Ты не поедешь на отбор! (СИ) - Яна Анатольевна Спасибко Страница 18

Но в коридорах было тихо. Лишь раз я увидела сторожевых, стоящих у главного входа, но мне в ту сторону и не надо было.

Расположение столовой я помнила хорошо. Она встретила меня гулкой пустотой. Помня об осторожности, я пробиралась к заветной дверце на кухню по стеночке, старательно придерживая руками тяжелый подол, чтобы не смести на пол ничего громкого.

На кухне меня ждал сюрприз.

Сюрприз, тихо бурча себе под нос, мыл посуду, которой была еще целая гора.

Ждать пока он справится я никак не могла — боялась, что меня с минуты на минуту хватятся, хоть и надеялась, что Андер потерял бдительность.

Кухонная дверь была раскрыта, и моему взору открывалась конюшня с низкой, покатой крышей, на которую можно взобраться через бочку с водой, стоящую рядом. А с крыши уже можно было сигануть через стену и поминай как звали.

Припасов я брать с собой не собиралась. Вообще, собиралась бежать налегке, и как можно дальше. Возможностей сгинуть в лесу у меня будет более чем достаточно. По крайней мере, я на это надеялась. Ох, прости меня, папенька, дочь свою непутевую. Но не могу я допустить этого непотребства, что сделкой взаимовыгодной зовется.

Оборотень посудой гремел достаточно громко, что давало мне шанс прошмыгнуть мимо, однако, и оборачивался достаточно часто, чтобы отнести что-то на место. И пройти-то надо мимо него вплотную. Я закусила губу, решаясь, уже мысленно взвешивая в руке сковороду, свежевымытую, чистенькую, блестящую. Она как раз стояла с самого края, призывно выставив в мою сторону длинную деревянную ручку. Я взвесила снаряд в руке.

Андера подвело то, что он сутки не спал.

Стоило, наверное, сначала отдохнуть в своем поместье, а затем отправляться в путь. Но его гнало вперед какое-то дурное предчувствие.

Анна казалась ему весьма здравомыслящей девицей, пожалуй, даже слишком. Скользило в каждом ее движении что-то неправильное. В каждый ее взгляд был оценивающим, настороженным, словно она прикидывала, как бы половчее извернуться, да его, Андера, побольнее ударить. Наверное, именно поэтому, когда он увидел, как его дочь, единственное существо, которое он любил безоговорочной любовью, тянется к новой обитательнице замка, решил побыстрее Анну увезти.

Сквозь сон он слышал и тяжелое дыхание Анны, которая ворочалась в постели и никак не могла заснуть, и как она встала, начала ходить по комнате. Но проснулся он не от того. От тишины. Прислушался. Даже дыхания не слышно.

Мужчина встал и подошел к двери, прислушался. Тишина. Постучал в дверь. Прислушался уже другим, волчьим чувством. Ни дыхания, ни биения сердца, ничего.

Отчего-то стало смешно. Пожалуй, он был бы удивлен, если бы девчонка не попыталась сбежать.

Я поняла, какую ошибку совершила, стоило мне лишь сигануть через стену. Одной Темнейшей известно, что за ней. Колья? Обрыв? Река? А не все ли равно?

Тем не менее я поспешила сгруппироваться.

Но не удачно — удар о землю был достаточно ощутимый, зубы клацнули, до крови прикусив язык, дыханье выбило.

Я лежала на земле, не в силах даже сделать вдох. Но страх и осознание того, что меня скорее всего уже хватились, гнал вперед.

Тело перестало слушаться, и потребовалось большое усилие, чтобы подняться на ноги и пойти вперед. Страх накатывал на меня волнами, мешая мыслить здраво, но неумолимо гнал меня вперед. Я то и дело останавливалась, чтобы прислушаться к лесу. Но погони пока не слышала. Однако, это не означало, что ее не было, я прекрасно помнила, с какой легкостью оборотни передвигаются по родному лесу. Чтоб их демоны драли!

Зато за собственным дыханием и бешеным стуком сердца я услышала журчание воды.

Топиться было крайней мерой, но и этот вариант я рассматривала, как вполне реальный. Основной моей задачей было пойти по воде, чтобы сбить след. Сработает ли это с оборотнями, я не знала, но помнила, как отец рассказывал, что лисы так «сбрасывают с хвоста» охотничьих собак.

Мои силы были на исходе, и все же я смогла сделать рывок, а точнее, кувырок через кусты.

Река была широкой. От зеркальной глади воды поднималась дымка тумана.

Я прикинула направление, и предположила, что передо это Чиринка. Если так, то хорошо. Можно пойти вверх по руслу, и выйти на границу с родными землями. Только вот и Андеру, когда он меня хватится, даже след не нужно будет брать.

На принятие решения у меня были считанные мгновения, и я начала судорожно раздеваться.

Одежду было бросать жалко, но и взять с собой я ее не могла. Переплыть такую широкую реку очень сложно. А в намокших тяжелых юбках станет невозможно.

С другой стороны, всегда есть возможность слеч с пневмонией, но я об этом подумаю потом. До светлой границы не так уж и далеко, а там можно будет попробовать и костер разжечь.

Зябко передергивая плечами и кутаясь в нижнюю сорочку из тонкого льна, я сделала первый шаг в воду, и чуть не закричала. Разгоряченную кожу ступней обжгло родниковым холодом, а речной ил мерзкой жижей просочился сквозь пальцы ног.

Сразу же возник соблазн одеться обратно, но я отогнала эту мысль, и быстро зашагала вперед.

Шаг. Еще шаг. Вода уже дошла до серединры бедра, и я морально готовилась нырнуть, чтобы не оттягивать неизбежное.

Глубокий вдох, звук ломающихся веток где-то на перефирии слуха, и сильный удар с боку сбил меня с ног, выбив из легких воздух.

Мы отлетели ближе к берегу, и плюхнулись на мелководье. Вода смягчила удар, однако, я почувствовала, как противный прибрежный ил пропитывает нижнюю рубаху и касается кожи.

— Ты совсем сдурела? — Наконец подал голос Андер, навалившийся на меня, и все еще закрывающий мне рот ладонью. — Я тебя сейчас отпущу, если ты пообещаешь не кричать.

Я послушно прикрыла глаза. Оковы страха и отчаяния не давали мне пошевелится, хотя я и понимала, что реального вреда он мне не причинит. Наверное, я даже немного жалела об этом. Умирать было страшно, да и что уж говорить, не хотелось бы, вообще-то. Но я устала бояться, хотела побыстрее прекратить этот шантаж, пусть и ценой своей жизни.

— Эй, ты что, разреветься собралась? — Даже удивился он, отстраняясь, и плюхаясь рядом. Меня обдало грязными брызгами.

— Не могу сказать, что не понимаю тебя. — Тут же смягчился Андер. — Я тоже готов умереть за благополучие своей семьи. И не думай, что