корточки, любуясь своей работой. Вижу обратную сторону рук Кайма и рельефные бугры мышц по бокам.

Он выжидающе смотрит на меня.

Яростный порыв ветра проносится мимо, подхватывая мои распущенные волосы и подбрасывая их в воздух.

Я медленно развязываю узел на талии и освобождаюсь от веревки. Затем поднимаю свое зеленое платье, открывая ноги, бедра, живот, обнажаю грудь и плечи. Выскальзываю из длинных рукавов и отбрасываю ткань в сторону, показывая свое нагое тело небесам.

Я голая, если не считать длинных кожаных сапог.

Неожиданно Кайм смеется: богатый, глубокий, удовлетворенный звук, от которого у меня поджимаются пальцы на ногах.

— Что тут смешного? — шепчу я. Это он связан по рукам и ногам. Кайм не должен смеяться.

— Я просто смеюсь над невероятностью всего этого. Что смог найти кого-то вроде тебя…

— Я не особенная, — бормочу я, хотя в его глазах отражается иная правда.

Он пожирает меня взглядом. Кайм полностью связан и все же поглощает меня.

Я так хочу стереть это выражение с его лица.

— Верни меня обратно, Амали. Верни меня обратно на эту Землю, где мое место. — В его голосе слышится тихая, но сильная мольба.

Что это значит?

— Хорошо, — говорю я вместо того, чтобы удивляться. — А теперь заткнись и позволь мне делать то, что я хочу. — И приложила палец к его губам.

Он снова посмеивается, но остается загадочно молчаливым. У меня такое чувство, что он безмерно наслаждается собой.

Я немного откидываюсь назад. Мой зад трется о его неоспоримую твердость, которую едва сдерживает грубая ткань его брюк.

Кайм издает тихий, гортанный стон. Я никогда не слышала ничего подобного. Это едва сдерживаемое напряжение, желание и восхитительная пытка — все это содержится в одном крошечном звуке.

Это заставляет меня чувствовать себя могущественной.

Я хочу угодить этому человеку, который украл меня у смерти, который обращается со мной, как с королевой, даже когда заявляет о своих железных намерениях.

Я медленно целую его