Я – главная злодейка на Сумеречном Отборе? (СИ) - Хайд Хелена Страница 17

Поэтому, напустив на себя максимально невозмутимый вид, я принялась прохаживаться по дворцовым коридорам, внимательно присматриваясь ко всем, кого видела на своем пути. И, конечно же, вслушиваясь в их голоса, как могла.

Вот так я провела битый час, пока не получила результат! Правда вот, не тот, на который рассчитывала: вместо Бартимуса мне попалась… одна из участниц отбора, Анжела Грейслин. Да не одна, а в компании молодой и очень красивой женщины, чья голова была замотана в расшитый золотом платок. И та, возмущенно воскликнув, схватила девушку за руку:

— Одумайся, дитя мое!

— Я не ваше дитя, София, — раздраженно рявкнула Анжела, выдернув у женщины свою руку. — К счастью, моя мать не порола такую чушь. И я не собираюсь делать то, о чем вы мне говорите.

— Побойся богов, милая! — охнула женщина, хватаясь за сердце. — То, что ты задумала — пойти против воли своего отца, — это страшный грех!..

— Намного страшнее быть тупой клушей, не способной ни на что, кроме как молча идти против себя и делать все, что тебе прикажут, только потому, что ты родилась девушкой. С меня хватит, тема закрыта: в следующем испытании я займу последнее место и покину отбор. Это не обсуждается. Так же, как и то, чем я буду заниматься после потери статуса претендентки в королевские невесты.

В ответ женщина, еще сильнее заохав и затараторив нравоучения восьмидесятого уровня, начала картинно изображать, что вот-вот упадет в обморок. Я же, задумавшись, прищурилась.

И правда, припоминаю — по сюжету перед пятым испытанием Анжела рассказывала Лие, что как раз осознала свои чувства к одному другу семьи, которого знала с детства, и который служил при дворе. Поэтому, поскандалив с отцом и мачехой, поддалась, проиграла, выбыла с отбора и тут же пошла с тем мужчиной под венец.

Хм… а ведь занятная деталь! Получается, на пятом испытании, несмотря на всю его сложность, среди участниц Отбора имеется та, которая специально будет выдавать худший результат, чтобы вылететь здесь и сейчас. Более того, если меня не подводит память и сделанные на днях приметки о том, что мне удалось припомнить из книги, то вроде как она даже пойдет проходить испытание уже после Вайлет. Следовательно, какой бы ужасный результат я ни показала — умышленно его переплюнет.

Но вот вопрос в другом: а как мне вообще выполнить задание этого испытания, хоть с самым паршивым временем прохождения, которое можно себе вообразить? Без серьезных магических навыков у меня в любом случае шансов ноль.

Тем временем Анжела, скрипнув напоследок зубами, быстро удалилась. Я же, незаметно стоя у окошка и якобы любуясь на сад, проследила взглядом за Софией, которая поправила намотанный на голову платок и, причитая себе под нос, побрела в сторону выхода из дворца. Вероятно, собираясь пойти домой, чтоб, дождавшись вечером мужа, с откровенным переигрыванием рассказать ему о «заблудшей дочери».

Надо же, в книге этот персонаж третьего плана меня немало раздражал, и все равно я не думала, что пересекусь с ней лично. А ведь мачеха Анжелы Грейслин была той еще… кхм… колоритной особой.

Когда-то давно, в далеком прошлом, она была популярной танцовщицей кабаре, которая, танцуя и напевая в ну очень откровенных нарядиках, не стеснялась и позировать обнаженной для именитых художников. При этом любовников меняла как перчатки, и о ее развязном нраве ходили легенды.

Кардинально жизнь веселой девицы изменилась, когда на нее всерьез запал вдовствующий лорд Дитрих Грейслин, который в итоге купил ей дворянский титул, чтобы жениться на очаровавшей его фривольной красотке. Тогда-то знаменитая кокетка, любящая и хорошенько выпить, и гульнуть, и станцевать полуголой на столе… внезапно стала набожной мудроженщиной, гордо позирующей художникам в завязанных на голову платках и с храмовыми свечами в руке. Часто — рядом со своим мужем, воплощая рядом с ним саму суть скромности и смирения. Пару лет назад, конечно же, светская хроника немного НАПОМНИЛА о ее бурной молодости. И тогда новоиспеченная леди Грейслин… опубликовала под своим именем длинную статью (скорее всего, написанную секретарем ее мужа) под названием: «Из танцовщицы в консерваторы». В которой долго и пафосно рассказывала, как была на самом деле несчастна и на грани пропасти-смерти-погибели до знакомства с мужем. Как встреча с ним изменила ее жизнь и ее взгляды. И как она теперь искренне счастлива быть его послушной супругой, пропагандируя традиционные семейные ценности.

