Инструктор-попаданка в мужской военной академии - Наташа Фаолини Страница 17

Повела носом и унюхала приятный запах, исходящий от тела дознавателя, склонившегося ко мне. Нет, Мила! Сейчас не время и не место восхищаться им!

Взмахнув головой, резко повернулась, вперившись в противного мужчину взглядом прищуренных глаз. А этот наглец смел улыбаться, рассматривая мое лицо!

— Ты не Урсула, — прошептал он одними губами и стал улыбаться еще шире.

От довольного кота совсем не отличишь.

— У тебя нет доказательств!

— Столица не так далеко, если я вызову на суд главу семьи де Левьер, мать Лютина и Урсулы, она точно скажет, что ты не ее дочь. Более того, ты ведь не просто не из этих краев? Иномиряночка?

Я прикусила губу, практически до крови, борясь с желанием что-нибудь разбить об дальнюю стену. Подушка не подходила. Под грудью все на своем пути разъедало раздражение, нарастающая ненависть к одному конкретному дознавателю и чертов страх!

— Что тебе нужно? — прошипела сквозь зубы.

Из-под хмурых бровей смотрела на веселящегося мужчину. Но стоит отдать должное, улыбка была искренней, не надменной, как обычно. Его по-настоящему радовало, что я попалась.

— Я хочу наследника, а для этого придется стать твоим мужем.

— Придется? Ты что думаешь, моя вагина священна и другая женщина не сможет родить наследника? — спросила, иронично выгнув бровь, — или женщины с тобой спят только путем шантажа?

Получилось! Смешинки с красивых глаз стерлись, а улыбка превратилась в натянутую. И даже с таким лицом, выражающим надменность и недовольство, он был супер-притягательным и сексуальным. В строгом костюме с воротником, оттеняющим оливковую кожу, с растрепанными волосами. В положении «нога на ногу», он опирался одним локтем на стол, развернувшись полностью ко мне. С особенной аурой — некоторые чувства рождались в душе только в его присутствии. Мужчина, который сделал себя сам и открыто признавался, что хочет разложить меня на столе. Я такое уважаю! Но немного не время и не место.

— Множество женщин изъявляли желание взять меня к себе в семью!

— Но ты выбираешь меня. Аферистку. И даже сам знаешь об это! Дам совет — выбор опрометчивый. Я сама по себе.

— Ты другая. То, что я искал.

Я закатила глаза и сокрушенно выдохнула.

— Можно меньше пафоса, а больше сути?

— Уже несколько столетий как рождаемость девочек сильно упала, женщины есть, но они слабые, часто меньше, чем хотят показаться, но собирают себе целые отряды из мужей и даже сами не ходят — их носят на носилках. За ними ухаживают, как за немощными. Женщины не работают, за небольшим исключением, не готовят, не убираются и не моются сами. Нарекли себя божествами, фигуру, лицо можно видеть только мужьям. И то лишь по большим праздникам. Я не видел женских ног двадцать лет!

— Звучит страшно.

Мы вместе скосились на мои ноги, обтянутые черными колготками и мини-юбку, которую я сама сшила из купленной одежды.

— Так и есть. Бабушка рассказывала мне, что раньше все было по-другому. У людей были равные права и обязанности, хотя и присутствовали некоторые гендерные роли. Пока не появился недуг, скосивший часть населения планеты. У мужчин иммунитет оказался более крепким — нас выжило больше. С тех пор мальчики рождаются чаще, а девочки просто умирают еще в утробе матери.

— Грустная история, — вздохнула, упираясь кулачком в щечку, — значит, я могу устроить себе настоящий гарем?

Внутри завозился червячок крайней заинтересованности.

Бастиан скрипнул зубами.

Глава 11

— Да шучу я, — фыркнула, хлопнув по столу ладошкой, — видел бы ты свое лицо! Видишь ли, я не стремлюсь обременять себя узами брака даже с одним мужчиной, а уж несколько мне совершенно не сдались. Что я с ними буду делать? Отгрохаем дворец и будете приходить ко мне по очереди в кровать с балдахином?

— А почему бы и нет? — хмуро спросил Бастиан, пододвигаясь ко мне ближе.

— Во-первых, я хочу вернуться в свою реальность, во-вторых, пока нахожусь здесь, не собираюсь лишаться работы в академии. Это новый опыт, хоть какая-то самореализация и деньги.

— Значит, строишь планы по возвращению домой? — спросил мужчина, прищурившись.

Я прикусила губу, поняв, что снова сболтнула лишнего. Язык без костей!

— Если так дорожишь своей работой, то придется стать моей женой, иначе секрет станет достоянием общественности. Все поймут, что никакому военному делу ты не училась. Кто позволит девушке без роду и племени обучать элитных бойцов империи?

Посмотрела на Бастиана с ненавистью и долей уважения. Переиграл, но не уничтожил!

— По рукам, — прошипела, — если суд завтра решит, что я виновна, так уж и быть, ты станешь первым мужем, — выпалила, но мозг отказывался переваривать и достойно воспринимать бред. Несколько мужей! Это ж со всеми супружеский долг выполняй, каждому навари еды по предпочтениям, постирай и носки убери! О Господи!

Пока что казнь звучала более милосердно.

— Нет. В любом случае. Что бы не решил суд, ты станешь моей женой, — припечатал беспрекословным тоном.

Мужчина еще немного склонился, почти впритык ко мне и послышался скрежет. Тут я поняла, что этот звук издают ножки стула, на котором я сижу, царапающие пол. Бастиан придвинул меня ближе вместе с сидением, развернул лицом к себе и фактически заставил уставиться прямо в глаза, даже не коснувшись моего тела, хотя его руки упирались в спинку стула по обе стороны от плеч, не давая сбежать.

Изумрудные глаза, в обрамлении прямых черных ресниц смотрели сверху вниз точно на меня, они были всего в нескольких сантиметров от моего лица, я видела, как дернулись черные зрачки в их центрах, немного расширившись.

Дыхание Бастиана сбилось. Мы молчали.

У самой сердце ускорилось, мельтешась, как подбитая птица. Я нагло совру, если скажу, что Бастиан не был мне симпатичен хотя бы внешне. Еще в первый день нашей встречи я искренне прониклась мужской красотой. Не более. Конечно, я не полюбила его. Для этого чувства нужно нечто большее, чем просто смазливая мордашка, особенно с учетом того, в каких шатких отношениях охотника и добычи мы находились эти дни. Но гормоны упорно бурлили, а сердце вырывалось из клетки ребер, потому что глазам нравилось то, что они видят.

Бастиан сократил расстояние между нашими лицами и снова замер, проверяя мою реакцию, а потом накрыл мои губы и буйный орган в груди замер.

Его губы были мягкими и на удивление холодными, они сменились языком, которым мужчина провел по моим устам, пробираясь дальше. Рука дознавателя скользнули на талию, вторая опустилась к ягодицам, одно движение, не разрывая контакта и