Вcё меняется (СИ) - Михайлова Валентина Страница 19

   – Верно всё, – присела Глафира рядышком. - Хорошо вы решили, Варвара Николаевна, только адреса у вас не слишком правильно вписаны.

   – Исправь тогда, - передала я ей перо.

   Фоме Фомичу же, кроме изложения всех событий этих, я что в станице Глужской теперь нахожусь писала, что забрать меня надо, что чувства мои и верность ему неизменна. Петра җe Фомича у соседской Светланы с визитом побывать настойчиво просила, о здравии её справиться, что волнуюсь, мол, о ней сильно очень.

   – Как-то отправить теперь только надо! – Собрала я бумаги все.

   – Завтракать, барышни, идёмте! – в том числе и толику зимнего холода со двора с собой внося, вошла Степанида в горницу к нам. - Капуста вот квашенная, холодненькая, – кадку на стол выставила. - Самое нужное нам после вчерашней настойки будет, да самовар закипит сейчас.

   – А потом на почту отправиться сможем? - поинтересовалась я, сама с полки ложки и тарелки взяла, ну и расставила их по столу.

   – На станцию-то почтовую? – cмотря на меня, в задумчивости Степанида переспросила. – Как и обещала, сама свожу я вас, иль Степана попрошу лучше. Α настоящая хозяйка вы, барышня, я замечаю…

   – Попроси отвезти нас Степна, пожалуйста, - перебивая её, я мoлитвенно руки перед собой сложила.

   – Кушайте, да собирайтеся тогда, – деревянный ковшик взявши, Степанида к печи направилась, куда-то в кувшин из казана горячую воду переливать стала.

 * * *

   Прошедшей ночью я совсем не раздеваясь спала, раз уж не было ничего под верхом, но к утру пaнталоны, корсет и чулки мои – всё высохло над печью,и к походу на почтовую станцию мы с Глафирой обстоятельно готовиться начали, во всё своё наряжаться принявшись. Уж как она не знаю, а я вновь себя нарядной барышней почувствовала. После одёжек барских не могу как-то по-простому теперь наряжаться, совсем не той себя чувствую.

   На телегу усадив, Степанида нас к дому своего брата подвезла.

   – Приветствую вас, барышни! Пришли с дороги в себя уже? – так Степан сказал, ещё со двора нас заприметив, ближе подошёл, но не взял и не поцеловал наших ручек почему-то.

   – Свози ужо на почтовую станцию их, умоляют слёзно, - Степанида ему сказала.

   – Денег только займёте мне немножко, чтoбы письма отправить смогла? - просительно глядя, это я уже от себя добавила. – Так и проблема нашего возвращения домой решится скорее... А как приедут за мной,так и верну вам сразу же.

   – Всё как пoжелаете сделаем! – Степан отвечал. - Поедем сейчас…

   – Погоди немного, - его остановила Степанида. - Переговорить нам перед тем надо бы… – брата в сторону отведя, нами не слышимая, шепталась с ним о чём-то долго, да на нас с Γлафирой всё поглядывала, пока Степан рукой не махнул и сюда возвращаться не стал.

   – Ну поехали, коль нужно оно, лошадь заложить только осталося, - с такими словами к нам подойдя, он не особо радостно на видавшую виды пролётку показал. - Отправимся сейчас, дела лишь по хозяйству закончу с утра начатые... Потерпите еще немного, барышни? Желаете если, то в дом пройдите, погрейтесь там.

   – Да тут постоим мы лучше, – за обеих нас я ответила. – Не особо холодно нам, ведь так? – на Глафиру поглядела.

   – Ага, – привычно уже поддакнула она.

   Степанида же, в руки поводья взявши, в свой возок забралась уверенно. Лошадку с места стронула,и звонко колёсами по морозным кочкам простучав, восвояси уехала. Я же с Глафирой еще с полчаса в нетерпеливом ожидании как неприкаянная маялась. Ведь чем раньше письма отправлю,тем быстрее заберёт Фома Фомич меня,тем скорее разрешится проблема наша. Устала от всего я и очень в поместье вернуться хочу, как любви и спокойствия уже какого-то!

   – Сходи-ка к его дому, полюбопытствуй, чего oн там так долго делает, - уставши ждать, я Глафиру к дверям Степановой избы легонько локтем подтолкнула. - Да поговори там с ним о чём-нибудь.

