Право истинной невесты (СИ) - Силаева Ольга Страница 2

Я бросила взгляд на серебристые часы на его запястье. Фрэнсис говорил, что это реликвия, которая досталась ему от бабушки, и что он никогда с ними не расстаётся. Почему-то они мне особенно нравились, будто излучали что-то родное, знакомое. но мне не с чем было сравнить.

К тому же сейчас я думала совсем не о часах.

- Мы ведь встретимся в Ларетте? - спросила я, вложив в голос всю свою убедительность. -Будем писать друг другу? Потому что я. я чудовищно не хочу никуда уезжать. Совсем-совсем.

Проклятье. Бабушка учила меня, как вести себя в такие минуты, Тейя репетировала со мной холодный тон и выдержанные жесты. но сейчас всё это пошло под откос. Перед Фрэнсисом была не юная принцесса, а перепуганная, умоляющая девочка.

Часть меня, смотревшая на это словно издалека, тихо возразила, что так нельзя. Наверное, она была права. Наверное, и впрямь стоило избегать парней до инициации и ни в кого не влюбляться, вот только не получилось.

Фрэнсис повернул голову от моря, посмотрел на меня, и на мгновение мне показалось, что в его глазах была настоящая тоска. Сожаление.

А потом это выражение сменила всё та же мрачная решимость.

- Я собираюсь сделать карьеру в одном из двенадцати кланов, - произнёс он неожиданно сухо. - Одна из высших риний оказала мне честь и пригласила меня к себе.

Я моргнула. Даже в четырнадцать я прекрасно понимала, что это значит. Когда ты риния, способная влюбить в себя кого угодно, любовники надоедают быстро. Поэтому к высшим риниям, обладающим настоящей властью, всегда выстраивается очередь из молодых и привлекательных юношей.

Так мы устроены. Далеко не все женщины рождаются риниями и растут привилегированными принцессами. Но те, кому повезло, рано или поздно вырастают и проходят инициацию - первую близость с мужчиной. После этой ночи я обрету настоящую силу истинной невесты. Достаточно будет одного поцелуя, и любой мужчина станет моим навсегда. Его будущее будет зависеть от моих чувств или моего каприза: возможно, мы останемся вместе на долгие годы, а может, я разлюблю его через месяц.

Никто также не мешал ринии завести гарем, если, конечно, на какого-нибудь особенно привлекательного молодого человека не покушалась конкурентка. Более сильная риния могла увести фаворита у более слабой, но случалось это нечасто.

У меня этой силы ещё не было. А вот у той высшей ринии, которая захотела заполучить Фрэнсиса в свою постель, - была.

- То есть ты... ты уже её любишь? - хрипло спросила я. - Всё уже произошло?

Фрэнсис покачал головой:

- Нет. Мы ещё не виделись наедине, но это скоро произойдёт. Поэтому я тоже уезжаю.

Я сглотнула. Фрэнсис, мой Фрэнсис. отдавал себя другой ринии? Зная, что влюбится в неё, что забудет меня? Что за. как вообще можно так поступать?

Последняя надежда лучом света блеснула на горизонте. Может быть, его ещё можно спасти?

- Тебя заставляют? - быстро спросила я.

- Нет. Но я всегда об этом мечтал. - Фрэнсис усмехнулся. - В мире, где власть принадлежит женщинам, единственная дорога наверх для мужчины - или через постель, или через государственный переворот. Я предпочитаю дорогу покороче.

Кривая усмешка на его лице была похожа на гримасу. Таким я его ещё не видела.

- Кстати, - небрежно добавил Фрэнсис, - этот спорткар - её подарок.

.Её подарок.

.Пригласила его к себе.

.. .Всегда об этом мечтал...

Я медленно начала осознавать то, что должна была понять сразу. Это не было спонтанным решением. Фрэнсис планировал это давным-давно.

- То есть эти три недели, - дрогнувшим голосом сказала я, - ты меня использовал? Просто развлекался, всё это время зная, что хочешь попасть к одной из высших риний?

Ещё одна кривая усмешка.

- Можно сказать и так.

Я закрыла лицо ладонями. Дорога покороче.

Бабушка была права.

- И ты ничего ко мне не испытывал, - прошептала я, отнимая ладони от лица. - Так и есть. Ты действительно авантюрист, которому просто нужны деньги и связи.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Всё. Я стану ледяной и высокомерной юной принцессой. И никогда. Ни за что. Не влюблюсь.

