Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света - Тереза Тур Страница 17

Вздохнула. Погладила ладонью синие цветы.

«Помоги мне, Колокольчик! Я попробую, а ты помоги. У тебя-то магии немеряно! А мне очень нужно понять, что с ним. С этим несчастным».

Я перешла на магическое зрение. Не сразу. И не так уж у меня хорошо это получилось, но получилось! Хвала Спасительнице. Ну и Колокольчику спасибо…

Звериный оскал. Налитые кровью глаза. Клочья свалявшейся шерсти, измазанной в грязи. И вдруг… Вдруг сквозь всё это я увидела…

Парень. Совсем молодой. Такое же, как у матери, круглое лицо. Простое, честное. Серо-голубые глаза. Вот он дёргает Улю за косичку. Ришка бросается на него с кулаками, защищает сестру. Он подхватывает малышку, подбрасывает высоко над головой. Смех. Визг. Достаёт из кармана два яблока, угощает девчонок. Улыбается.

Образ растворяется в воздухе, теперь я вижу горы. Ботинки соскальзывают с острых камней, и парень кубарем летит вниз, скатывается в овраг. Кряхтит, встаёт, отряхивается. Вдруг… Тихий щелчок и… пар. Густой голубоватый туман обволакивает фигуру старателя, он трёт кулаками глаза, беснуется, рычит, воет, вертится волчком!

Туман рассеивается, и я вновь здесь. В казематах форта. Монстр съёжился, свернувшись калачиком на земляном полу соседней камеры. Магическое зрение слабеет, но я успеваю рассмотреть чёрные нити, паутиной окутавшие фигуру чудовища с ног до головы.

«Помоги!» — сложились губы в беззвучном, отчаянном крике.

Я изо всех сил потянулась к нитям, страшась изрезать пальцы, желая их разорвать…

— Ау-у-у!

Тоскливый, обречённый вой чудовища.

— Нет… Нет! Не-е-ет!

…

— Джо! Джо! Что с вами?! — голос выдернул из транса.

Очнувшись, не сразу сообразила, кто я и где. Неужели я просто уснула под мерное капанье? Нет. Не может быть! Я видела… Видела! Колокольчики… Вот же они! Это не могло быть просто сном. А если так, я знаю! Знаю, что именно нужно искать в горах!

Нежные объятия монсеньора вмиг вернули к реальности. Меня гладили по плечам и спине, тыльной стороной мужской ладони утирали набежавшие слёзы. В обеспокоенном и… нежном взоре Ролана мелькнуло что-то… Что-то очень странное.

— Да не тормошите вы меня, — рассердилась, не понимая своего смущения.

Сердце зашлось пойманной птицей… Это, наверное, от неожиданности.

И тут меня, не спрашивая, не предупреждая, бесцеремонно подхватили на руки и куда-то понесли. Его щека прижалась к моей. Так странно. Так неожиданно-волнующе. Неправильно как-то…

— Пустите! — приказала я, чертыхнувшись.

Мое требование великолепнейшим образом проигнорировали.

— Ролан!

— Слушаю вас, госпожа графиня. Внимательно.

Монсеньор сделал шаг к выходу из камеры-клетки, куда он сам же меня и запер. Вельможа шествовал прямо. С достоинством. Распрямившись во весь рост, с высоко поднятой головой, как и положено знатному гордому человеку.

— Ба-а-ам! — раздался в подземелье гулкий звук.

Смолкло не только чудовище, но и доводившая меня до исступления капе́ль.

Высокородный лоб монсеньора столкнулся с каменной полукруглой кладкой. Ролан вздрогнул всем телом, но не произнёс ни звука и даже не уронил меня.

— Дайте осмотреть вашу голову, — распорядилась я, сделав попытку развернуться к монсеньору лицом.

— Зачем? — нахмурился Ролан.

— Прежде всего за тем, чтобы меня не обвинили в нанесении телесных повреждений родственнику короля. Эдак я всю жизнь проведу в подземельях…

— При всей моей нежной привязанности к вам, графиня, вы себе льстите!

