Детективное агентство "Клык оборотня" (СИ) - Александра Гусарова Страница 19

— А ты молодец! Вот на таких мелочах часто и прокалываются опытные сыщики, которым кажется, что все схвачено и подмечено. Как ты до такого вообще додумалась?

Пришлось объяснять:

— Понимаете, когда моя бабушка перестала ходить, она всеми днями просиживала перед окном. Движение на улице давало ей иллюзию активной жизни. А если Михаил тяжело болен, но не является лежачим больным, как я поняла из рассказа его тещи, он скорее всего занят тем же. И на чем я приеду будет играть немаловажную роль.

На мои объяснения Антон ничего не ответил, а вновь взял магшет и позвонил:

— Нина, пришлите редакционную карету к моему крыльцу. Она нужна для выполнения чрезвычайно важного задания.

Как-то слишком легко он командовал работниками редакции. Разве так можно? Я тут же получила ответ:

— Анна, не удивляйтесь, что Нина так хорошо меня слушается. Просто это моя газета. Поверьте, иногда очень удобно иметь свое средство массовой информации для реализации некоторых розыскных целей.

— При условии, что читатели об этом не догадываются! — парировала я его неоднозначное высказывание.

— Это несомненно! Я стараюсь привлекать лучших журналистов, чтобы она пользовалась популярностью. И вы будете в их числе!

И кто же вы такой Антон Павлович Ягр или князь Ягржемский? Владелец газеты и сыскного агентства. Какие тайны еще скрываете?

Карета прибыла через пятнадцать минут. Я взяла сумочку, сложила в нее блокнот и пару ручек и отправилась на задание. Кучеру было велено встать так, чтобы из центральных окон был виден наш экипаж.

Меня подвезли к трехэтажному особняку с крыльцом, украшенными колоннами. Дома я была бы уверена, что здесь живет как минимум миллионер. Видимо служба господина Дворковича оплачивалась очень хорошо. У дверей меня уже встречал дворецкий, что подтвердило версию о хозяине, смотрящем в окна. Хозяин же ожидал в кабинете на втором этаже.

Дворкович был когда-то крупным мужчиной. Это было заметно, несмотря на то, что сейчас он сидел в инвалидном кресле. Следы былой красоты еще виднелись на абсолютно лысой голове, покоящейся на тонкой шее, которая казалось вот-вот переломиться, не выдержав тяжести. Вся кожа была покрыта неприятными пигментными пятнами и пупырчатыми бородавками. Тонкие безжизненные губы прятались под крючковатым носом. И лишь зеленые глаза смотрели цепко и немного хищно, утверждая, что их хозяин скорее жив.

— Добрый день, Михаил Александрович! Спасибо, что согласились принять меня, — я постаралась быть очень вежливой.

— Добрый день, милая барышня! — улыбнулся хозяин дома. — Проходите, присаживайтесь! Как вас звать-величать?

С этими словами мне было предложено сесть на банкетку с гнутыми золочеными ножками и обивкой в цветочек. Я устроилась и достала сумку и ручку. А затем уже представилась:

— Вы можете звать меня Анной.

— А дальше?

И тут я вдруг решила, что не стоит представляться Стрешневой. Слишком громкой была моя фамилия в этом мире.

— Анна Константиновна Смирнова, — спешно переделала я свою фамилию.

— А не дочь ли вы Костика Смирнова, главного редактора «Российских ведомостей»? — еще шире заулыбался Дворкович. Ему явно нравилось внимание к собственной персоне. И он пребывал в хорошем расположении духа. По недавно почившей жене мужчина, похоже, не страдал.

— Нет, — возразила я. — Мой отец умер давно, к газетному дело он отношения не имел. Но что мы все про меня? Я здесь, чтобы поговорить о вас.

— О чем бы вы хотели, чтобы я рассказал? — он улыбнулся во весь рот. И я поняла, что у него не осталось ни одного зуба. Да, коварная вещь — выгорание магии. У нас таким отсутствием зубов и невозможностью протезироваться могут похвастаться лишь наркоманы.

Я постаралась сдержать эмоции и улыбнулась во отвоет:

— Обо всем! Особенно мне интересна история про Иранскую княжну.

От Ягра я узнала, что Михаил рассказывал свою версию происходящего. И в там он выглядел героем. В чем мне предстояло убедиться в течение последующего часа. Благо ручка была стенографирующей, иначе я бы просто не успела это все записать.

И он мог бы говорить еще очень долго. Нужно было что-то срочно предпринять, чтобы притормозить красноречие хозяина. И тут я зацепилась взглядом за фотографию (как в воду глядела, когда план писала) красивого молодого человека в военной форме. Присмотревшись повнимательнее, решила, что он очень похож на хозяина кабинета. И когда появилась возможность вставить фразу в рассказ, спросила:

— А на той фотографии вы?

— Хорош, да? — весело рассмеялся мужчина и снова широко улыбнулся беззубым ртом.

— Да, в былые годы вы были просто красавчиком! — подтвердила я. А потом резко сконфузилась:

— Простите, я вас не хотела обидеть! — все же не стоит смертельно больному человеку напоминать, каким он был прежде.

Но переживала зря. Дворкович нисколько не расстроился, а лишь шире улыбнулся и с некоторой даже гордостью произнес:

— Это не я, это мой сын!

И вот тут я поперхнулась. Этот красавчик в форме никак не вязался с моим представление о маленьком ребенке, который у папы стащил таблетки. Да и Азалия Николаевна явно не годилась в бабушки этому молодому мужчине.

— Простите, но я думала, что вашему сыну от силы года три! — язык мой враг мой.

— А, это вы поди вашего брата журналиста начитались! — скривился Михаил. — Уж как они старались наживиться на моей семье, расписав трагедию в нашем доме.

— А на самом деле ничего подобного не было? — очень искренне и очень кстати удивилась я во ответ.

— Отчего ж не было, было, — помрачнел мужчина. — История трагичная, но не настолько, чтобы извратить ее и расписать в газетах.

— Михаил Александрович, а мне вы доверяете? Хотите я напишу все так, как было на самом деле? — решила предложить в ответ на его возмущения.

— Что ж, Анна Константиновна, вам я доверяю. Слушали меня вы действительно с искренним интересом. И из моего доверия пока не вышли. Но там и писать нечего. Обычная трагическая случайность. Вы же видите во что я превратился. И реакция не та, и память хуже стала. Я забыл закрыть пузырек с лекарством. А Савушка, решив, что это конфетки, напился таблеток. Благо мальца откачали. Только у Лёлечки