Призыв ведьмы. Часть 2 (СИ) - Торен Эйлин Страница 19

Милена лежала тихо, словно пошевелиться было чем-то ужасным, чем-то что натворит ещё больше беды, чем есть сейчас. Ей отчаянно хотелось, чтобы Хэла жила. Она внезапно осознала, что она может попытаться, просто попробовать говорить про себя, словно это заговор, "просьбу ко Вселенной", чтобы Хэла не умерла, чтобы она жила, чтобы вернулась.

Так они все и провалились в какое-то забытье, даже Грета под утро дремала, хотя должна была не спать, не спуская глаз с Милены, которая всю ночь лежала бормоча себе под нос что-то по мнению девушек нечленораздельное, видимо совсем сойдя с ума, а потом тоже провалилась в тяжёлую тёмную черноту.

Проснулась она оттого, что кто-то взвизгнул. Открыв глаза она увидела всех серых стоящих посредине комнаты и обнимающих Хэлу. Хэлу! Живую! Смеющуюся и обнимающую всех девушек:

— Куропатки мои, — шутливо проворчала она, — что вы тут устроили? Это что за мокрое дело? Тише, ну же, задушите меня, девки!

Она поцеловала каждую и на глаза Милены навернулись слёзы — как бы ей тоже хотелось, чтобы Хэла её обняла. Как бы ей хотелось иметь такую маму…

Она уткнулась в подушку и сделала вид, что спит. Она слышала, как Хэле говорили, как они испереживались по женщине, как испугались, что вещи взяли не для неё живой, а для мёртвой. Потом Оань пожаловалась, что хараги не ели всё это время, только пили и вообще не вставали, лежали в своём углу во дворе и лишь смотрели на дверь во внутренний двор, ждали. Хэла что-то ответила, Милене даже показалось, что спросила про неё, но так и не поняла, что там ответили серые, а может ей вообще всё это показалось.

Когда белая ведьма решилась посмотреть вокруг, то никого не оказалось — Хэла ушла к своим чудищам, а серые в невероятном возбуждении побежали делать работу, чтобы побыстрее освободиться и побыть с чёрной ведьмой вечером.

С Миленой оставили Анью, а Грета легла спать.

— Милена, ты видела? С Хэлой всё хорошо, — проговорила девчушка. — Она живая! Ты теперь перестанешь расстраиваться? Правда?

Маленькая ручка легла на голову белой ведьмы, чтобы погладить волосы.

— Не плачь больше, ты такая красивая, такая удивительная, мне так жаль, что ты плачешь.

Откуда же этой доброй девочке, которая всю жизнь голодала, терпела домогательства отца и чуть не была продана им в рабство к своему приятелю, знать из-за чего именно рыдает и истерит Милена.

Красивая… удивительная…

Анья и вправду смотрела на белую ведьму с каким-то нескрываемым восхищением и это было странно и смущало до жути.

“Ну, а что ты хочешь, ты же и вправду, как принцесса настоящая,” — ответила Миле Хэла, когда как-то раз девушка сказала об этом при женщине.

Она и принцесса? Впрочем злобная, вредная, из сказок, где добро побеждает, а такая, как она, остаётся ни с чем, в лучшем случае.

Анья, как и все, плохо спала ночью, поэтому, немного посидев возле Милены, в конечном итоге задремала и вот у Милены появился шанс уйти отсюда… уйти и… что?

Девушке всё ещё хотелось умереть. И теперь ещё больше хотелось, потому что, а как смотреть в глаза Хэлы? Она теперь никогда-никогда не сможет посмотреть ей в глаза!

Ей нет места в этом мире. В её не было, и в этом она тоже не нашлась. Ну и пусть, всё равно, что они призовут кого-то другого, пусть… плевать! Может та, другая, будет лучше, чем Мила, может они призывом её спасут, как бедняжку Анью, может она сделает им эту грёбанную весну и сможет дарить жизнь!

Милена поднялась на самую высокую башню Трита и аккуратно вылезла на небольшую площадку, которая окружала башню. Голова закружилась, ветер здесь был грозным и пронизывающим насквозь. Она посмотрела вниз, перегнувшись через зубцы бойниц.

— Это моё место, — голос обжёг, полоснул по внутренностям, его рука схватила её за пояс платья, так, чтобы она с испугу не ринулась вниз, а потом развернула её спиной и прижала к стене зубца.

Взгляд чёрных глаз был жёстким, яростным.

— Решила прыгнуть? — усмехнулся рот с опухшей после её укуса губой.

