Лиза Смит - Дневники вампира: Темный альянс Страница 19

— Тогда придется подождать, пока прощание закончится. Похоронное бюро запрут, и мы сможем остаться с ней наедине, — сказал Стефан.

— Ничего более жуткого мне в жизни не приходилось делать, — тоскливо прошептала Бонни. В похоронном бюро было тихо и холодно. Перед этим Стефан вскрыл наружный замок тоненькой скрепкой.

Зал последнего прощания был устлан коврами, стены обиты древесиной дуба. Даже при свете дня это было мрачное место; в темноте же казалось, что его вызывающая приступ удушья теснота таит в себе бесконечное множество каких-то гротескных, уродливых фигур. Возникало ощущение, что за каждой из бесчисленных цветочных композиций кто-то прячется.

— Мне здесь совсем-совсем не нравится, — жалобно сказала Бонни.

— Раньше начнем — раньше закончим, — сжав зубы, процедил Мэтт.

Он включил фонарик, и Бонни старалась глядеть куда угодно, только не туда, куда светил его луч. Она не хотела смотреть на гроб. Не хотела. Она стала рассматривать цветы. Сердечко, выложенное из красных роз. Где-то за стенами здания, как спящий зверь, урчал гром.

— Теперь его надо открыть… вот тут, — говорил Стефан. Хотя Бонни и не собиралась смотреть, но все-таки посмотрела.

Внутри прямоугольный гроб был обит белой тканью со светло-розовыми полосками. На этом фоне светлые волосы Сью светились, как у сказочной спящей красавицы. Но Сью была не похожа на спящую. Она была слишком бледной, слишком неподвижной, словно восковой.

Бонни подошла поближе и всмотрелась в ее лицо.

«Так вот почему здесь так холодно, — догадалась она. — Чтобы воск не таял». Ей стало чуть легче.

Стефан протянул руку и дотронулся до розовой блузки с высоким воротником. Он расстегнул верхнюю пуговицу.

— О господи, — оскорбленно прошептала Бонни.

— А для чего мы, по-твоему, сюда пришли? — сердито прошептал в ответ Стефан. Но его пальцы замерли над второй пуговицей.

Бонни посмотрела еще немножко, а потом приняла решение.

— Отойди, — сказала она, а когда Стефан чуть замешкался, отпихнула его. Мередит встала вплотную к ней, и теперь они образовали живую стенку между телом Сью и парнями. Они понимающе переглянулись. Если действительно придется снять со Сью блузку, пусть мальчики пока погуляют.

Бонни расстегивала маленькие пуговки, а Мередит держала фонарь. На ощупь кожа Сью была такой же восковой, как и на вид, а когда Бонни касалась ее кончиками пальцев, то чувствовала холод. Бонни неловко отвернула ворот блузки, под которой оказалось белое кружевное белье. Потом, собравшись с духом, она отодвинула блестящие золотые волосы Сью от бледной шеи. Волосы были твердыми от лака.

— Никаких отметин, — сказала она, рассматривая горло. Она была горда тем, что ее голос почти не дрожал.

— Это правда, — каким-то странным голосом сказал Стефан, — но есть кое-что другое. Посмотрите. — Он аккуратно обогнул Бонни и показал пальцем на шрам, тонкий и светлый, как и кожа вокруг него, однако вполне различимый — тонкая линия, тянущаяся от ключицы до груди. Она вела прямо к сердцу. Длинный палец Стефана проплыл в воздухе вдоль этой линии, и Бонни замерла, готовая ударить его руку, если она дотронется до кожи.

— Что это? — недоуменно спросила Мередит.

— Загадка, — сказал Стефан. Голос у него по-прежнему был странным. — Такой шрам у вампира означает, что он давал свою кровь человеку. Так всегда делается. Человеческим зубам не прокусить нашу кожу, и если мы собираемся поделиться своей кровью с человеком, то сами делаем надрез. Но Сью не была вампиром.

— Естественно, не была! — воскликнула Бонни.

Она пыталась отогнать от себя картину, которую тут же услужливо нарисовало ее воображение. На груди Стефана есть точно такой же надрез. Елена наклоняется над ним и впивается, всасывается в него…

Она содрогнулась и поняла, что зажмурилась.

— Что-нибудь еще надо осмотреть? — сказала она, открывая глаза.

— Нет. Это все.

Бонни застегнула пуговицы. Поправила волосы Сью. А потом, пока Мередит и Стефан укладывали крышку гроба на место, медленно вышла из зала и подошла к входной двери. Там она остановилась и стояла, обхватив себя руками.

Кто-то дотронулся до ее локтя. Это был Мэтт.

— Ты сильнее, чем кажешься, — сказал он.

— Да, пожалуй… — Она попыталась пожать плечами. И вдруг расплакалась навзрыд. Мэтт обнял ее.

— Я понимаю, — сказал он. И все. Он не сказал: «не надо плакать», «не принимай близко к сердцу» или «все будет хорошо». Только эти два слова. «Я понимаю».

— У нее волосы все в лаке, — всхлипывала она. — Сью никогда не пользовалась лаком для волос. Это ужасно. — Почему-то сейчас ей казалось, что это — самое страшное.

А он молча держал ее в объятиях.

Через некоторое время Бонни пришла в себя. Она почувствовала, что вцепилась в Мэтта слишком крепко, почти до боли, и ослабила руки.

— Я тебе все рубашку намочила, — сказала она виновато, шмыгая носом.

— Не имеет значения.

В его голосе было что-то такое, что заставило ее отступить на шаг и всмотреться в него. Он был таким же, как тогда, на школьной парковке. Таким потерянным, таким… опустошенным.

— Мэтт, что с тобой? — прошептала она. — Пожалуйста, скажи мне.

— Я уже говорил, — сказал он. Он смотрел куда-то в сторону, далеко. — Здесь лежит мертвая Сью, хотя так не должно быть. Ты сама говорила, Бонни. Чего стоит мир, в котором происходят такие вещи? Мир, в котором девушек вроде Сью убивают за просто так, в котором голодают дети Афганистана, а с детенышей китов заживо сдирают шкуру?.. Если мир таков, что вообще может иметь значение? Всему и так конец. — Он сделал паузу и, казалось, опомнился. — Ты понимаешь, о чем я?

— Не уверена. — Бонни подумала, что, пожалуй, ей и не хочется понимать. Слишком страшно. Но ее охватило острое желание пожалеть его, сделать что-нибудь, чтобы это отчаяние исчезло с его лица. — Мэтт, я…

— Мы закончили, — раздался голос Стефана позади.

Мэтт обернулся на голос, и выражение его лица стало еще безнадежнее.

— Иногда я думаю, что мы уже все закончили, — сказал он, отодвигаясь от Бонни, но не стал объяснять, что он имеет в виду. — Поехали.

7

Стефан приближался к дому на углу нехотя, заранее боясь того, что он может там увидеть. Он уже почти не сомневался, что Дамон бросил свой пост. И вообще — надо быть полным идиотом, чтобы положиться на Дамона.

Но, дойдя до заднего двора, он заметил, как между черными грецкими орехами скользнула какая-то тень. Его глаза, глаза охотника, более зоркие, чем у людей, разглядели черную фигуру, прислонившуюся к дереву.