Восхождение Королевы (ЛП) - Кроуфорд К. Н. Страница 2

Когда я видела переломанные крылья Салема, я испытывала ощущение неправильности, и мне хотелось сделать что угодно, чтобы исцелить их. А теперь, когда я закрывала глаза, у меня возникало такое чувство, будто кто-то держит свечи возле самой моей кожи. Я знала, что Салему больно. И я сделаю что угодно, чтобы ему стало лучше.

Но почему огонь, если он находился на дне океана? Почему огонь, если он мог вынести пламя?

Глава 2

Аэнор

Если дышать медленно, мне удавалось снова взять себя в руки. Пытаясь обрести почву под ногами, я окинула взглядом уютную обстановку дома Оссиана — стены из тёмного дерева на его заваленной вещами кухне, прямоугольное пространство, где в каждом уголке и на каждой поверхности лежали книги и безделушки. Тёплый солнечный свет успокаивал меня, струясь поверх ряда кухонных горшков, висевших под потолком.

— Я в порядке, — сказала я. — Просто оставить Салема на дне океана мне намного сложнее, чем Шахар. В то время я думала, что она это заслужила.

Оссиан подпёр подбородок ладонью.

— Позволь спросить ещё раз. Почему он запер себя в клетке? Когда я видел вас двоих в последний раз, ты, похоже, хотела убить Салема, а его обычно как нельзя лучше описывает слово «эгоизм». Так что случилось?

— Мы просто получше узнали друг друга.

— Ясно. Вы перепихнулись? — он прижал один палец к своим губам.

Мои щёки горели.

— Это имеет отношение к делу?

— В этом всё равно нет смысла. Он не может любить. Для него это невозможно. Это, типа, самое первое, что он о себе говорит. «Привет, я Салем, я сжигаю людей и не могу любить», — Оссиан испустил протяжный вздох. — Ты удивишься, как много женщин ведётся на такое дерьмо. Однако никак не могу заставить себя попробовать подобное.

— Он не может любить, — повторила я. Я чувствовала себя так, будто костлявые пальцы сжали моё сердце, и вновь возникло то чувство неправильности. Как и со сломанным крылом, и с ощущением, что Салем пойман в ловушку под морем, и его кожа горит.

— Это его фишка, да, — взгляд Оссиана опять вернулся к книге.

Может, это не имело никакого отношения к любви, но сейчас мною руководил инстинкт, и он гнал меня обратно к Салему. Пока я сидела за столом Оссиана, каждый атом в моём теле кричал, что мне надо спасти моего наречённого.

— Если он говорил тебе, что не может любить, я уверена, что это действительно так, — сказала я. — И я не знаю, почему он решил запереть себя вместо того чтобы позволить всему сгореть. У него, знаешь ли, есть кошка, к которой он питает нежные чувства, — я слышала в своём тоне оправдывающиеся нотки, словно я пыталась убедить себя, что он может испытывать нормальные эмоции. — В любом случае, это никак не связано со спасением меня. Посмотрим правде в лицо: я потопила его сестру, и с тех пор он стремился отомстить.

Оссиан побарабанил пальцами по столу, пристально глядя на меня.

— Хммм. И тем не менее… он в клетке. Упускает шанс выполнить своё предназначение. А ты тут, на моей кухне, ни капельки не обгоревшая.

В комнате становилось темнее, поскольку облака затягивали солнце. Темнота, похоже, опускалась очень быстро. Если это возможно, я бы не хотела, чтобы Салему пришлось проводить ещё одну ночь на морском дне.

Я отпила чаю и снова взглянула на книгу. Нахмурившись, я попыталась перевернуть страницу, но бумага как будто приклеилась.

— Я сомневаюсь, что найду в этой книге ответ, как победить фоморов, Оссиан. И некоторые страницы слиплись.

Он широко улыбнулся.

— О, да. Я люблю русалок в бикини из ракушек.

— Фу! Гадость… — я захлопнула книгу, затем вытерла руки о джинсы. Теперь небо за окном выглядело тёмным, как ночью. — Похоже, надвигается шторм, — пробормотала я.

Когда я подвинула к себе следующую книгу, в воздухе затрещало наэлектризованное напряжение. Птички Оссиана бешено носились вокруг его головы, встревожившись. Одна из них пискнула. Похоже, они тоже чувствовали приближающуюся бурю.

