Аллигат (СИ) - Штиль Жанна Страница 19

Ольге понравилось всё. Порции были достаточными, чтобы насытиться и, главное, не переесть. Стало понятно, почему Шэйла была стройной, даже слишком стройной до болезни, которая вконец иссушила её. Ольга опустила глаза на небольшую грудь виконтессы. Её была на размер больше.

Главная неприятность в виде доктора Пэйтона ждала больную сразу после ужина. Сиделка выполнила угрозу и, как только Айболит вошёл в спальню, кляузница, поджав губы, чинно стала за спинкой его стула.

Доктор поставил саквояж у ножки стула и сел. Строго заглянул в глаза миледи и, играя бровями, вопросительно на неё посмотрел:

— Как вы себя чувствуете, миледи?

Ольга на всякий случай улыбнулась — пусть думает, что ей очень хорошо. А так оно и было.

— Мистер Пэйтон, у меня ничего не болит. Спасибо за вашу заботу, — ответила она.

— Миледи, вы же понимаете, что улучшение может быть временным. Вы отказываетесь принимать порошки, пренебрегаете моими предписаниями и нарушаете постельный режим. Это может привести к серьёзным последствиям.

Он смотрел на неё, как смотрят на непослушного ребёнка, отказывающегося выполнять указания взрослых.

— Понимаю, — с готовностью кивнула Ольга, — и беру на себя всю ответственность за отказ следовать вашим предписаниям.

— Вы сняли электропатический пояс, — проигнорировал он явный намёк на его отставку.

— Сняла. Мне он не нравится, — пусть она выглядит в его глазах глуповатой. Лучше так, чем медленная смерть от непонятного изобретения шарлатанов.

— Так нельзя, миледи. Я призван лечить вас.

— От чего лечить? Простите, доктор, можно спросить, где вы учились на врача?

От неожиданного вопроса он неловко развернулся к сиделке, словно ища её поддержки. Бессознательно тронув брегет в кармашке жилетки, уставился в глаза виконтессы:

— Вы подвергаете сомнению мои медицинские знания и долголетний опыт врачебной практики? — его гладко выбритый подбородок подрагивал, пушистые баки на щеках топорщились.

Да, подвергаю и очень хочу посмотреть лицензию на вашу медицинскую деятельность! — не отвела Ольга от его лица горящего негодованием взгляда. От готового сорваться возражения покалывало язык. На худой конец, она бы заглянула в диплом доктора. Вместо этого «виконтесса» подавила вздох и отметила чистые руки Айболита. Миролюбиво ответила:

— Ну что вы, мистер Пэйтон, мне не совсем понятно, от чего вы меня лечите.

— Я обсудил это с лордом Малгри.

— Я бы тоже хотела услышать свой диагноз. Если вы скажете, что у меня было сотрясение мозга, то с этим уже всё в порядке. Я вылежала положенный срок, голова не кружится, меня не тошнит, аппетит хороший. Я уже самостоятельно хожу, читаю, здраво мыслю.

— И живот не болит?

— Нет, — вспомнила она, что и раньше слышала от доктора упоминание о животе и удивлялась этому. — Почему у меня должен болеть живот?

— Как же… Вы потеряли ребёнка… Вы не помните? — он подозрительно всматривался в её лицо.

Ольга онемела. Это оказалось для неё ударом ниже пояса. Её предшественница потеряла ребёнка? Какое выражение было на её застывшем маской лице, она видеть не могла, но Пэйтон беспокойно вздохнул и виновато сказал:

— Простите, миледи. Не следовало напоминать вам.

Тяжёлый взгляд доктора остановился на её лице. Его руки нащупали ручку саквояжа и навели Ольгу на мысль, что ей собираются вколоть наркотик. От воспоминания о «кондитерском» шприце, она быстро пришла в себя и, не моргнув глазом, солгала:

— Я ничего не забыла. Со мной всё в порядке, мистер Пэйтон.

— Всё же я должен сделать вам укол морфина, — вскочил Айболит и поспешно водрузил на стул медицинскую сумку. Распахнул её: — Когда вы потеряли ребёнка в первый раз, у вас была запоздалая вспышка истерии.

У Ольги потемнело в глазах: был ещё и первый раз?

Она выставила руку, протестуя:

— Не надо укола, я справлюсь. Обещаю вам — истерики не будет.

