Елена Нестерова - Рай?! или Из жизни обычных волшебников Страница 17

Сначала я ушла под воду с головой и слегка нахлебалась, но быстро всплыла, так как расстояние до воды было небольшим. Температура воды была значительно выше, чем в той комнате, через которую нам пришлось проплывать каждый раз, когда мы вырывались на волю из наших миров. Маша стояла наверху с испуганным лицом:

– Как же ты выберешься назад, Сол? Я ведь не смогу тебя вытянуть!

– Там посмотрим, а сейчас я хочу нырнуть вниз, чтобы посмотреть, что там…

Не дожидаясь её ответа, я отвернулась от неё и нырнула. Вода было совершенно прозрачной, я открыла глаза и поплыла к тем тёмным теням, что я видела с площадки.

Мои пальцы коснулись деревянных перекрытий дома, из которого торчала труба, на которой крепились наши миры. Я зацепилась за неё, чтобы не всплыть, и спустилась в дом.

Я не испытывала затруднения с дыханием: воздух, который я набрала в лёгкие при нырянии, почему-то не заканчивался, и я не была ограничена во времени, совершая эти изыскания в недрах новоиспечённого мирового океана.

Спустившись к полу, я увидела стул, который не смог всплыть, зацепившись ножкой за оторванную половую доску. Мой стул! Тот самый, на котором я провела несколько часов в этом странном доме. На противоположной стороне сидел тот загадочный мужчина и что-то писал осколком стекла, а у окна стояла Маша и плакала по погибшему сыну.

Я переплыла через комнату и отогнула доски… Вода не смыла буквы, вырезанные с таким трудом, и я смогла прочитать надпись:

Я люблю тебя, Сол… Навсегда…

Как он мог знать про Сол? Ведь это я придумала Сол…

Кто же этот человек?

Чтобы не всплыть, я схватилась за трубу, которая проходила со дна через весь дом, но она была скользкой. И тут я стала задыхаться и, отпустив трубу, начала стремительно всплывать на поверхность, а у самой поверхности воды вновь увидела ту огромную тень, что так стремительно проскользнула мимо меня.

Меня словно вытолкнуло из воды, и я зацепилась руками за край площадки. Маша радостно и облегчённо вскрикнула и стала меня тащить наверх. Это было нелегко. Я совсем ослабла и потеряла силу Сол, а одежда моя промокла, ещё больше утяжеляя мой вес.

Мы долго мучились, ободрали руки и коленки о корявую трубу, но всё-таки мы справились… Сидя на площадке, тяжело дыша и кашляя, мы были счастливы, оттого, что мы – всё ещё вместе.

Посидев на ветру, я сильно замёрзла, и зубы мои застучали, чётко отбивая барабанную дробь.

– Тебе нужно согреться! Давай вернёмся в твой мир, – сказала Маша.

– Нет, Машенька, мы должны попасть в другой мир. Нам срочно нужно найти того человека, что сидел у стены. Помнишь?

– Нет, я плохо что-то помню после смерти сына.

– Это неважно… Видишь ту балку, которая соединяет наши с тобой миры с другими. Один, два, три… В них мы могли бы попасть, если бы прошли по ней.

– Сол, я боюсь!

– Надо, Машенька, надо!

Я встала, медленно вытягиваясь во весь рост и, раскинув руки как канатоходец, сделала первый шаг.

– Маша, вставай и иди за мной! Что нам терять, в конце концов? Пару шагов под нами будет вода, и это – не смертельно, а потом начнётся твой мир. Ничего страшного не случится, если мы в него свалимся. Со мной это уже случалось. Перелезем в мой и начнём всё сначала.

Обдумав то, что я сказала, Маша встала и, последовав моему примеру, двинулась следом. Ветер трепал мои волосы, закрывая глаза, и я шла вслепую… а за мной, потеряв всякий страх, шла моя подруга. Она расценила мои слова «Нам нечего терять» буквально. И пока наглый ветер играл моими волосами, я сбавила скорость, а осмелевшая Маша догнала меня и дышала мне в затылок.

Если бы я знала, что безрассудство овладеет ею так неожиданно, я бы пустила Машу впереди себя, и мы давно бы были у цели, я же ползла как черепаха, боясь каждого шага. Ещё один шаг, и ещё один…

И тут моя нога попадает на соединение между балками, и я падаю вниз…

И снова я одна в чужом мире. Падение было жёстким, и ноги болели, особенно ступни. Словно в них вонзились тысячи кактусовых колючек, прошедшие сквозь обувь. Я сняла ботинки и начала осматривать ноги. Они покраснели и раздулись, а колючки оказались шипами какого-то кустарника. Как меня угораздило упасть в эти заросли?

Выдернув колючки из ступней, я вновь надела ботинки и сделала первый шаг… Боль пронизала всё моё тело. И с каждым последующим шагом я всё больше представляла себя Русалочкой из сказки, которой переделали хвост на ножки, но прокляли навеки этой нестерпимой болью.

Я села на камень и заплакала. Так долго и так истерично я не плакала давно, даже после всемирной катастрофы я не пролила ни одной слезы. Слёзы катились градом, и только когда мой организм потерял всю лишнюю влагу, я вытерла лицо рукавом и вновь встала, и пошла, превозмогая боль.

В мире, в который я попала, наступила ночь, и я шла наугад, пока не заметила вдали тусклый свет фонаря. Я так обрадовалась этому, что тут же забыла про боль в ногах, и бросилась бежать к свету. Мой мозг больше не думал о боли, ему было важно найти жителей этого мира и, чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

В который раз я убедилась, что все наши горести и радости находятся у нас в голове. Опухшие ноги кровоточили, но мозг отключил эту проблему, а включил новую установку. Вскоре я увидела источник света. Это был небольшой, совершенно прозрачный домик с плоской крышей. Лишь одна стена была закрыта перегородкой, но и она не мешала осмотреть весь дом, не сходя с одного места. В доме суетился человек.

Я подошла совсем близко и уже хотела постучать, но тут я увидела нечто ужасающее, приковавшее меня к земле. Я больше не могла сделать ни шагу…

На стеклянном столе, что стоял в центре комнаты, лежала обнажённая Мария. А рядом, у ножки, валялась её одежда, алого цвета.

Мужчина средних лет выглядел слегка чокнутым, голова его крутилась из стороны в сторону, словно он искал кого-то, а движения были резкими, и руки тряслись, как у алкоголика.

Он с кем-то громко разговаривал и жестикулировал…

Но, осмотревшись, я поняла, что это был монолог, и в доме, кроме него, не было ни души, не считая несчастную Машу.

С того места, где я стояла, отчётливо было слышно каждое слово:

– Бедная женщина, и как её угораздило упасть в этот куст? И ведь самое странное, что я вовсе не заказывал это чудовище, не мечтал о нем. Какого лешего он вырос именно там, где свалилась эта чудная женщина? И ведь она не сразу умерла. Нет, не сразу, а изрядно промучилась, дёргаясь на кусте, загоняя в своё тело всё новые и новые ядовитые колючки, пока не испустила дух.