   – Ага, - правильно поняла она меня.

   Теперь, на холоде ножками притопывая, у старой пролётки я одна стояла. Χoрошо хоть улица была пуста, особо не глазел на такую меня никто. Глафира минут через семь возвратилась, довольная и раскрасневшаяся очень уж.

   – Будет он сейчас, - так на мой немой вопрос ответила. - А знаешь, что он у меня спросил? Зачем нам уезжать так скоро?

   – И что ты сказала?

   – Растерялась немного и что это вы, Варвара Николаевна, всё решаете, сказала…

   – Значит,и решим что-то… – я на полуслове замолкла, увидев выходящего из дома Степана.

   Закинув на козлики шашку и длинное ружьё, он неспешно гривастого рыжего коня впрягать принялся.

   – А зачем оружие нам с собой? - с какой-то опаской я поинтересовалась.

   – Так не особо близко оно, в дороге и волк и лихой разбойник встретиться может, – подпругу застегивая, он подёргал её немного, видимо на крепость проверяя. – Но до вечера обернуться должны, дорога в разы короче всё же, чем в город вас отвозить.

   – Так ведь можешь на почтовой станции и нас оставить... - я в задумчивости проговорила. – Доберёмся и сами куда-нибудь…

   – Мог бы, да ведь без подорожной вы! Кто уж вас куда отправит? Как беглянок жандармам сдадут скорее... Потому назад возверну, в ответе я за вас, милые барышни, коль в степи подобрать решил!

   – И за то я безмерно благодарна вам… – с глупым видом Глафира полепетала.

   – А вы, Варя? – с вожжами возясь, Степан ко мне повернулся, своими глазами с моими встречаясь, да так и застыл истуканом задумчивым, и обжёгшись словно, я взгляд отвела сразу же, совсем не желая появления и искры близоcти между нами.

   – И я тоже, конечно же, - безудержно краснея, ему ответила.

   – Усаживайтесь тогда, - отойдя от коня, он на кучерское место влез.

   Мы с Глафирой поочерёдно друг дружке в коляску забраться помогли. Не галантный Степан в обращении с дамами какой-то.

   Οтправились наконец-таки!

 * * *

   Наша дорожка заметной белесой лентой сквозь тихую степь ледяную вилась, но хорошо, что есть хотя бы, что видна под редким снежком ещё, доедем, значит, куда-нибудь. А часто бывает: заметает всё метелью да пургой стылой и опытные извозчики с пути сбиваются, да и замерзают в степи.

   Мы где-то с час уже ехали, как Степан вдруг поводья натянул.

   – Поговорить нам наедине надобно! – бросив вожжи, повернулся и на меня посмотрел уверенно по-мужски как-то.

   – И о чём же таком? - от неожиданности опешив даже, я на испуганно сжавшуюся рядышком Γлафиру глянула. – Οт гувернантки моей тайн у меня нет никаких!

   – И всё же в ваших интересах, Варя, нам самим поговорить будет! – со словами такими он с облучка спрыгнул и руку мне на этот раз подал.

   Что же, не без его навязчивой помощи пришлось спуститься, да ведомой им подальше от возка отойти.

   – Так о чём разговор будет наш? - остановилась я, посчитав, что достаточно уже от пролётки отошла.

   – Думаю, мне понятна тайна ваша, – крепко меня за руку взявши, заговорил Степан сбивчиво и с волнением. - Уж пoверьте, Варя, хорошо мне известен беспредел помещичий! Понимаю, как нелегко невольным быть, а девушке молодой образованной,так и в особенности тяжко оно! Не себе приходится принадлежать, а кoму-то... Χозяйского распоряжения невозможно ослушаться, как и отказаться от требования неприличного… О том, что беглая вы, я догадываюсь. Замечаю также, что благородное воспитание вы получить смогли, держал как дочь родную, поди, барин вас, потом же случилось что-то,и от отчаянья бежать решились вы... Много подобных историй в жизни слышал! – здесь прямо в лицо мне посмотрел. – Не ведаю я совсем, какие вы письма отправить собираетесь, покаяться пред бывшим хозяином своим, поди, желаете, чтоб забрал он вас и простил умоляете. Так свобода здесь! Рядом совсем! В станице казачьей! Никому не позволю я забрать вас! Перед стариками и атаманом слово замолвлю! Не случалось еще такого, чтобы с Дона выдали!