Волчья любовь - Ульяна Соболева Страница 18

Роксана медленно кивнула, глаза ее не отрывались от дочери.

– Они служат нашей семье, в отличие от тебя, Азиза. Они верны мне и Вахиду. Ты можешь подкупить некоторых из них, но не всех. Власть – это не восседание на кресле императора, дочь. Власть это совсем другое.

– Ты оставила свою семью в руках этой жалкой эскамы, Ланы. Что за ничтожество, которому ты доверила свои тайны? Она предательница, мать! И ты прекрасно об этом знаешь!

Я почувствовала как трувожно забилось сердце и посмотрела на Роксану. Кто знает…может быть родной дочери удасться убедить мать.

Роксана остановилась, не оборачиваясь.

– Лана – единственная, кто боролся за Вахида, единственная, кто хочет вернуть его к жизни. Внутри нее свет…она шла сквозь мороз и мрак совершенно одна и пришла ко мне, рискуя своей жизнью. Ради моего сына!

Азиза смеялась с издевкой%

– Свет? Это она несет свет? Это лишь тень предательства. Ты доверилась ей, а она посмела нарушить законы Горных Волков. Ее следует предать смерти, а не возвеличивать как героиню. Она изменяла моему брату! Она понесла от другого!

– Все это ложь! И мы уже об этом знаем! Лана верна императору, она несет в себе силу любви и исцеления. Ты, Азиза, забыла, что такое любовь, и в твоем стремлении к власти ты стала чужой самой себе, и нам! – ответила Роксана, ее голос звучал величественным эхом, и никто не посмел даже шептаться пока она говорила.

Азиза подошла ближе и насмешливо сказала:

– Любовь? Ты лишь мечтаешь о сентиментальных глупостях. Я взяла власть в свои руки, мать, и ты больше не в силах управлять этой стаей. Вахид умирает, и ты лишь беспомощный свидетель. Как и все мы…ты знаешь что будет, если мы не похороним его…

– Твоя жажда власти обернется твоим падением, Азиза. Ты идешь по очень тернистому пути, и однажды мрак поглотит тебя," предупредила Роксана, но ее дочь лишь хохотала в ответ.

– Твои слова – пустой звук. Ты предала свою семью, и теперь я правительница этой стаи. И скоро весь мир узнает об изменениях в нашей империи, – заключила Азиза, оставив Роксану и направляясь в дом. Я медленно выдохнула и посмотрела на мать Вахида – ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она стойко выдержала нападки своей дочери. Истинная архбаа. Величественная, сильная. Я могла только мечтать когда-нибудь возвысится до таких высот. Но то, что она сказала сегодня обо мне заставило меня ощутить тепло внутри впервые со дня нашего знакомства.

***

– Время вернулось к нам, и мой сын жив! – прошептала Роксана, обращаясь ко мне. – Но это еще не конец. Нам предстоит сразиться за его будущее. Она права…таковы наши законы и манагры придут за ним совсем скоро.

– Кто такие манагры? – тихо спросила я.

– Волчьи ангелы смерти. У нас так мало времени…так мало – всхлипнула она и прикрыла глаза.

Мы ехали сквозь темные заросли сумеречного леса, скрывающего в себе сотни тайн. Вахид лежал на заднем сиденье машины, его дыхание было слабым, словно еле заметным ветерком. Роксана сидела рядом с ним, держа его руку, как будто пытаясь передать ему свою собственную жизненную силу. Я заняла место возле водителя и, обернувшись, смотрела на мать и сына, чувствуя, как мое сердце обливается кровью. Как оно сжимается, как отвратительное предчувствие стягивает его до треска.

Банахиры следовали за машиной в облике волков, словно магические вестники. Нейтралы сопровождали нас совершенно невидимо, но я знала, что они здесь. Николас Мокану пообещал мне, что они проведут нас до самого замка и будут охранять границы от любого вторжения.

– Вахид, прости меня,– прошептала Роксана, наклонившись к сыну. Она поцеловала его пальцы, тщетно пытаясь донести до него свою боль и раскаяние. – Я была слабой, и теперь ты платишь за мои ошибки. Мне нельзя было оставлять тебя там одного…но я не думала, что она решится… я даже не представляла.

Вахид оставался неподвижным, его глаза закрыты, и лицо сероватого оттенка казалось еще бледнее в сумраке. Мое сердце сжималось от того, как бессильна была я в этот момент, сидя рядом, наблюдая за этой горькой сценой. Я не смирюсь, я не смогу позволить ему уйти. Я этого не переживу.

Мы продолжали движение сквозь лес, через снег, сверкающий под бликами луны. Внезапно даже это освещение пропало и тьма перед нами сгустилась. Машина резко остановилась.

– Пришло время…– прошептала мертвенно бледными губами Роксана, – нужно вынести его и положить на снег. Они рядом.

– Нет…– тихо прошептала я.

– Да…они рядом.

Банахиры вынесли Вахида из машины, постелили на снег покрывало и уложили своего императора. Роксана встала рядом на колени она снова обратилась к сыну.

– Вахид, прости меня и прими мою любовь. Пусть свет встретит тебя на другой стороне.

Нейтралы охраняли нас, но совершенно бесшумно, банахиры отступили в темноту. Мы остались в покое, лишь слыша тихий шепот ветра в деревьях и шорох опадающего снега с ветвей.

Вахид был почти мертв. Меня всю трясло как в лихорадке, я, кажется, сама мертвела, сама превращалась в кусок льда, дрожала от ужаса, глядя на его бесчувственное тело и на мать, стоящую перед ним на коленях. Мы обе замерли в ожидании, надеясь на чудо…

Темные контуры деревьев образовывали мрак, словно чернильные пятна на белой простыне снега. Вахид лежал на черном покрывале, его силуэт погружен в бездну ночи.

Роксана сидела рядом, ее глаза наполненные слезами были устремлены только на своего сына. Она прощалась… а я сжимала руки, раздирая ладони в кровь. Я понимала, что не имею права даже подойти к нему и не знаю хотел ли он этого. Последний раз он смотрел на меня с ненавистью.

– Вахид, – прошептала Роксана, ее голос звучал как отзвук тысячелетий, – ты лишь переходишь через порог времени. Лежишь в объятиях бескрайнего сна. Но судьба твоя еще не закончена.

Все вокруг нас словно замерло, будто Вахид слышал каждое ее слово, но его душа уже проникала в иные сферы. Я не могла этого допустить.

– НЕТ! – закричала я, выдернула кинжал из-за пояса Роксаны и полоснула себя по вене, поднесла ко рту Вахида, капая кровью, разрезая другую руку и орошая его с головы до ног.

– Он не умрет! Не умрет!

– Ты что творишь? – крикнула Роксана, пытаясь отобрать у меня нож, но он полоснул ее по руке, и черная волчья кровь