После очередного громкого птичьего крика Джина резко проснулась и села на полу.

— Уже ночь? — спросила она, зевая. — Я умираю с голода. Тут поблизости есть кафешки?

Я покачала головой.

— Нет, Джина, но у Оссиана есть абсурдное количество консервированных равиоли.

— И печенье, — добавил он. — И в нескольких островах отсюда есть тайский ресторанчик.

— Просто дайте мне секундочку на раздумья, — мои мысли всё ещё пребывали с Салемом. Я отвернулась от них, посмотрев на дверь. Сделав глубокий вдох, я попыталась прояснить голову.

Буквально вчера, находясь на дне океана, я сумела запечатать фоморов в той расселине на несколько минут. Я использовала свою магию и небольшую жертву. Я оцарапала свою кожу, применила капельку кровной магии — крохотная жертва богу моря. Тогда раскол опять заледенел. Проблема в том, что я закрыла его совсем ненадолго.

Мне нужно больше силы. И это означало более значимую жертву. С таким огромным взрывом магии я смогу полностью заморозить раскол.

Я снова развернулась, и мои мысли понеслись на бешеной скорости.

Оссиан нахмурился.

— Что это за выражение на твоём лице?

— У меня есть идея, — сказала я.

Джина подошла ко мне, прищурившись.

— Такое чувство, будто она подумывает обрушить цунами на Корнуолл. У неё иногда бывает такое, если она слишком долго ждёт обед. Это немного пугает.

Тёмная мелодия вибрацией прошлась по моему позвоночнику, гудя на затылке. Волоски на шее встали дыбом, тело похолодело. «Больше силы». Да. Именно это мне нужно. Пока я обдумывала эти слова, мои мысли затмила какая-то красная дымка.

А освободив Салема, я стану грозной королевой Нова Ис. Я уже не та глупая девчонка, которой была когда-то. Столетие магической слабости даровало мне кое-какую мудрость. Полагаю, за это можно поблагодарить Салема.

Теперь я почти слышала звон колоколов Нова Ис на моей коронации. Я видела, как сижу на троне, сияя силой…

Температура в комнате резко упала, и по моей коже как будто пробежало множество иголочек. Я крепко стиснула стол. «Больше силы».

Я чувствовала себя так, будто тень скользнула по моей душе, когда я заговорила:

— Лир ведёт себя, как король Нова Ис, но я буду править вместо него. Они все склонятся передо мной — те, кто меня отверг. Те, кто называл меня шлюхой. Те, кто считал меня недостойной правления. Я отрублю их головы от тел и украшу ими свои ворота.

Что со мной происходит?

Мои кулаки сжались на столе.

— Я сорву корону с головы первого короля, Карадока. Затем я удобрю поля моего королевства кровью и костьми моих подданных. Каждый день я буду носить платье, запятнанное их кровью. Я буду пахать поля драконьими зубами и подниму армию мертвецов, чтобы истребить своих врагов.

Джина уставилась на меня через стол.

— Так, Аэнор, это твоя последняя чашка чая. Тебе надо успокоиться. Перекуси, прежде чем заливать в себя ещё больше кофеина.

Её слова вывели меня из этого состояния, и я окинула взглядом дом Оссиана. Тени омрачили комнату. Здесь происходило что-то странное. Угрожающая магия просачивалась в комнату как кровь в почву.

— Оссиан, — я выпрямилась. — Ты это чувствуешь? Что-то происходит. Это… влияет на мои мысли. Кажется.

Губы Оссиана скривились, и он зарычал.

— Ты недостойна править. Вместо этого должен править я. Я разрублю тебя мечом. Я осушу твою кровь и перемелю твои кости в пыль, — он держал свою чашку так крепко, что того и гляди сломает. Затем он с рыком сокрушил её своими пальцами. — Бляха-муха!

— Оссиан? — позвала я самым спокойным тоном, на который была способна. — Гнев, — это всё, что я могла сказать, чтобы выразить, что какое-то заклинание затуманивало наше сознание и, кажется, делало нас агрессивными.

Он уставился на обломки своей кружки. Горячий чай разлился по его новым кожаным штанам.

— Убью. Тебя.

Почему я чувствовала желание порубить его на кусочки и раскидать останки как корм для его птичек? И почему я ощущала безудержное желание спалить его дом?