Экси Старк - Миры Амбрэ Страница 2

С самого детства мне стало ясно, что жизнь не ванильное мороженное и всё полюбить невозможно, но сейчас я пытаюсь найти в ней хоть что-то позитивное. Азбука моей жизни состоит из сплошных «Н». Нужно сделать, Не хватает денег, Ненавижу свою работу, Надоедливая Мардж. Ей всегда и всего мало, и когда дело доходит до придумывания новых статей расходов для меня, тут ей равных нет; и если бы существовала премия за самое наглое вымогательство, то она наверняка бы ее получила. Но здесь есть одно большое и жирное НО, вот еще одна «Н»! Я связана своими обязательствами, и здесь ничего не могу поделать. Зато через месяц мне исполнится восемнадцать. И — прощай, Мардж! Может, поэтому она совсем озверела последнее время? Потребовала платить еще и за комнату, в которой я живу.

Я огляделась вокруг. Это и комнатой не назвать — коробка из-под обуви. Старые обшарпанные стены, скрипучие прогнившие полы и мыши по соседству. Один плюс — у меня свой личный туалет с крошечным ржавым душем. Мардж мечтает сдать комнату, что надо мной, но ее никто не берет. Еще бы — кому хочется жить в клоповнике за несоразмерно высокую цену? Она думает, что если я столько плачу, то и другие будут, но я-то плачу не за комнату, а за свободу. Когда закончу школу — уеду куда-нибудь из этого маленького городка. Возьму деньги, которые я старательно откладываю и прячу от ведьмы, и сверкну пятками.

Начну сначала. Мардж — мой опекун. Отношения у нас с ней простые: она получает деньги за то, что «воспитывает» меня, еще и я ей отдаю всё, что зарабатываю. В ее доме я прохожу «психологическую и социальную адаптацию». Просто смешно, но правда в этом есть: Мардж — лучшая закалка. Кто мои родители — я не знаю, и никто не знает. Нашли меня на одной из ночных улиц города случайные прохожие. Мне было тогда чуть меньше двух лет. Всё, что я могла сказать — это то, что меня зовут Лила. Тогда и начались мои скитания по семьям.

Стоит ли говорить, что фостерный дом не то место, в котором мечтает очутится каждый ребенок, в общем, Диснейлендом там не пахнет. А может, я и сама виновата. Мой строптивый характер не упрощал положение. Меня три раза перебрасывали из одной семьи в другую. Я удивлялась взрослым людям, живущим в мире своих иллюзий. По их представлению, маленький человек — это красивая кукла с зелеными глазами и темными шелковистыми кудряшками. Никому не было дела до того, что я чувствую, чего хочу. А может, так совпало и мне попадались не те люди. Никто не пытался услышать меня. Зато все и всегда покушались на самое ценное — на свободу. Этого я никогда никому не позволяла. И вот я очутилась у Мардж Бинго. Я решила, что больше никуда не сдвинусь. Она была идеально безразлична, единственное, что ее интересовало — выплаты за мое содержание.

К тому моменту мне только исполнилось одиннадцать лет. Я поняла очень важную вещь — никто не позаботится обо мне кроме меня самой, и тогда предложила Мардж оставить меня до совершеннолетия, в обмен на то, что буду работать и все заработанные деньги приносить ей. Плюс к тому — помогать ей по дому, готовить еду, убирать и оказывать любую другую помощь. Убедить ее не стоило большого труда. А для меня свобода была слаще всего на свете. Я могла заплатить за нее любую цену. И так мы прожили «душа в душу» без малого семь лет.

Мардж стала спускаться по скрипучей лестнице, это значило, что мне срочно нужно подняться и приготовить завтрак. А так хотелось поваляться еще чуточку, но тогда я не успею погулять с Портолоном, он наложит огромную кучу перед дверью и — прощай мои деньги. К тому же сегодня был четверг — вечер мне предстояло провести у раковины в кафе. Я вздохнула. Ну почему я не могу легко относиться к этой работе? Ведь живу так столько, сколько себя знаю, и всё равно каждый раз тяжело заставить себя смириться с ролью посудомойки в баре, просто физически неприятно дотрагиваться до грязной посуды.

Грохот битого стекла вернул меня на землю. Я всё гадала, как эта безрукая женщина, которая яйца не могла сварить, сумела-таки выжить в столь суровых условиях до моего появления. Я быстро включила холодную воду и плеснула на лицо, вздрогнув от холода. Под ногами на потрескавшемся кафеле хлюпала лужа — опять потекли трубы. Тазик привычно перекочевал с полки под раковину, собирая лениво стекающие капли.

Почистив зубы, я взглянула на себя в зеркало. Из-под черных ресниц выглядывали слегка раскосые зеленые глаза. Светлое лицо обрамляли длинные волосы цвета шоколада. Они густыми локонами струились по плечам, прикрывая поясницу. Я не любила стричься. Ненавидела. А ведьма всегда хотела обкорнать меня под горшок, но после нескольких неудачных попыток сдалась.

Напоследок я бросила короткий взгляд на надпись косметическим карандашом на зеркале: «Невозможно одолеть того, кто никогда не сдается!». Так начиналось каждое мое утро.

— Лила! — истошно заорала Мардж.

Я быстро собрала волосы в хвост и, натягивая на ходу джинсы, поспешила вниз. Мардж уже стояла на кухне, крайне недовольная отсутствием завтрака.

— Опять раковина потекла, — попыталась оправдаться я, но уткнулась взглядом в холодную глыбу. На смуглом, почти коричневом одутловатом лице сидели два карих глаза. Она была на голову ниже меня, с массивным верхом, выступающим животом и тоненькими лягушачьими ногами. Мардж поджала губы и начала теребить свой кулон. Она всегда так делала, когда злилась. На серебристой цепочке, тонкой, словно нитка паутины, висел круглый кулон, инкрустированный синими камнями. Внутри него виднелось несколько волнистых линий, переплетающихся между собой.

Я сварила ей кофе, поджарила яичницу. Продукты у нас были раздельные, и даже холодильник мы поделили на две части. Моей считалась самая нижняя полка, но даже она часто пустовала. Когда я работала в баре, нас вполне сносно кормили, а в остальное время я предпочитала не разгуливаться. Стакан кефира вполне меня устраивал.

Я выпила свой кофе, единственное, что снисходительно позволяла брать Мардж, проглотила яйцо и поспешила на соседнюю улицу за Порто. Большой черный пес уже пританцовывал у порога.

«Успела», — пронеслось в голове, и я облегченно вздохнула.

Он, радостно виляя толстым, как сарделька, хвостом, обслюнявил мне всю одежду.

— Порто! Посмотри на меня! Теперь я пойду в школу в гирляндах из твоих соплей!

Пес расстроенно опустил голову. Он вообще был крайне чувствительным к критике и постоянно обижался. Мне стало стыдно. Я погладила его по морщинистой спине.

— Прости, дружок, я знаю, что ты не хотел, просто очень обрадовался мне. Представляю, каково это — быть собакой! Целый день сидеть дома и ждать своего хозяина, сам на улицу не выйдешь, не побросаешь себе мячик, даже в туалет не сходишь.