Всё оказалось хуже, чем она думала. Шэйла потеряла ребёнка дважды. Что это? Беспечность или преднамеренность? Если брать в расчёт отношения между супругами, то Ольга не удивилась бы желанию виконтессы не иметь детей от нелюбимого мужчины. Но это противоречит морали викторианской эпохи, когда был развит культ семьи, и рожать много детей, как правящая королева Виктория, было нормой. Как бы там ни было, но родить наследника и продлить род своего мужа — первая и самая главная обязанность женщины, особенно в браке по расчёту. Первенец, особенно мальчик, родившийся с золотой ложкой во рту, станет наследником не только титула, но и всего состояния графа Малгри. Отсутствие любви между супругами в данном случае не играет никакой роли. Тем более что зачатие состоялось, и не раз. Стэнли и Шэйла, как видно, понимают, что супружеские обязанности и любовь — не одно и то же.

Проблемы были у виконтессы и её мужа, а душа болела у Ольги.

— Как же не надо? — услышала она голос доктора, отвлекаясь от дум. — Я вижу, вам нехорошо.

— Мне уже заранее плохо от вашего укола, — возразила она, морщась. — Вам ли не знать, что морфий опасен и вызывает привыкание организма. Согласна, что он снимает боль. Но и одновременно разрушает головной мозг, парализует дыхание. От этого можно умереть.

Произнеся это, она ужаснулась. Скорее всего, так и было: леди Хардинг умерла от передозировки морфия. Ещё сверху тот электрический пояс.

Пэйтон продолжал держать руку на открытой сумке:

— Кто вам такое сказал, миледи? Вы неправильно понимаете его действие. Я вам сейчас всё объясню, — обернулся он на сиделку, напряжённо выпрямившуюся в ожидании указаний.

В какой-то миг Ольге показалось, что её сейчас скрутят и насильно сделают инъекцию, предварительно упаковав в электропатический пояс. Название-то какое противное!

— Хорошо, — устало согласилась она, вспомнив, что имеет дело с дилетантом, — пусть я ничего не понимаю в медицине, но уколы делать я себе больше не дам. Со своими страхами я справлюсь сама.

Хотелось добавить открытым текстом, что она больше не нуждается в его услугах и опеке сиделки.

Мистер Пэйтон побагровел и захлопнул сумку, демонстративно щёлкнув замком. Молча, с достоинством удалился. Кажется, Ольга его сильно обидела, но угрызений совести по этому поводу она не испытала. Ей удалось избавиться от Айболита. Только надолго ли? Она посмотрела на сиделку, которая не знала, как поступить: то ли пойти следом за доктором, то ли остаться рядом с больной. Решив, что новых указаний от Пэйтона не было, она села на стул и слабо натянуто улыбнулась.

Ольга взяла свечу и прошла в туалетную комнату.

Долго плескалась в миске с холодной водой, обтирала лицо и шею. Казалось, что вместе со свежестью проясняется сознание, из головы уходят тяжёлые мысли, которые вертелись вокруг полученной новой информации.

Неожиданно в дверь, ведущую в коридор, вошла молоденькая служанка с бидоном горячей воды. Испуганно ахнув, она уставилась на виконтессу. Следом вошла Мадди и, отняв бидон у ротозейки, бесцеремонно вытолкала её и захлопнула дверь.

— Хотите принять ванну, хозяйка? — спросила она. — Только надо подождать, когда воду нагреют.

— Завтра, — ответила Ольга устало. — Сегодня оботрусь губкой.

Её назвали хозяйкой, и это означало одно: в этом доме нет старшей высокопоставленной женщины. Следовательно, граф Малгри — вдовец. Или разведён. Учитывая, что разводы в это время были крайне редки, первый вариант выглядел убедительнее.

Ольга безучастно сидела у туалетного столика, а горничная расчёсывала ей волосы, заплетая косы.

— Сегодня я останусь на ночь одна, — сообщила больная сиделке ледяным тоном, укладываясь в постель, расправляя на груди широкие кружева на вышитой ночной сорочке. Надоело играть роль беспомощной страдалицы. Будь, что будет! Она хозяйка или нет?

— А как же…

— Если мне что-нибудь понадобится — позову.

Не верилось, что вот так просто ей удалось спровадить надзирательницу. Ольга ждала, что откроется дверь и войдёт граф, чтобы пожурить её за несдержанность и навязать общество сиделки на обещанных два дня. Знала — отказать ему она не сможет. Обходительный внимательный мужчина вызывал симпатию.