Студентка в подарок - Анна Викторовна Батлук Страница 18

– Так что тренируйся усерднее, Тиррос, и сможешь успевать добегать до академии.

– Или научусь переобуваться заранее, – пробурчала я, но так, чтобы Каракат не услышал.

Авторитетно могу заявить, что тренироваться в платье, мантии и на каблуках невозможно. Поэтому обувь я сбросила уже на второй минуте тренировки. Боялась, что Каракат запретит, но он лишь хмыкнул и отвернулся. От меня многого и так не ждали, а в неудобной одежде тем более. При беге я плелась на два метра позади строя, подтянуться не смогла ни разу – так и висела на турнике, подбадриваемая криками одногруппников, отжалась всего один раз, да так и упала. Единственное, мне удавалось качать пресс. Но опять – та же Адель делала это в три раза быстрее и намного эффективнее. Мои тридцать раз против ее девяноста. При этом вторая девица, которую я так и не узнала, как зовут, отжималась пятьдесят два раза. Я обрадовалась тому, что даже некоторые парни почувствовали себя ущербными.

К концу тренировки я чувствовала, что если меня не отчислят, то академию я покину немного позже, но в гробу. Моя мантия вся пропиталась потом, ноги я стерла в кровь, руки дрожали, а пить хотелось так, что появилась потребность убивать. Поэтому, когда все разошлись, я доползла к питьевому фонтанчику, выпила воды, да так и осталась лежать подле. Желание убивать, к сожалению, никуда не исчезло.

Я услышала шаги и сдвинулась в сторону, чтобы освободить проход к фонтанчику. В поле моего зрения попали фирменные кроссовки довольно известного дизайнера. Кроссовки потоптались рядом, затем их обладатель присел со мной рядом на корточки, так что я увидела еще и колени. Поняла, что кто-то не собирается напиться воды и убраться отсюда к соседской бабушке, и подняла голову. У кроссовок оказался очень симпатичный владелец – передо мной сидел парень едва ли намного старше, с темными, коротко стриженными волосами и широкими плечами. На первый взгляд наглец мне понравился: слегка раскосые глаза с пушистыми черными ресницами, идеально ровный нос и узкие губы, которые сейчас едва сдерживали ухмылку.

– Привет, – парень старался выглядеть серьезным, но я хорошо видела, что он скоро засмеется в голос.

Я приподнялась на локте и кивнула наверх, на фонтанчик:

– Ты, наверное, попить хотел?

– Хотел, потом смотрю – ты лежишь… Отдыхаешь.

– Посмотрел? И как тебе зрелище?

– Паршивое, – честно признался парень и даже поморщился.

Мне в голову пришло, что он намекает на мой неприятный запах, и я вспыхнула:

– В мантии неудобно бегать, знаешь ли!

– Не знаю, не пробовал, – честно признался парень. – Не фанат этого, честно признаю. Вот драться в мантии вообще невозможно.

– Проверять не буду, – я села. Десять минут истекали, и меня ожидала отработка. Даже не представляю, как я смогу пережить еще один час физических упражнений.

– Придется. У вас к концу месяца борьба начнется, а ты ж мантию снять не можешь.

– Откуда ты знаешь?

– Так думаешь, одна ты решила мантию не носить? Каждый год такие умники находятся. Конечно, только ты додумалась на собрание без нее заявиться, но схема наказания всегда одна и та же. Так что уже давно придумано, как обойти этот дурацкий запрет.

Сказать, что я обрадовалась, – ничего не сказать. Я чуть не бросилась к этому парню обниматься, но вовремя вспомнила, что запах от меня исходит не очень-то хороший. Поэтому широко улыбнулась и протянула к своему спасителю руки:

– Я просто счастлива, правда! Ты меня спас. Сними ее, пожалуйста, сил уже никаких нет. О-о-о, я смогу принять душ, не дожидаясь десяти часов вечера. Обожаю тебя!

– Хантер, – парень широко улыбнулся. – Надо говорить: обожаю тебя, Хантер. Рад, ты мне тоже нравишься. Но снять я ее могу только в одном случае – если ты при этом будешь лежать в моей постели.

Наверное, я действительно очень сильно устала, потому что тупым взглядом уставилась на нового знакомого и только что рот не открыла. В голове моей совершенно чудесным образом родилась теория о том, что в привязке есть какой-то баг и мантия спадает, стоит только лечь в кровать.

– А моя постель не подойдет? – мало ли, может быть, цвет наволочки имеет значение.

Хантер удивленно моргнул:

– Ну, можно, конечно, и в твоей, но я в комнате один живу.

– Обалдеть! – разозлилась я. – Может быть, у тебя еще и вода горячая течет?

– Одни плюсы, согласись.

– И за что тебе такие привилегии?

Я с трудом поднялась на дрожащие ноги. Хантер встал рядом. Я нахмурилась, помня про неприятный запах, и попыталась отодвинуться на безопасное расстояние, но парень вдруг протянул руку и взял меня за талию.

– Я тебе покажу, – шепнул Хантер, приближая свое лицо к моему. А до меня как-то вмиг дошло, что для снятия мантии цвет наволочки точно не важен.

– Тиррос! За опоздание на отработку – десять отжиманий. Можешь приступать!

Хантер разомкнул объятия и хитро на меня уставился.

– Дангвар, а ты чего задержался?

Дангвар – очень знакомая фамилия. Вспомнить бы еще откуда.

Каракат подходил к нам, с подозрением посматривая на парня. Хантер закатил глаза и повернулся к тренеру:

– Мсье Риггол, водички пошел попить, а у вас здесь первокурсница на ногах не стоит. Совсем измучили девчонку.

– Ничего страшного, – отрезал Каракат. – Я из нее еще настоящего боевика сделаю. Давай, Тиррос, шевелись. Тебе еще веревочный городок предстоит.

Я, прихрамывая, подошла к тренеру. За время, что удалось отдохнуть, мышцы будто налились тяжестью, и мне едва удавалось переставлять ноги. Каракат с сомнением меня оглядел и вздохнул. Мне показалось или действительно с облегчением?

– Да-а, ты и впрямь едва ходишь. Так и сверху брякнешься. Земля-то примет, но толку от этого никакого.

Земля примет? В смысле посмертно?

– Будем считать, что воспитали тебя на сегодня достаточно и ты все поняла. Иди спать. Но чтобы завтра утром на тренировке была как скала, и не смей себя плохо чувствовать. Дангвар, проводи.

– С удовольствием, – Хантер приобнял меня за плечи. Я вспомнила о предложении наглеца и постаралась высвободиться. – Да не дергайся ты, я помогу.

Как говорят в книгах, смеркалось. Подул прохладный ветер, солнце уже спряталось за высокими стенами академии, а вечерние птицы начали петь свои песни. Стены казались почти черными, словно высеченными из цельного куска гранита. Мне стало жутко. Будто сверху на нас смотрел гигантский памятник на чьей-то могиле. Надеюсь, не на моей.

– Лилиана, мне будет легче тебя понести, – голос Хантера отвлек меня, и я замотала головой, сбрасывая наваждение.

– Откуда ты знаешь мое имя? – поворачиваться не стала, поддерживающий меня Хантер и так был слишком близко. Не очень удобно, но без помощи было бы очень тяжело.

– Ты теперь местная звезда, разговоров точно на неделю, не меньше.

– А-а-а, приятно.

– А еще я голосовал за тебя в конкурсе «Паннекса», – голос Хантера понизился и стал совсем уж интимным. Я поморщилась и постаралась от своего спутника отодвинуться:

– Оу, приятно, конечно, но свою