Классная дама (СИ) - Даниэль Брэйн Страница 18

Я и не знала, что так могу. Козочка, ты меня удивляешь.

Окольная была дамой в теле, Софья — невысокой и хрупкой, а я была просто злой, и от вида крови у меня сорвало тормоза напрочь. Я повисла на шее Окольной и пнула ее под колено. Нога, пострадавшая сегодня на лестнице, заныла, Окольная потеряла равновесие, и обе мы рухнули на отполированный пол.

На моей стороне были фактор внезапности, молодость и отличная, как выяснилось, физическая подготовка Софьи. Неповоротливая Окольная была повержена, я заломила ей за спину обе руки и вырвала книгу. Окольная сразу заткнулась, кто-то подбежал и начал меня оттаскивать, я не желала выпускать ни жертву, ни добычу. В ушах еще звенело от воплей, но я разобрала и шорох домашних туфель, и голоса. Люди, как всегда, поспевают к моменту дачи свидетельских показаний.

— Руки! — рявкнула я, вставая на ноги, и стряхнула с себя неожиданно сильного нового соперника. Но девица, та самая, подленькая, полненькая, с пучком, который сейчас разметался по плечам жидкими патлами, нападать на меня не собиралась. Я передернулась больше от холода, чем от всего произошедшего, и переложила книгу в другую руку. — Кто подпустил к воспитанницам эту ненормальную?

Девица мне не ответила, я повернулась к Окольной, которую поднимали с пола другие классные дамы и учительницы, и все еще стоящим посреди коридора девушкам. Одна из них, темненькая, с шикарной толстой косой, утирала с лица непрестанно текущую кровь, остальные сбились тесной кучкой и отступали к стене.

— Доктора, быстро! — приказала я своей бывшей однокурснице и подошла к окровавленной девушке. Книжка мешала, я остановилась и зажала ее коленями, не заботясь, как это выглядит для этого помешанного на приличиях века. — Подожди, стой, не шевелись. Я не сделаю тебе больно. — Девушка испуганно замотала головой, я начала терять терпение. — Дайте мне свет! Не стойте как вкопанные!

Бесполезно. Этот сарай с лепниной всколыхнет разве что землетрясение. Классные дамы кудахтали над Окольной, воспитанницы разом пустились реветь. Я шагнула, книга упала, и нервы у меня сдали. Я не железная.

— Доктора, свет и воду! — заорала я во все горло. Плевать, все равно не проснулся только глухой и мертвый. Прежде чем я набрала воздуха и гаркнула второй раз, моей руки кто-то требовательно коснулся.

— Я посмотрю ее, Сенцова, если ты не забыла, я все-таки дочь врача, — и моя бывшая однокурсница протянула руку пострадавшей воспитаннице. Я убрала со лба упавшую прядь, присела — Софья, спасибо, что бдишь в таких мелочах — и подняла упавшую книгу. — Расходитесь! Вернитесь все в дортуар! Перевозникова, идем со мной.

И, повернувшись ко мне на мгновение, она улыбнулась.

Так, ладно. Причину перемены в ее отношении ко мне узнаем потом, если я в полутьме не приняла акулий оскал за дружеское одобрение.

Окольную заботливо вели под руки к лестнице, и было неуместно догонять и выяснять, в чем повод полуночного психоза. Дверь дортуара старшеклассниц закрылась прямо перед моим носом, моя бывшая недоброжелательница — бывшая ли? — уводила Перевозникову в противоположный конец коридора, в прочих дверях еще торчали любопытные носы… Любопытство сгубило кошку, изрекла я применительно к самой себе, и лучше расспросить не людей, а вещи. Книга, Окольная говорила, что чтение институтками книг недопустимо. Итак?..

В длинном широком коридоре горели всего несколько ламп. К одной из них я приблизилась с загадочной книгой. Яснее не стало — иллюстраций нет, текст написан на незнакомом языке. Это что, революционная литература? Подрыв устоев? Бунт в курятнике? Показать находку Ветлицкому, может быть, это именно то, что он ищет?

— «Сладострастная поэма», — высокомерно скривившись, перевела Софья, и я даже несколько разочарованно фыркнула. Ну да, не Алмазовым же единым, да и сладострастия в нем ни на грош.

— Ты читала? — с интересом спросила я, Софья сделала то, что я могла бы назвать «дернула плечиком», если бы тело больше не было моим, чем ее. — И как?

— Посредственно, — морщась, оценила «Поэму» Софья, и я фыркнула снова. Козочка, а что произошло между мной и моей одноклассницей, скажи?

Софья молчала. Ладно, терпит. А книга полежит у меня, я найду ей укромное место, потому что в моей ситуации нет ничего надежнее, чем располагать верным средством шантажа. Я человек в академии новый и веры мне пока никакой, но умением связывать змей хвостами в узел любая секретарша даст здешним дамам триста очков вперед, а я давно вышла из юного секретарского возраста.

— Всем спать! — крикнула я в пустой коридор, и последняя щелка, в которую пробивался свет, пропала.

Меня интересовала лишь одна закрытая дверь, и в тот дортуар я имела полное право зайти, когда мне заблагорассудится.

Мои малышки действительно не спали и не ожидали, что я войду. Я приоткрыла дверь, и они вразнобой прыснули по кроватям, делая это в абсолютном молчании. Я закрыла дверь, прошла к столику, положившись на навыки Софьи, зажгла лампу. Мутное пятно света легло на несколько настороженных и совершенно не заспанных лиц.

— Книгу не забудь, — ехидно напомнила Софья. Ах да, не дай бог кто-то из девочек уже владеет… — Ларонским.

— Спасибо, козочка, — буркнула я, но благодарно. Я подкрутила фитилек, чтобы свет не горел слишком ярко, села на стул, чинно сложила ручки на коленях — воспитанницам нужно подавать хороший пример. — Часто такое бывает?

Девочки переглянулись. Потом кто-то из глубины комнаты отозвался:

— Часто, мадемуазель. Мадам кричит на них и выгоняет в коридор посреди ночи.

Софья не пересекалась с Окольной раньше и ничем помочь мне не могла, только озабоченно вслушивалась в нашу беседу. Эту мадам на выстрел близко нельзя подпускать к детям, даже если детям уже восемнадцать, потому что она их бьет.

— Это запрещено.

— Что-что-что? — вздрогнула я.

— Это запрещено. Бить пансионерок категорически воспрещается, — пояснила Софья и смолкла, но у меня с ней наладился неплохой контакт… обе мы понимали друг друга и, главное, были в мнениях солидарны.

Ты в ловушке, госпожа Окольная. Капкан захлопнулся. И книга, которую ты отобрала — или откопала где-то у девушек — это улика. Есть ли на ней следы крови — я посмотрю, и еще посмотрю, не замнут ли остальные происшествие завтра утром.

— Мадемуазель? Мадемуазель?..

Я встрепенулась и поискала, кто уже не первый раз меня окликает. Худенькая светленькая девочка сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и меня внезапно как ударило. Я встала, некстати сообразив, что бегаю по академии в исподнем, что на улице зима и в здании холодно, а девочки… Я подошла, потянула одеяло