— Ты… ты, — задохнулась Милена, — оставь меня, я хочу умереть!

— Напомню, что я тебе обещал, что если ты ещё раз устроишь истерику, то я тебя иначе буду в себя приводить.

— Давай насилуй, а потом скинь меня и дело с концом.

— Нет… по ряду причин, — он снова усмехнулся. — Да и насилием это назвать будет нельзя, потому как почти сразу, ты не захочешь, чтобы я остановился.

Элгор пригнулся к ней и проговорил в ухо:

— Тебя же скручивает от желания, чтобы я тебя сделал своей, — его шёпот обжигал. — Ты будешь выть, стонать и просить, чтобы я не останавливался. И только забота о твоём шатком эмоциональном состоянии, меня держит от тебя на расстоянии. Хотя ты кажется меня преследуешь и даже здесь нашла. Но тут скажу, что приятно было хотя бы так спасти твой очаровательный зад.

— Какое тебе вообще есть до меня дело? — прошептала Милена с горячностью.

— Понимаешь, как сказать? Всё ведь не так просто, как тебе кажется, — хмыкнул бронар. — Во-первых, вот проблема, есть Роар. И как же нам с тобой его расстроить? Я не могу. Честно, меня по-настоящему сдерживает только он.

Его колено раздвинуло её ноги и она, выдохнув, вцепившись в рукава его куртки, оказалась на его ноге верхом.

— А так давно бы уже, — он по-хищному ухмыльнулся. — Но выбрать между девкой и братом… сомнительно. Даже, если это до притов красивая девка. И это, если я тебя попорчу немного, а если ты помрёшь, он расстроится ещё больше. А ещё расстроится Хэла.

И Элгор фыркнул, ухмыляясь.

— А, боги меня спасите, расстраивать чёрную ведьму нельзя, тем более такую сильнющую, как Хэла. А ещё, если расстроятся Роар и Хэла, расстроится феран, — и Элгор повёл бровью и головой. — И вот тут, девочка, ты не представляешь, какого дерьма ты подкинешь всем окружающим. Вот такое мне есть дело. Потому что расстроенный Рэтар, или злой Рэтар… лучше тебе не знать, что это такое.

Милена попыталась выбраться.

— Во-вторых, — продолжил он, не замечая её попыток освободиться, — могу разочаровать — возможность убиться, спрыгнув отсюда, весьма мала, а вот покалечиться о крыши и зубцы, упав на них, весьма действительна.

Бронар ухмыльнулся, сильнее сжав её шею, всматриваясь в лицо:

— Так ты рада тому, что ваша обожаемая Хэла жива? Решила подкинуть ей работёнки, чтобы она и тебя тоже полечила? Или это такой коварный план, как от неё вовсе избавиться? Потому что после этого, она точно не воскреснет.

На глаза Милены навернулись слёзы.

— Ты обожаешь плакать, да? — спросил он, усмехнувшись.

— Пусти меня, — попросила Милена обречённо.

И Элгор отпустил, он сделал шаг назад и расставил руки так, будто он сдаётся.

— Давай, лети, девочка. Честно. Тебе тут не выжить, — мотнул он головой. — Ты прям прирождённая жертва. Такая вся несчастная, в слезах, ты заводишь, а потом пытаешься сбежать!

Он прищурился.

— Только знаешь, играть с хищниками добыча не может. Тебя загонят и сожрут, — проговорил он жёстко. — Мне только одно не понятно, насколько ж нужно не любить себя, чтобы вот так себя всё время чувствовать? Тебя совсем никто не любил, может и родители от тебя были не в восторге?

Эта его кривая усмешка, как бы ей хотелось врезать по его надменному лицу, как бы хотелось… но он же был прав. Её никто не любил. И она не была достойна. Она и вправду может только хотеть — даже умереть смелости не хватает.

Слова Элгора были такие жгучие, словно клеймо на ней поставили. Даже, если бы он ударил её, не смог причинить такой боли, как когда сказал такое.

Милена отшатнулась назад, пожалев, что за её спиной оказалась стена — может было бы лучше, чтобы не было, ведь если бы она упала, просто вот так нечаянно упала, Элгор бы не успел среагировать и поймать… но даже в этом её ждала кривая усшешка судьбы?

И она просто ушла. Милена действительно сдалась. Сдалась, потому что была тем, кем её воспитали. Хорошая девочка. Послушная. Но внутри наверное всегда мерзкая и всегда никчёмная, всегда ни на что не годная…