— Голову! — рявкнула я.

— Что голову? — осторожно поинтересовался он.

— Наклоните голову! Там ещё один выступ…

Он, как это ни странно, послушался и, уже выходя из казематов в центральную часть форта, что была рядом с казармами, рассмеялся.

— Что с вами? — обеспокоенно спросила я, осторожно ощупывая ушибленное место на виске.

Ого! Шишка буде-е-ет… Восхитительно-знатная. Может, на неё вытяжку из водорослей? У меня есть…

— Мы очень романтично смотримся вдвоём, вы не находите? — прервал мои мысли пострадавший.

Я пожала плечами и тут же почувствовала, что меня прижали к себе покрепче.

— И вы согласны лечить меня после того, как я вас бросил в подземелье вместе с чудовищем? — спросил он вдруг.

— Ну не в одну же с ним клетку. И на том спасибо. Как вы так быстро оказались в горах?

— Мэр.

— Градоначальник?

— Мэр Шосс поднял тревогу. Прибежал перепуганный. Сообщил, что старатели обнаружили чудовище — пока никто не пострадал, необходимо его уничтожить.

— А он откуда узнал?

— Не знаю… Другие старатели?

— Странно.

— Что именно странно, Джо?

— Наделы даются на каждого человека. Или на семью. Как я поняла, здесь не принято привечать на своём участке посторонних.

— Любопытно, — дёрнул бровью Ролан.

Я улыбнулась. Будущее, похоже, не обещает градоначальнику ничего хорошего, и если мои слова тому причиной, значит, день прожит не зря!

— Монсеньор! — раздались встревоженные крики.

— Да, — недовольно ответил Ролан, не отводя от меня взгляда, словно собираясь сказать что-то важное.

— Там… у ворот…

— Что именно? Если не штурмовой отряд противника, превосходящий наши силы раз в сто, попрошу не беспокоить!

— Никак нет, монсеньор… Там… Там две девчонки и грифон. Кричат и не уходят.

— И? Что они хотят?

— Требуют немедленно освободить госпожу Джоанну.

Я с тревогой смотрела на монсеньора, ожидая вспышки гнева. Сейчас начнётся… Нет, за себя я не боялась, в подвал — так в подвал, но вот девчонки. Они же дети! Они могут испугаться. А Колокольчик? Он вообще если разозлится, камня на камне не оставит в этих их подземельях! Я вспомнила голубые цветы, с трудом пробивающиеся из-под плотной, утоптанной земли камеры, ярко-голубыми шапочками расталкивая сырую, грязную солому…

Твёрдо решив не давать своих в обиду, сжала кулаки, но так, чтобы этого никто не заметил. Ролан весь насупился: глаза блестят, рот скривился. И вдруг…

Смех. Громкий, взахлёб, совершенно… неприличный. Уж в высшем обществе-то точно. Мы тут, конечно, вроде как все свои, но чтобы монсеньор Ролан издавал такие звуки…

Мужчина так хохотал, что вынужден был поставить на землю свою ношу, то бишь меня.

Мы с гвардейцем тревожно переглянулись, в порядке ли монсеньор? Может, предложить ему успокоительного? Возможно, это такая… парадоксальная реакция на ушиб головы. Надо всё же осмотреть его висок внимательней.

Внезапно смех смолк.

— Генри, — приказал Ролан. — Юных бунтовщиц и то, что некогда было боевым грифоном…

Он посмотрел на меня, явно ожидая реакции. Я молчала, сжав губы и вонзив ногти в ладони. Потому что всё зависело от того, какое решение он примет. В данной ситуации я действительно беззащитна. Ролан есть волеизъявление его величества, у него все полномочия, и пока я докричусь до Альфреда, этот монстр сгноит нас всех четверых в мрачных, сырых подземельях форта! Мне-то что, ещё раз повторюсь, но дети! И мой бедный, мой любимый, мой замечательный, мой