Юлия Вакилова - Король моего сердца Страница 18

Вот и все.

Рану следовало бы еще прижечь раскаленным железом и замазать воском, но сделать это девушка все равно не смогла бы, даже будь у нее под рукой необходимые инструменты.

Руки дрожали, воздуха не хватало, рваное платье все было испачкано бурыми пятнами, глаза застилала непролитая пелена слез. Медленным движением она вытерла липкие от чужой крови пальцы, стараясь не смотреть на зияющую рану.

Без всякого сожаления принцесса попрощалась с нижней юбкой — и тут же располосовала ее на повязки. Туго перебинтовала плечо Бродяги — и, обессилено привалившись к шершавому стволу дерева, принялась ждать.

Первые звуки пробуждения раздались через несколько часов, когда солнце стояло высоко в зените. Глухой стон, который Эллери поначалу приняла за скрип старого дерева, повторился спустя несколько мгновений.

Подскочив на месте, она дернулась в сторону раненого, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо.

Мужчина с трудом открыл глаза. Сухие губы попытались исторгнуть какой-то звук, но не смогли. Эллери провела чистой влажной тканью по лицу мужчины, выжимая на него капли воды.

Бродяга снова что-то попытался произнести, но она не смогла разобраться слов.

— Повтори! — королевская дочь с трудом подавила отчаянное желание обеими руками вцепиться в мужчину, затормошить, привести в себя. Только страх за раненое плечо спутника остановил ее от этого. С паникой вглядываясь в обескровленное лицо с выступившей на нем испариной, она повторила:

— Что, что ты сказал?

— Я же говорил, — с усилием прохрипел воин, сглатывая. — Что из твоей затеи с поиском жениха не выйдет ничего путного для меня.

Слабая тень улыбки мелькнула на бледных губах, и от охватившего ее столь всеобъемлющего облегчения принцесса оставила без внимания непривычное обращение.

— Дурак! — она смахнула рукой выступившие слезы. — Как ты себя чувствуешь?

— Руку жжет огнем, — с гримасой боли шепнул он.

— Так и должно быть, — принцесса согласно кивнула. — Спустя несколько минут она заледенеет, затем снова начнется жар. А потом ты вновь потеряешь сознание.

— И сколько я буду в таком состоянии? — облизав капли воды на губах, хрипло проговорил он.

— Не могу сказать точно, — виновато проговорила она, вновь смачивая его лицо влажной тканью. — Знаю лишь, что пару дней ты точно не сможешь стоять на ногах.

Оглядевшись. Эллери проговорила с беспокойством:

— Вот только устроить бы тебя поудобнее.

Бродяга попытался принять сидячее положение, но боль в раненой руке оказалась слишком сильна, — мужчина замер, воздух с хрипом вырвался сквозь стиснутые зубы. Эллери хотела, было, возразить, помешать ему двигаться, однако наемник одним взглядом остановил ее от любых попыток вмешаться.

Несмотря на то, что передвижение потребовало немало сил, ни единый стон не сорвался с губ воина. И только достигнув цели и восстановив сбившееся дыхание, мужчина продолжил расспросы:

— Как далеко мы отъехали от замка? Нет, лучше так — сколько времени это заняло? — поправил он себя.

— Примерно час. Может больше, может меньше, — Эллери растерянно пожала плечами.

— Полагаю, нет смысла уточнять направление? — от тона произносимых слов девушка почувствовала себя виноватой.

Она качнула головой, не встречаясь с ним взглядом.

— В таком случае… — он задумался. — Раз нас до сих пор не настигла погоня, значит, все-таки удалось от них оторваться. Не так далеко от замка вашего дяди есть надежное место, где мы могли бы провести некоторое время — пока я не оправлюсь. Осталось понять, удалились мы от него или же приблизились.

— Сейчас тебе нельзя снова ехать, — быстро проговорила Эллери. — Рана может открыться.

Про возможное заражение крови, что было нередким спутником подобных ранений, она даже не стала упоминать, боясь накликать беду.

— Но и оставаться здесь нельзя, — справедливо возразил он. — Предлагаю компромисс: как только мне станет лучше настолько, что я смогу держаться в седле, мы покинем это место.

И вновь в его взгляде читалось молчаливое предупреждение, вняв которому, Эллери не стала спорить, полагая, что улучшение наступит нескоро.

Как она и предсказывала, спустя короткий промежуток времени Бродяга вновь потерял сознание.

Принцесса придвинулась ближе и присела рядом с ним — так, чтобы тело мужчины опиралось на нее. Его голова устроилась на ее плече, и девушка мимолетно улыбнулась этому, представив реакцию кого-либо из напыщенных придворных дам при виде этой картины. И позволила себе закрыть глаза.

Мужчина пришел в себя первым. Эллери ощутила сквозь сон, как тело воина напряглось, тяжесть от его головы исчезла с ее плеч — и девушка проснулась.

Губы воина были плотно сжаты, в темных глазах назревала буря — очевидно, Бродяге тяжело было примириться с собственной немощностью. Но мертвенная бледность с лица ушла, похоже, ему и впрямь становилось лучше.

Все попытки Эллери уговорить наемника остаться здесь хотя бы еще немного, потерпели крах.

В итоге мужчина заставил коня опустить тело на землю — девушка широко открытыми глазами наблюдала, как умное животное, послушавшись команды, послушно припало на колени, перенесло вес на задние ноги и, наконец, медленно легло на бок, позволив всадникам без труда взобраться на себя.

Бразды правления вновь достались принцессе — но на сей раз дорогу воин выбирал сам. Всем телом навалившись на принцессу, на ухо он ей шептал указания, куда повернуть, а где остановиться, чтобы осмотреться. Из-за раненого Бродяги они могли двигаться лишь спокойным шагом, не позволяя лошади переходить на привычный бег. И на протяжении всего пути девушка терялась в догадках, каким образом наемнику удавалось находить какие-то только ему одному известные ориентиры в таком, казалось, однообразном пейзаже вокруг.

На этот раз прикосновение его руки не вызывало столь ярких эмоций, как в первый раз. Сейчас Эллери куда больше волновало его здоровье, чем собственные необъяснимые ощущения в ответ на его близость.

Беспощадное солнце щедро разливало лучи на едущих куда-то в неизвестность всадников, и принцессе становилось все сложнее удерживать поводья. Как себя ощущал раненый наемник, девушка боялась даже представить. Только шепот у ее головы и ощущение тяжести свидетельствовали, что он все еще оставался в сознании.

Они проехали под густыми арками склонившихся крон деревьев, миновали огромное количество троп и развилок, прежде чем после очередного поворота перед уставшим девичьим взором, наконец, предстал деревянный дом.