Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Анастасия Никитина Страница 17

– А какая она, княжна? – ткнула меня в бок рыженькая востроносая девица.

Её руки так и мелькали над каким-то вязанием, словно живя своей отдельной жизнью. Я с трудом отвела взгляд от этой сюрреалистичной картины.

– Княжна? Обычная. Руки, ноги, голова.

– Вот! – победно воскликнула Марья. – Я же говорила! Страшная она. А ты: жемчуга, жемчуга... Врать надо меньше!

– Почему страшная? – опешила я. – Какие жемчуга?

– Да вот эта врушка, – девушка презрительно мотнула подбородком в сторону дочки старосты, – сказывала, что в сарайке схоронилась и видала, как княжна из кареты выходила. Мол, всё платье у ней золотом и жемчугом вышито, даже полотна не видно. А на лице шёлка, как у княжон басурманских.

– Какая ещё сарайка?! – запоздало испугавшись, что меня могут узнать, возмутилась я. – Карета прямо к дому подкатила.

– И то верно! – захихикал кто-то из девиц. – Вот врушка!

Блондинка ожгла меня злобным взглядом, но меня это не слишком взволновало – нечего было сплетничать. Тем более о том, кого и в глаза не видела.

– А золото и жемчуг... Да если бы на кого такое пла... Такой сарафан натянуть, тот бы и шагу не сделал, – продолжила я. – Это же тяжесть какая!

– Верно! Небось, и лицо не прячет?

– Не прячет, – подтвердила я. – Зачем бы? Нормальное у неё лицо. Симпатичное.

– А конопушек нет? – спросила ряжая вязальщица.

На неё тут же зашикали, мол, откуда у княжны конопушкам взяться. Впрочем, на моё счастье княжна сама по себе интересовала девиц мало. Расспрашивали меня в основном про столичную жизнь, которую девицы очень любили, но никогда не видели. Понадеявшись, что и не увидят, я выдала какую-то дикую смесь из редких оговорок Ильи, приправленных моими ещё более скудными представлениями о средневековых дворцах. А вот рассказывать про воинов, точнее, про их семейное положение, которое в основном и интересовало собравшихся девиц, категорически отказалась. Съехала на то, что из терема не больно-то видно, кто женат, а кто нет. Отговорка оказалась неожиданно удачной. Мне сперва посочувствовали, что света белого не вижу за толстыми стенами. Потом позавидовали: вставать с петухами и в земле копаться не надо. И в конце концов отстали.

Разговор распался на несколько тихих бесед. Блондинка снова завела какую-то заунывную песню. Кто-то снова взялся за веретено, кто-то за толстые деревянные спицы. Только Марья сидела сложа руки – видимо, прихватить с собой какую-то работу ей или не удалось, или не захотелось. Я потянула её за рукав:

– Ну их, болтушек этих. Лучше расскажи мне, как ты богатыря встретила...

– Ага! – тут же согласилась девица, кивнув на кучу сена в самом дальнем и тёмном углу – Пошли там посидим?

«Сейчас мне будут врать, – ухмыльнулась я, вставая. – Или очень-очень сильно приукрашивать».

Марья вытащила откуда-то большой кусок латаного полотна и, бросив на сено, приглашающе повела рукой:

– Садись. Яблоко будешь?

На яблоки у меня с некоторых пор была резкая аллергия. Поэтому я отрицательно мотнула головой и плюхнулась на сено. Девица устроилась рядом, с сомнением осмотрела сморщенный, явно прошлогодний плод и отложила его в сторону.

– Значится, дело было так. Послала меня мамка по воду. Младший ведро перевернул, паршивец. А погнали кого? Меня чуть свет подняли. Ну у мамки не забалуешь: встала да пошла. Не прибралась, ленты не повязала. С чего бы? Думаю: «Ну, кого я там у колодца встречу кроме сплетниц деревенских? И те спят в такую рань». Налила одно ведро, только за ворот взялась, а тут он... «Дозволь, говорит, девица-краса, коня напоить?» И за ворот. Р-раз...

Но что там случилось на «р-раз» я так и не узнала. Дверь распахнулась, и в проём сунулось что-то большое и мохнатое. Многоголосый визг прервал рассказчицу на полуслове. Каюсь, я и сама заорала, как резаная, увидев в полумраке такое чудо. Впрочем, испуг быстро сменился смехом. Неведомая зверушка скинула шкуру, оказавшуюся всего лишь лохматой шубой, натянутой на голову, и превратилась в обычного парня лет двадцати пяти. За его спиной на фоне неба мелькали ещё гогочущие парни.

В шутника под смех и прибаутки тут же полетели всякие предметы, включая сморщенные прошлогодние яблоки.

– Но-но! Вот дуры девки! Вы гляньте, кого мы вам привели!

Заводила ввалился в сарай, а следом за ним, сдержанно улыбаясь, вошёл... Илья.

ГЛАВА 11

Марья, тут же потеряв ко мне интерес, вскочила на ноги.

– А мы уже знакомы, – проговорила она, подходя ближе к корыту с лучинами. – Верно, Илья?

– Да?

Илюшка покосился на девицу с таким недоумением, что проснувшаяся было у меня в груди ревность быстро скончалась от смеха.

– Ага, – ничуть не обескураженно подтвердила девушка. – Я – Марья.

– Марья? Прости, но я тебя не помню, – покачал головой Илья.

– Ой, да... Тот ворот на колодце так скрипит, так скрипит... Вот ты имя и не расслышал, – закивала Марья, ловко отодвинув задом одну из девиц и ввинтившись между ней и Ильёй.

«Вот же настырная какая! – с долей раздражения подумала я. Впрочем, поведение Илюшки радовало. Обнаружив, что его обсели девки, он попросту встал и перебрался на другую скамью, к парням.

Марья и дочка старосты, внезапно оказавшись рядом, скривились так, словно уксусу на брудершафт глотнули. Я победно ухмыльнулась в своём углу и сдвинулась поглубже в тень. В этом не было особой необходимости. Илья сел чётко передо мной, широкой спиной загородив и без того не слишком яркий источник света. Но мне не хотелось, чтобы обиженная Марья вспомнила о моём присутствии.

Илья развесёлую компанию несколько разочаровал. О княжне говорить отказался, мол, негоже за спиной обсуждать, не по-людски это. Услыхав ненавистное понятие, я поморщилась. Где-то в глубине души меня задело, что богатырь ни словом не обмолвился ни о любви ко мне, ни о предстоящей свадьбе. «А лучше было бы, если бы тебя сейчас тут стали обсуждать, как породистую корову?! – я отвесила себе мысленную оплеуху.