Тонкости зельеварения (СИ) - Элина Литера Страница 2

Матушка отправила меня за Питом, но я встретила того на полдороги — хмурого, недовольного, удивленного, что молодая жена сбежала к родным вместо того, чтоб порхать вокруг супруга. Я объяснила, что его стараниями Адель не может не то, что порхать, а ходит еле-еле, и надо бы ему вернуться за кошелем, чтоб оплатить лечение жены после ночных утех. Хорошо, что в эту минуту мы уже зашли в наш дом и закрыли дверь, иначе вся улица стала бы свидетелями его оскорбленного рева: — Вы что, мне порченую подсунули?

Злым шепотом я объяснила ему, что дело как раз в том, что Адель была "непорченая", а он, стервец, мог бы и подумать в первую брачную ночь верхней головой.

Чтоб травничать, нужно знать, что лечить, а значит, изучить строение человеческого тела. В теории я знала, что и как устроено и у мужчин, и у женщин. Удивленный такой осведомленностью Пит перестал кричать и прошел в комнату, где лежала Адель.

Правда, толку от этого не было. Выслушав матушку и лекаря парень заявил, что это все женские дела, он здесь ни при чем, и если Адель к вечеру не придет домой, он еще подумает, нужна ли ему такая жена.

Вот не зря я в нем сомневалась, не зря.

Матушка заламывала руки, как же ее дочери жить с таким мужем. Маглекарь, нервно протирая очки, советовал решать скорее, что делать, Адель у него не единственная пациентка. Я узнала сумму полного лечения, прошла в матушкин тайник, где хранился мешочек с моим приданным, и отсчитала золотые. На лечение Адели ушла ровно половина. Я не хотела трогать деньги, которые нужны на хозяйство или на лавку, иначе нам не на что будет жить и вести дело. А приданное… после того, что я увидела сегодня, я и вовсе сомневаюсь, что оно мне понадобится.

Еще четверть часа мы с матушкой уговаривали Адель обнажиться перед маглекарем, потому что на расстоянии и через одежду лечить ее не получится. Глядя, как рыдает Адель от боли и унижения, когда чужой мужчина возится у ее кровоточащего тела, я пришла в ужас от одной мысли, что какой-нибудь мужчина ко мне когда-нибудь прикоснется.

Бледного и обессиленного маглекаря мы усадили в наняную повозку — не зря он взял такие деньги. Всем сегодняшним пациентам придется отказать. На тумбочке остался стоять пузырек с настойкой. Судя по ярко-оранжевой этикетке, в нее при создании тоже влили немало сил. Позже я нашла рецепт — корень мандрака и листья аралии стоили недешево.

Мы дали сестре выспаться, и я предлагала не будить ее, когда на небе проступили закатные краски, но матушка решила, что Адель сама должна решить свою судьбу. Та и решила: отрыдав в объятиях, благодаря меня и матушку, новобрачная вернулась к Питу.

Проводив старшую дочь матушка сжала мои руки: — Мадлен, бедная моя девочка, как же теперь, нам два года работать, чтоб восполнить то, что ты сегодня отдала. — Матушка, ты думаешь, я очень хочу замуж? — Ох, милая, не все же такие, как Пит. — Ты знаешь, как выяснить заранее, такой он или нет? Вот и я не знаю.

* * *

Несмотря на треволнения вчерашнего дня я проснулась, когда небо еще только зарозовело на востоке, обулась в непромокаемые боты и побежала к болоту.

На краю леса паслась лошадь. Странно, почему только одна? И не привязана. И седло на ней. Какой негодящий хозяин не распряг коня перед тем, как лечь отдохнуть? И зачем ложиться в четверти часах езды от города? Если только он лег по доброй воле.

Я заметалась по опушке леса, криком призывая неведомого мне наездника: — Есть здесь кто? Ау! Чья лошадь пасется? Вы где?

Иногда я останавливалась, прислушиваясь к ответу. Никого. На ногах у оставленной лошадь застыли комочки грязи с тиной. Значит, все-таки болото. Я пошла по известной мне тропинке, посылая Звездам просьбу, чтоб всадник не упал в трясину.

Я, действительно, нашла его в болоте. Седовласый мужчина упал между кочками. Болотная жижа смягчила удар, но место было мелкое. К счастью, незнакомец упал на спину, головой на возвышенность, и не захлебнулся. Я перехватила его за подмышки, и упираясь в землю пятками вытащила на ровное и сухое место. Пострадавший стонал, не приходя в сознание. Кто бы он ни был, но без маглекаря не обойтись, слишком долго он пробыл в холодной воде.

У меня с собой была небольшая флага бодрящего настоя — я всегда брала ее на подообные вылазки. Набрав пригорошню жидкости, я плеснула ее на лицо мужчины, вливая немного сил. Он открыл глаза. — Вы кто? Где я? — пробормотал он, пытаясь сесть. Я помогла и поднесла фляжку к его губам. Он покорно сделал несколько глотков и осмотрелся более осмысленным взглядом.

Он вскоре окончательно пришел в себя и кратко объяснил свое положение. Чего испугалась его лошадь, так и осталось неизвестным. Но взбунтовавшись животное внезапно ускакало прочь от дороги, как наездник ни старался ее остановить, впрыгнула в болото, шарахнулась в сторону и уронила его в жижу. Господину было все еще дурно, он трясся в ознобе и сомневался, что дойдет до города. Я не решилась оставить его одного. Он уверил меня, что в состоянии продержаться недолго в седле, и я сочла за лучшее привести лошадь и помочь мужчине сесть верхом. Он настоял на том, чтоб я устроилась позади него. Я возражать не стала, и через четверть часа бодрой рыси мы подъехали к матушкиной лавке.

Усадив господина в кресло у камина, я побежала за маглекарем. Тот, было, замахал руками, чтоб сестра звала в этот раз другого, но узнав, что пациент изменился, недовольно ворча принялся собираться.

Пока я