.Но сейчас мне было не до таких мыслей. Слишком больно.

Я всё ещё не могла поверить. Нам было так здорово вместе, мы словно знали друг друга всю жизнь. и подделать это первое незамутнённое потрясающее счастье было невозможно. Я бы догадалась. Пусть мне всего четырнадцать, но я бы распознала фальшь.

Я нахмурилась.

- Что-то не складывается, - произнесла я вслух, на миг даже забыв, как мне больно. - Нам ведь действительно было интересно вместе! Я не понимаю.

Я осеклась, взглянув на его лицо. Сейчас Фрэнсис выглядел, словно я его ударила.

Плевать. Он заслужил.

- Это просто глупо, - припечатала я. - Если ты мной действительно манипулировал, тебе достаточно сказать, как тебе жаль, что я уезжаю, что ты надеешься, что мы встретимся снова. и всё. Это же азбука: никогда не сжигать мосты и всегда оставлять себе путь отступления. А ты. ты словно нарочно пытаешься сделать мне как можно больнее, чтобы я никогда больше о тебе не думала.

Я не сразу поняла, что говорю как бабушка. И замолчала, поймав долгий, внимательный взгляд Фрэнсиса.

- Я в тебе не ошибся, - тихо-тихо сказал он. - Как жаль.

- Что жаль? - прошептала я.

- Что ты - не она, - просто сказал Фрэнсис. - Что у тебя нет ничего, что нужно мне. Из какой бы семьи ты ни была, власть сосредоточена не в твоих руках, да ты бы её и не получила раньше, чем через двадцать лет.

- А тебе настолько нужна власть?

- Конечно. Мне нужен статус. Мне нужны возможности. Выбраться из грязи я могу и сам, но до высшей ступеньки самому мне не добраться.

Его лицо застыло. Фрэнсис прекрасно знал и представлял, чем придётся заплатить за эту ступеньку, но отступать не собирался.

Он поднялся, и его лицо стало жёстким.

- Я иду к своей цели. И ты для меня бесполезна.

Я вскочила вслед за ним. Мы стояли друг напротив друга, сжав кулаки. В десяти шагах от нас волны плескались о берег, но мне казалось, что сейчас мы стоим на вершине скалы, а вокруг дует пронизывающий ветер.

- Ты идиот, - чётко произнесла я. - Риния, которая покупает тебя вот так, за деньги и дорогие машины, поступает подло, жестоко и... неправильно! Так нельзя!

- Нет? - Его брови взлетели. - Но так делают все. Почему не она?

Я открыла рот. И закрыла. В клане Равьер, насколько я знала, так не поступали, но бабушка и впрямь сменила шесть мужей. Кто знает, при каких обстоятельствах?

Фрэнсис усмехнулся:

- А избавиться от меня она не захочет. Я буду ей очень, очень полезен. И не в постели. -Он окинул меня злым, насмешливым взглядом. - Впрочем, что ты в этом можешь понимать?

Его скулы были напряжены, губы побледнели. Он выталкивал эти невозможные слова одно за другим, и я вдруг поняла, что не верю ему ни на йоту. Да, он решил продать себя высшей ринии, но ему было тяжело рвать со мной. Тоска, которая уже мелькала в его взгляде, вернулась, и в этот раз я была уверена, что мне не показалось.

- Вернись, - прошептала я. - Пожалуйста. Ты же не хочешь этого делать, я вижу, что ты колеблешься!

Фрэнсис молчал. На одно мгновение, на одно невозможное мгновение я поверила, что он передумает. Что он. плевать, пусть он не останется со мной, но он вернёт этот проклятый спорткар и его сердце будет принадлежать только ему самому.

- Дура, - очень спокойно сказал он.

И пошёл прочь.

Я не смотрела ему вслед. В голове звенели, гремели, перекликались слова бабушки: «Ты можешь представить, чтобы ринию оскорбил возлюбленный? Назвал её дурой, например?»

Даже рёв спорткара не заставил меня обернуться.

Волны по-прежнему накатывали на берег, и мои туфли валялись в отдалении, сброшенные так же небрежно, как и два дня назад. А на песке лежал забытый пиджак, который выглядел уютно и знакомо, и...

По щекам полились слёзы. Я с трудом удержалась от рыданий.