Муж-озеро - Ирина Андрианова Страница 19

забыла об усталости. Странно, и снег действительно как будто стал меньше проваливаться. Ну да, ведь без рюкзака она стала легче. Но было еще что-то. Будто бы это не она вцепилась невидимыми щупальцами в лыжи Иона (она и вправду всегда так интуитивно делала, да и другие, наверное, тоже), а Ион выпустил свои щупальца назад, обхватил Танюшу и тащил вверх по склону. Ей вдруг стало легко, и она изумилась, отчего прежде было тяжело?

Началось выполаживание, и деревья стали заметно редеть. Между елями теснилось все больше костлявых берез, свидетельствуя о смене высотной зоны. Галсы лыжни, по которой они шли, постепенно спрямлялись, пока не превратились в ровную линию. Но при этом появился встречный ветер. Танюша все гадала, заметят или нет ее отставание. Но, увидев качающиеся впереди рюкзаки девчонок, успокоилась: значит, ждать будут не только ее, и ответственность удастся поделить. Вскоре и ели закончились, окончательно сменившись березняком, который становился все ниже и тоньше и, наконец, рассыпался по склону тонкими прутиками, похожими на чью-то редеющую шевелюру. На самом верху видимой перспективы сгрудилась кучка разноцветных пятен: группа ждала отстающих, не снимая рюкзаков. Холодный ветер не способствовал длительному отдыху.

Ион с Танюшей почти догнали Олю и Ксеню, и Танюша почти успокоилась, что ее страшный проступок — слабость — потеряется в общей статистике. Правда, Серега заметит, что Ион помог ей нести рюкзак. Но ведь это можно объяснить джентельменской любезностью. Может, она вовсе и не хотела рюкзак отдавать… В этот момент Танюша посмотрела направо и… тотчас забыла о страхах. Вид, который открылся перед ней, был тем самым, ради чего нормальные люди ходят в походы, и ради чего, хотя бы отчасти, ходила и она. Почти на половину окоема расстилалось бескрайнее лесное море. Она и не заметила, как лыжня поднялась на плато. В самом низу угадывалась узкая щель — тот самый каньон, из которого они выбрались. А вдали, за лесом, подобно лысинам в венчиках волос из березняка, начали выступать белые увалы соседнего хребта. Над этой долиной еще светило солнце, в то время как другая половина небосвода, слева, уже была скрыта огромной белой тучей. Резкий ветер в лицо был ее предвестником.

Доковыляв до группы, Танюша поняла, что горизонт, как всегда, жестоко ее обманул: подъем здесь не заканчивался. Хребет был выше; правда, в середине его спина как будто раздваивалась, образуя черную каменную щель, уводившую неведомо куда. Серега и Игорек озабоченно ее рассматривали, сверяясь с ненужной, вобщем-то, картой.

— Это оно? Типа висячая долина?

— Угу, она самая. — Ион прислонил Танюшин рюкзак к своему и присоединился к суровому мужскому совещанию.

Щель была близко, и оттуда доносился гул ветра.

— Не хрена себе, да там аэротруба целая.

— Девчонки, берегите уши. Отмерзнут-отвалятся…

— Ребята, это конец — смотрите, наш Сусанин утепляется! Нас ждет что-то страшное!

Действительно, Ион извлек из клапана рюкзака тощенькую флисовую кофточку и, быстро сбросив ветровку, натягивал ее под низ.

— Ну да… Там немножко дует.

— Как думаешь, прорвемся? — Серега обреченно посмотрел на Иона.

— Да выбора-то вобщем нет. Только если назад пойти. А по склону если — так больно круто, мне лично страшно. — Он ухмыльнулся, поглядев на Танюшу. — Да вобщем-то там проходимо, в ущелье-то. Мы там вчера шли. Так же дуло, только еще с метелью.

— Метель, похоже, тоже скоро будет, — ответствовал Серега, взглянув на хмурый горизонт слева. — Проскочить бы раньше.

— Так чего тогда ждем? Пошли! — сказал Игорек и первый зашагал наверх.

Подъем к щели хоть и был крутым, но снег тут имел совсем другую плотность. Лыжи в нем не проваливались, а лишь выдавливали аккуратную ступеньку для устойчивости. Но ветер все больнее бил в лицо, словно пытаясь сбросить группу вниз. Танюша, конечно, предпочла бы, чтобы бездушный Серега выбрал из предложенных вариантов самый маловероятный — пойти назад. Но так как выбран был вариант наиболее вероятный, то она послушно затопала вверх лесенкой, пообещав себе, что теперь уж точно ни за что не позволит себе отстать. Ей и вправду стало намного легче, как будто вес рюкзака уменьшился. Ион опять шел впереди, сразу за Игорьком, но по-прежнему как будто тащил ее за собой. Наконец, они влезли наверх. Но ожидаемого катарсиса от вида таинственного ущелья не последовало: его заглушил небывалый удар ветра, выскочивший им навстречу, как рассерженный хозяин, желающий прогнать непрошенных гостей. Девушки в первый момент чуть не упали. С трудом, прикрывая лицо рукавицами, можно было рассмотреть перспективу. Вперед уходил ровный прямой овраг со скалистыми стенами и толстым снежным надувом на дне, над которым кружила поземка. Солнце не проникало сюда, и посреди ясного дня здесь царил серый полумрак. Ветер, не встречая препятствия и не рассеиваясь, набирал такую скорость, что ущелье пело на разные голоса — то гудело, как огромная труба, то свистело, как стая птиц. Но надо было двигаться. Лыжники не шагали, но плелись плотно-плотно друг к другу. Каждый пытался спастись от ревущего, хлещущего по лицу и телу ледяного потока за спиной у товарища. Игорька сбило с ног очередным порывом; пока он, чертыхаясь, поднимался, Ион ловко прошмыгнул вперед.

— Ничего, оно короткое! — прохрипел он, обернувшись, и ветер мгновенно унес его слова, так что их не успели расслышать.

«Вот так хрен. Забрались!», — злобно подумал Серега и что есть силы надавил плечами на ветровой поток, пытаясь подвинуть его вперед, а за ним — и свое тело.

У него было свойство: чем хуже была ситуация, тем проще становились его мысли и тем меньше оставалось места для сомнений. Товарищи знали: если он не свернул сейчас, то вероятность того, что свернет потом, когда наступит полная ж…па, еще меньше. Это качество было спорным, но, по счастью, они еще ни разу не оказывались в обстоятельствах, когда оно сильно им повредило. Смотреть вперед было невозможно, поэтому Серега видел только порывы снега под ногами. Вдруг сквозь них он увидел задники лыж и понял, что почти уперся в рюкзак Игорьку. Тот, судя по всему, в свою очередь прижался к Иону; а Серега задниками своих лыж ощутил легкий толчок лыж Мишани.

«Дай Бог, паровозиком пройдем». — Он обернулся, но увидел только склоненную, как у быка, тяжелую мишанину голову и темный горб рюкзака. Ничего позади разглядеть было невозможно: метель заглатывала предметы на расстоянии трех шагов.

— Начни перекличку! — крикнул он, но получился сдавленный хрип, как в вате.

Мишаня понял. Осторожно, чтобы не потерять равновесие и не упасть, он повернулся назад и передал эстафету дальше. Группа прошла еще метров пятьдесят; эстафета вернулась. Против