Боги на неполный рабочий день (ЛП) - Аарон Рэйчел Страница 2

И он дорожил этим.

— Думаю, ты уже достаточно пошалила сегодня, — он отвернулся от няни, ждущей, чтобы забрать ее. — Почему нам не оставить слуг убирать, а ты пойдешь со мной, пока твоя мама не закончит?

Это был дорогой подарок. Сегодня был плохой день для игры со смертными. Но любые неудобства, которые он создал этим для себя, стоили ее вопля искренней радости.

— Правда?

— Я не вру, — оскорбленно сказал он ей.

— Мы сможем посмотреть на твои сокровища? — быстро спросила она, подпрыгивая в его руках.

Он милостиво улыбнулся от ее восторга. Он не успел ответить, в дверь за ним постучали.

Хмурясь от вмешательства, Ён повернулся и увидел старшего клерка, стоящего на пороге с испугом на лице.

— Великий дракон, — сказал старик, голос дрожал. — Она тут.

Хорошее настроение Ёна стало дымом. Его клерку не нужно было говорить, кто. Ён уже чуял ее запах: едкий и горький запах наполнил его дом, он скрипнул зубами.

— Мне сказать ей уйти?

— Нет, — прорычал дракон. — Прогонять того, кто пришел без приглашения, это показывать, что ты их боишься. Я не дам ей такое преимущество, — он задумался на миг и резко кивнул. — Отправь ее в тронный зал. Я разберусь с ней там.

— Да, великий дракон, — старик поклонился и поспешил выполнять желание своего дракона.

Когда он ушел, Ён повернулся, чтобы отдать девочку няне, ведь это были дела не для ребенка, но малышка завыла в протесте.

— Ты обещал! — кричала она, впившись в его шею. — Ты сказал, что я могу пойти с тобой!

Ён замер. Он сказал так, да? Он не был обязан держать слово перед мелким существом, но она смотрела на него большими обиженными глазами, губа дрожала, будто она вот-вот заплачет…

Дракон вздохнул, сдаваясь.

— Нельзя, чтобы говорили, что Великий Ён не держит слово. Ты можешь пойти со мной, но только если пообещаешь молчать.

Девочка закивала, сжала губы. Когда он убедился, что она так и будет молчать, Ён вынес ее из комнаты в коридор к лифтам.

Тронный зал был необходимостью для правящего дракона. Обычно их украшали красивым оружием или головами побежденных врагов, но Ён считал такие выставки безвкусными и признаком уязвимости. Его тронный зал был наполнен его богатствами, включая большое окно с видом на реку Ханган, чьи берега усилили за его деньги, чтобы не было наводнений, это был его подарок народу Кореи. Другие стены были покрыты сокровищами, которые были достойны выставок в музеях, включая несколько картин мастеров Ренессанса, семь панелей гравюры с инкрустацией с золотом, показывающей дракона на тайфуне, вырезанного в традиционном стиле резьбы по дереву. А еще целая стена счетов, это была лучшая коллекция исторических предметов счета в мире.

Его дочь обожала счеты. Она стала разглядывать полки бусин для счет, как только они вошли в зал, и Ён поднес ее и дал выбрать одни. Она выбрала золотую рамку с пятью рядами костяных бусин, которые когда-то принадлежали китайскому дракону, который в облике человека правил как три разных императора династии Тан. Конечно, они были самыми дорогими на стене, но он был не против дать ей поиграть с ними. В отличие от юных существ, которые занимались разрушением каждого нового предмета, его дочь уважала красивые вещи. Стук костяными бусинами занял ее, и Ён опустился с ней на трон, от которого и пошло название зала, высокий стул был вырезан из костей дракона и коронован рядами зубов.

Вид был жутким, и Ёна он уже не радовал. Он сделал трон в юности, когда такие символы были необходимы. Он часто думал заменить его чем-то, что больше подходило его нынешнему стилю правления, но сегодня он был рад, что не сделал этого. Сидеть на старых костях было уместно. Он снял испорченный пиджак, расстелил на коленях, чтобы его дочь не испачкала тыквой и штаны. Когда она устроилась, он поднял голову и приказал:

— Войдите.

Слово едва покинуло его рот, и железные двери в конце зала распахнулись, и драконша прошла в комнату. Как обычно, она была наряжена как королева, на ней было то, что современный дизайнер посчитал бы традиционным ханбоком, а замысловатая прическа добавляла почти фут к ее росту. Ён считал это безвкусным и чрезмерным, но его сестра не любила тонкость и мудрые решения.

