Ведьмина Ласка (СИ) - Мию Логинова Страница 19

— Ну, как бы… не каждый день разговаривающую кошку встречаю, — зябко поёжилась. — Со мной в доме живёт ворон и кот, они тоже разговаривают, правда, мысленно.

— Яговское зверьё что ль?

— Угу, — киваю понуро, — расскажи, что произошло?

Она фыркает.

— Семейные драмы, тайны и загадки прошлого, — щёлкнув хвостом в воздухе, Милослава расслабленно свесила его с цепи. — Запрещённая магия и сила любви.

— Я верю в любовь, — зачем-то выдаю и только потом прикусываю язык.

— Я тоже, — кивает она, — но вряд ли встречу свою.

— Почему?

— А кто же меня зверем-то полюбит?

— Васька говорил, что в определённое время ты и человеком бываешь.

— Так не найдётся в Навьем мужика-то, кто меня и котом, и девкой видел. Засыпают все, когда оборот происходит. Ноги их, сами собой, с закрытыми глазами к дому несут. Так и ходят некоторые, месяцами, силушку испытывают. А потом всё, понимают что без толку.

— А чего хотят? Ну кроме любви неземной.

— Неземной, — задумчиво повторяет она, косясь на порталы. — Мне простой, человеческой и искренней. Насмотрелась уже, на десять жизней вперёд, любовей этих. Песнь моя, человечкой, от любой хвори излечить да желание искреннее, светлое исполнить. Вот за этим и ходоки ходят. Но только не знают, что проклятье богов не в том, чтобы меня бабой увидеть. Да и не про богатство со славой желания исполнить могу. Я ж не рыбка золотая, в самом-то деле.

— А в чём? Проклятье богов-то.

— Так и скажи тебе, — щурится она. — В любви дело, Василиса, в любви. Но да ладно, говори, зачем пожаловала, о чём или с кем говорить будем?

— Мне подсказали, что могу увидеть родственницу свою, из другого мира. Спросить, что со мной сталось и кто я такая. Вот, пришла просить совета предков.

— Предков… А знаешь ли ты, девочка, что духи не всегда правду говорят? А иногда и не позволено им. Всё равно хочешь увидеть?

— Мне сказали, что я ведьма с запечатанным даром. Хочу знать, почему мама на это пошла.

— Не ответит она, — вздохнула сочувственно пантера.

— Но как же… ты только что сказала, что может недоговорить…

— Что сказала, так и есть, но мать тебе услышать не дадут. Близких родственников никогда посланцами не отправляют. Жди кого угодно, но не её. Всё равно согласна?

Раздумывать долго не приходиться. Надежда была увидеть маму, но раз не судьба, то…

— А кого же тогда? На любого родственника согласна!

Пантера сказать не успевает, её тело сотрясает сильная судорога, по лоснящейся чёрной шерсти идёт рябь, а зелёные глаза закатываются ко лбу, как будто зарастая белёсой мутной плёнкой.

Когда в следующий раз она открывает пасть и начинает говорить, я прирастаю к корню, не в силах даже мизинцем пошевелить.

— Тётка я твоя, Иринкой звать. Ну, здравствуй, племяшка.

Замогильный, булькающий, как будто у говорившей полон рот воды, голос продирает тело липким щупальцем ужаса. Неживые глаза смотрят в упор не моргая.

— Я…я… — сиплю, откашливаюсь и пытаюсь звучать смелее, где-то на подкорке сознания понимая, что пантера не может ступить с цепи, а значит и мёртвая родственница плохо мне не сделает. — Думала, что с предком дадут увидеться, а не… так…

Пантера заходится то ли в кашле, то ли смеётся.

— Ой, насмешила, — выплёвывает она. — Ты на себя глянь, белее мела сидишь. А это только меня слышишь. Камнем бы и замерла, если бы ещё увидела. Поверь, не очень приятное зрелище. Ну так что, — моя родственница оглядывается, тоскливо вздыхает, — зачем пожаловала? Спрашивай шустрее, Милка хоть и добрая, но терпение не безграничное, да и болеть теперь будет, дня два.

— Я не знала, что у мамы была сестра…

— И сестра, и мать, и жизнь сладкая. Всё было, у сказочницы нашей. А она в облаках витала, да о любви мечтала. Я-то пошустрее была, а она всё о принце грезила.

— А магия? Почему запечатала?

— Дура потому что. Всем известно, что запечатать, не значит лишить. И до поры до времени она спать будет, а затем как рванёт… не рвануло ещё?

— Нет…

— Значит, неинициированная… — понятливо протянула тётя Ира.

— Что это значит?

— То и значит, не любилась ещё ни с кем.

— Вы о сексе?

— О нём, о чём же ещё, — мечтательно хихикнула она. — Чтоб ты знала, ещё задолго до рождения нашего мира любовная магия и чары творили чудеса. Магия жизни, так раньше её называли, а всё потому что имеет дело с энергиями невидимых миров. Самая мощная сила для привлечения богатого урожая, благосостояния поселений, победы над врагами. Когда человек един со своей половинкой, достигает пика, он же един и со вселенной. — Она замолкает резко и совсем по-человечески прикрывает пасть лапой. — Ой, а что ж я тут разболталась! Тебе хоть восемнадцать есть, девонька?

Фыркаю, давая понять, что уж слишком поздно опомнилась родственница.

— Так что там с инициацией и магией жизни? — поторапливаю я.

— Ну вот, когда ведьма искренне любит и соединяется с возлюбленным своим, энергии иных измерений, которые невозможно увидеть, но которые незримо влияют на нашу жизнь, прошивают тело ведьмы, наполняют её как молоко кувшин, позволяют ведать и видеть, предчувствовать. После инициации все тела ведьмы — будь то физическое, духовное или ментальное, все они соединяются, позволяя ведьме пользовать и “тонкие” грани, щупать изнанку мира.

— Тонкие? — тихо переспрашиваю я, но тётка слышит.

— Ну вот гадания, разговоры с фамильярами и духами, какая непонятливая, — ворчит недовольно.

— И почему же мама меня решила этого всего лишить?

— Ясно почему, — фыркает пантера. — Мачеха твоя, всё по бабкам шаталась, мужика отобрать хотела, чёрную, злую силу призвала. А сестрица уж больно малахольной была. Добровольно от силы отказалась, чтоб с дурачком, отцом твоим жить. Ещё и тебе магические потоки связала, чтоб не искушать тьму.

— Зачем же?

— Возле каждой ведьмы должна быть наставница. В Навьем так и заведено, не то что в городе. Всем здесь ясно, что лучший путь для ведьмы — когда рядом есть старшая сила, лучше кровная. Как ты родилась, я уж утопла, а старших баб в нашем роду и не было. Так что теперь, Василиса, свой путь тебе мерить, набивая собственные шишки… Кстати, про них…

— Про шишки?

— Угу, про одну… — пантера мешкает, словно не решается продолжать, а мне резко становиться сонно. Всё, что она говорит, звучит сказочно и дивно, хочется слушать, но спать ещё больше. — Так вот! — восклицает она громко, что я подпрыгиваю на месте. — Мужика тебе надобно лучше местного, навьего, хватит, и так