Конечно-конечно, очень многим уж слишком показалось, что главной причиной ПРОЗРЕНИЯ раскаявшейся блудницы была искренняя любовь оной к деньгам… Но кто они такие, чтобы спорить с благочестивой ледюшкой и ее благородным супругом?

Так что после нескольких скандальных статей да обсуждений в обществе, на мудро-смиренную изменившуюся девицу положили болт.

Вот только сама она, похоже, имела свои интересы, связанные с перспективой падчерицы стать королевой. И, вероятно, не очень хотела эти интересы закапывать.

Что интересно, покинув отбор, полностью из сюжета Анжела не пропадала. Периодически она вместе с мужем всплывала то тут, то там. И, возможно, также играла свою роль в развязке, до которой я не дочитала. Интересно, а что на счет ее мачехи в этом плане? Возможно, София — с ее амбициями и любовью к деньгам, тоже в чем-то здесь замешана?

Раздумывая, я шагала дальше по коридорам и, повернув, продолжала идти себе дальше. Возможно, даже не обратила бы внимания на высокого светловолосого мужчину, который строго отчитывал низенькую горничную… Если бы в один момент он не схватил ее за руку, потащив к двери ближайшей комнаты, и я не приметила две вещи:

Первая — я уже видела эту горничную. Ту самую, темноволосую, забитую, с полными яда зелеными глазами.

А вторая — этот мужчина… прихрамывал на одну ногу.

Точно так же, как прихрамывал высокий светловолосый незнакомец, лица которого я так и не увидела в том коридоре вчера.

Это он. На девяносто процентов я была уверена, что передо мной именно тот, кого называли Грегором Бартимусом. И теперь я знала его в лицо.

Но… зачем ему понадобилась та девушка? Почему он сначала отчитывал ее, а затем утянул за собой, в комнату, где у их разговора наверняка не будет нежелательных свидетелей? Очень сомневаюсь, что дело просто в его недовольстве качеством уборки в личных покоях.

Только вот узнать, о чем же они говорят, можно лишь войдя в ту комнату и встав рядом с ними. Еще и с табличкой: «Я тут постою, а вы себе продолжайте-продолжайте!». Потому что даже подкравшись на цыпочках и приникнув ухом к заветной двери, я ничегошеньки не услышала. Видимо, разговаривали шепотом… либо этот Бартимус поставил барьер, не пропускающий звуки за пределы комнаты.

Несколько секунд я ходила по коридору туда-сюда, заламывая пальцы. И понимая, что после случившегося ТОГДА в зазеркалье это очень и очень плохая идея… Но если я хочу узнать, о чем же говорят эти двое, выбора нет, придется рискнуть. При этом искренне надеясь, что риск оправдан, и я в самом деле услышу нечто важное.

Зеркала. Их во дворце было немало — случайно ли, или по какой-то конкретной причине, но их можно было заметить во многих комнатах. Пускай не везде большие, в полный рост, но маленьких и правда полно. А еще они периодически встречались в коридорах. В последних, правда, было больше шансов, что меня заметят, пока я скачу туда-сюда. Поэтому я, раз уж рядом находилась дверь, заглянула в нее. И, приметив в пустующей комнате большое зеркало, решила воспользоваться им. Выдохнув, подошла и протянула руку, касаясь стекла… сквозь которое моя ладонь легко прошла, проникая в уже знакомое по необычным ощущениям пространство.

Я буду осторожной и внимательной. При малейших признаках приближения той дряни дам деру. И не стану далеко отходить от зеркала, через которое смогу быстро выйти. Кроме того, буду держать в памяти ближайший «запасной выход» на случай, если та тварь преградит мне путь к этому.

Была ни была.

Один шаг — и я оказалась там, за зеркальным отражением. И сразу, не теряя ни единой минуты, помчала в комнату, куда Бартимус зашел вместе с горничной. Открыв дверь, моментально нашла взглядом зеркало в вычурной круглой раме и подобралась к нему так, чтобы на всякий случай не попадать в его отражение. Пока я не узнаю наверняка, можно ли меня заметить в зеркале с той стороны, нужно быть с этим осторожной.