— Почтенный старший брат, — сказала она, изящно поклонившись, так низко, что ее глупая прическа задела пол. — Быть снова в твоем роскошном присутствии — честь для меня.

— Белая Змея, — ответил Ён, признавая ее существование. И все.

Его сестра стиснула зубы от холодного приема. А потом улыбнулась, взмахнула ладонями и трепещущими рукавами, и идеально подобранные мужчины-люди внесли огромные подносы с шелковыми скатертями в комнату за ней.

— Что это?

— Подарки, — невинно ответила его сестра, люди опустились на колени перед его троном, протягивая подносы. — Было бы оскорбительно прийти к самому богатому дракону Азии без платы.

— Ты должна чего-то сильно хотеть, раз пришла с взяткой, — ответил Ён, стуча задумчиво пальцем по древней кости на подлокотнике трона. — Хорошо. Скажи своим рабам оставить подношения и идти. Дела драконов — не место для людей.

Белая Змея посмотрела на смертное дитя у него на коленях. Ён в ответ властно опустил ладонь на чуть липкие волосы дочери, погладил ее, как кошку, глядя в глаза сестре.

— Конечно, — сказала она, хлопнула в ладоши. Слуги поклонились и ушли, закрыв за собой двери, оставив драконов наедине.

— Даю минуту рассказать, почему я не должен тебя убивать, — сказал Ён, когда они остались одни.

— Разве так общаются с единственной из твоей семьи? — ответила Белая Змея, недовольно приподняв голову, перестав играть невинность.

— Ты для меня — нарушитель. Я изгнал тебя из своих земель восемьсот лет назад. Я не впустил тебя последние десять раз, когда ты просила письменно. Почему ты решила, что я передумал теперь?

— До меня дошли слухи, — ответила Белая Змея, ее глаза цвета Желтого моря — отражение его глаз — посмотрели на девочку на его коленях. — Видимо, верные.

Ён молчал. Он сидел и гладил волосы девочки, пока она играла со счетами. Его сестра не смогла долго это терпеть.

— Серьезно, брат? — прорычала она, его дочь вздрогнула. — Ты удочерил человека? Ты не подумал, как от этого будешь выглядеть для остального мира?

— Остальной мир меня не волнует.

— А должен, — отчаянно сказала она, хотя он не знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, было это игрой или настоящими эмоциями. — Ён, брат, ты — единственный дракон в мире, который настаивает на правлении в одиночку. Все остальные кланы правят вместе, работают вместе, и не зря! Современная страна, большая, как Корея, слишком велика для одного дракона. Ты собрал смертных, но они не заменят настоящую семью. Тебе нужен тот, кто понимает, как ты думаешь, еще один дракон, который может помочь с бременем…

— Когда ты «помогала» мне в прошлый раз, меня ударили в спину, — напомнил он.

— Ты был слаб, — сказала его сестра, словно это все объясняло. — Ты сделал бы так со мной.

— Не сравнивай меня с собой.

— Но мы одинаковые, — сказала она, улыбнувшись красными губами. — Ты убил Отца, когда он был слабым.

— Я убил Отца, потому что он губил нашу территорию, — сухо ответил Ён. — А потом, когда я еще истекал кровью от своей победы, ты вонзила коготь в мою спину, попыталась забрать ее у меня, но я все еще победил, — он оскалился. — Это делает тебя предательницей и неудачницей.

— Это было тысячу лет назад, — отмахнулась Белая Змея. — Мы оба тогда были другими драконами, и ты не понимал, что я могу предложить.

Она закончила, убрала шелковую ткань с ближайшего подноса, принесенного ее людьми. Под шелком были десять одинаковых статуй свернувшегося дракона, каждая была примерно в фут высотой, покрытая металлом, который казался издалека золотом, но был чеканной бронзой. Ён это знал, потому что у него были такие статуи. Они были частью Тысячи Драконов, дани, которую заплатило его отцу древнее Корейское королевство Когурё, чтобы дракон не сжигал их поля. Он все равно сделал это, потому что его отец не понимал, как сдерживаться, потому Ён убил его. Зачем править землей, если сжигаешь ее? Но он сохранил хорошо сделанные статуи. Они были разбросаны в хаосе после смерти его отца, но он смог найти почти все за века с тех пор. Как бы он ни искал, он не смог завершить сбор. Теперь он видел, почему.