Чародейка на всю голову - Надежда Николаевна Мамаева Страница 19

смотрящий так орал, чтобы его спасли… Мы на всякий случай даже три раза переспросили нежитезащитника, можно ли грохнуть столь ценный экземпляр?.. Зато после больше такие проверяющие на практику к нам, адептам темного крыла академии, не напрашивались. Исключительно к светлым. Иллюзорная магия и целительство, они побезопаснее будут. И плевать, что из редчайших мифических существ там только выспавшиеся во время сессии студиозусы.

Тут уж фыркнула я, припомнив свою интернатуру. И поведала Дьяру о коварстве милых на вид бабушек – божьих одуванчиков, которым даже гугла не надо, чтоб диагноз себе поставить. «Рубец у меня вспух», – утверждала как-то такая пациентка, тыча себе в поджелудочную. И пить таблетки отказывалась, требуя назначить капли зеленена и настойку подорожника.

Или дитятко двадцати пяти лет от роду, которое заявилось в десять вечера в отделение неотложки с фурункулом на носу, что был размером со сливу. Но ладно бы это. Так он прибыл с мамашей, которая одна может взять штурмом Генуэзскую крепость, протаранить ворота, разнести барбакан, проделать в стене вентиляционное отверстие размером со слона и не заметить этого. А все потому, что сыночке плохо. А дите само к врачу раньше не могло прийти, ибо матушку с работы ждало. И вот смотришь на такого «мальчика» и даже не сомневаешься: его не произвели на свет родители, а нашли. В капусте. Поздней осенью. Да к тому же и с отмороженными мозгами.

А матушка меж тем бушует, ругается, грозится президенту написать, если кровиночке срочно не помогут, и… тут же оспаривает любой вариант лечения, из-за чего так и хочется вручить ей в руки ланцет со скальпелем и ватный тампон со словами: я уверена, вы справитесь лучше!

А ведь бывали еще и экстренные случаи, когда совсем не до смеха…

Дьяр на это заметил, что в этом мире целители не столь щепетильны. Особенно в военных госпиталях. И будешь выделываться, оспаривая лечение, тебе предложат самое действенное из лекарств – лопату.

– Чтоб ей корону всяким умникам поправлять? – предположила я.

– Скорее, чтобы о себе, точнее, своем погребении заранее позаботился и могилку выкопал, – просветил Дьяр, добавив: – Обычно после такого назначения даже самые ретивые начинают понимать, кто тут инквизитор, а кто ведьма. И безропотно соглашаются на любое истязательств… прошу прощения, лечение.

– Хм… Знаешь, а мне нравится здешний подход к медицине.

– Слышать такое от мага смерти… неожиданно, – отозвался напарник.

За этим разговором я не заметила, как к небу на золотисто-багряных крыльях взмыл вечер, укрыл солнце одеялом пушистых облаков и убаюкал, погрузив лес в темноту. И настала пора думать о ночлеге.

Развести костер мы и не помышляли: нас искали, и дым даже от малого огня не хуже сигнальной ракеты выдал бы нас гончим. Сидеть и трястись под раскидистым дубом или мерзнуть на голой земле не хотелось. Потому Дьяр сделал лежанку. Хорошую. А вот спина у меня оказалась плохой. Не приспособленной к сну на ветках. А лежанка – та да, очень хорошая.

Вот только ночь в предгорьях оказалась кусачей до холода. Потому я плюнула на свое стеснение, которое мне могло слишком дорого обойтись – вплоть до воспаления легких. Припомнив поговорку «комплексам – время, а психологу – семь тысяч за час», взяла да и придвинулась к Дьяру, лежавшему в полуметре от меня, как можно ближе. Думала, что он уже уснул… Не уснул.

– Ты сейчас ко мне пристаешь? – уточнил он, глянув через плечо.

– Нет, блин. Просто хочу похитить твою девич… тьфу, мужскую честь и надругаться, – возмущенно цыкнула я, стуча зубами и отринув остатки стеснения. А что? То, что сейчас звучит как чушь и бред, завтра может стать как твоим позором, так и новым течением в философии.

– Надо мной всем или только над моей честью? – педантично уточнил напарник, которого эта возня, похоже, забавляла.

– А ты разве со своим достоинством идешь по отдельности, а не в базовой комплектации? – заинтересовалась я.

– Таких прямых вопросов мне девушки еще не задавали. – По блеску глаз Дьяра я поняла, что он имел в виду то самое достоинство, которое обусловлено у мужчин Y-хромосомой, а никак не духом благородства.

– Пошляк! Я просто мерзну и пытаюсь согреться.

– Ну вот… Зачем? Нормально же все начиналось… – столь притворно-наигранно отозвался напарник, что сомнений не осталось: паясничает. Но затем Дьяр повернулся ко мне и уже совершенно серьёзно предложил: – Давай согрею.

Я, замерев на миг, кивнула, и, помедлив, уточнила:

– Чур, не приставать!

– Женщины, как же с вами сложно, – беззлобно усмехнулся Дьяр. Его голос успокаивал. – Будешь приставать – скажут: насильник. Не будешь – скопец. Но не переживай, я слишком устал для подобного. Да и…

Он оборвал сам себя, и сильные руки обняли меня, и сразу стало тепло. Так тепло, что даже жарко. Я, уткнувшись ему в грудь, уловила запах дикой мяты и можжевельника. А еще почувствовала, как Дьяр дотронулся носом до моей макушки и его теплое дыхание защекотало затылок.

И тут его рука замерла, а все тело напряглось. Еще один глубокий вдох, от которого мужская грудь прижалась ко мне еще ближе. Словно он, как ищейка, что-то почувствовал. Я же ощутила лишь, как бешено забилось сердце в мужской груди.

Я вдруг осознала, что лежу в объятьях почти незнакомца. Ночью. В лесу. И представила, чем это может закончиться. Воображение, не иначе как измученное стрессами, нарисовало картину из поцелуев и прикосновений… От этой мысли я вздрогнула, испугавшись. Но самое страшное было даже не то, что может случиться, а то, что мне это было бы не противно, а… необычно.

Я не была невинной наивной фиалкой, как Уикроу. И даже умудрилась побывать в гражданском браке (целый год!) и понять, что замужем мне не понравилось и я больше туда не хочу. Потому знала, что значит чувствовать мужские руки на своем теле, но сегодня… пальцы, дыхание, прикосновения Дьяра – все это рождало совершенно новые ощущения, которые точнее всего можно было описать как странные.

И я испугалась этой своей реакции гораздо больше, чем самой ситуации. Вздрогнула, рефлекторно отстраняясь. Откинула голову и встретилась со злым взглядом Дьяра, так же, как и я, лежавшего на боку.

– Согрелась? – стиснув зубы, произнес он.

– Вполне. – Я сглотнула.

Хотя «согрелась» – это было слабо сказано. Я чувствовала себя бикфордовым шнуром, по которому только что пробежало пламя, и теперь он, обугленный, лежит горячим пеплом, от которого еще исходит дым.

Мне хотелось вскочить, убежать прочь от только что случившегося и не случившегося одновременно, но главное – от этого мужчины. Вот только мне мешала