Дарья Остольская - Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов (СИ) Страница 2

  Жарко зашептал мне на ухо сидящий слева Сергей, заместитель руководителя отдела внутренней безопасности. Жуткий бабник не знающий понятия 'личное пространство'. По крайней мере от его 'тонких намеков' кривились в 'дружественном оскале' лица прекрасной половины всего нашего офиса (да и почти всего офисного центра). Он очень быстро выдрессировал нас всех не стоять, облокотившись на стол руками (или, не дай Бог, локтями!). Руки он не распускал, нет, но взгляды бросал такие красноречивые, что в пору было собирать узелок в монастырь, грехи замаливать (ибо ощущение было, что тебя сейчас прямо посреди офиса на глазах у всех вы... вылюбили). А корпоративы с этим человеком вообще второй круг ада по Данте.

  Придвинувшись ближе, Сергей продолжал что-то шептать, касаясь горячим дыханием моего белого воротничка и кожи на шее. Я сохраняла на лице отсутствующее выражение, т.к. опытным путем выяснилось, что 'морда кирпичом' с этим человеком самая действенная тактика. И как только подошла моя очередь, вежливо улыбнулась, встала и направилась к столу.

  - Ну здравствуй, девица-красавица длинная коса.

  Поприветствовала меня тренер. Ну и образ она себе выбрала! Просто Сергей Зверев тренерского мира. И уже сейчас понимаю, что её мы точно не скоро забудем, но тематика для 'Эмоциональной компетентности' (что бы это ни было) все равно странная. Я поприветствовала в ответ и потянулась к картам. Уже почти коснулась глянцевых рубашек, как услышала:

  - Стоп. Имя.

  - Василиса.

  - Бери. - кивнула 'цыганка'.

  Я снова посмотрела на карты, а потом почему-то захотелось закрыть глаза, и уже вслепую я вытянула свою таро. Глянула: на картинке была изображена какая-то гейша, сидящая за столом. Вернувшись на место, начала рассматривать карту в деталях, и чем дольше я смотрела, тем меньше мне нравилось то, что я видела. Картинка была в темных тонах, мрачная и как будто колючая. Девушка, азиатка с озлобленным лицом, на котором читались омерзение, ненависть и обида, сидела за столом. За спиной у нее кружили в воздухе маски, ощерившиеся острыми зубами, а перед ней были рассыпаны карты с рисунками. Карт было семь. Я поднесла таро ближе к лицу, и попыталась рассмотреть крохотные изображения: лестница, песочные часы, колесо, разбитое сердце, скрещенные сабли, и еще одна лестница. Седьмая карта находилась под картой с изображением сабель, и рисунка на ней не было видно, только узкий белый краешек выглядывал.

  - Посмотрите на ваши карты и давайте сыграем в ассоциации, - сказала 'цыганка', хитро прищурившись, - сейчас две минутки подумайте, постарайтесь сформулировать, какие эмоции вызывает у вас карта, что вы видите, что вам это напоминает.

  Ну как бы вам описать, уважаемый тренер. Никаких положительных ассоциаций у меня ЭТО не вызывает. И вообще, это не удачный способ 'знакомства': играть в ассоциации можно на сеансе психоанализа у специалиста соответствующего профиля. И то спорно: никогда не любила, когда мной пытаются управлять или лезут мне в голову, поэтому одно время интересовалась техниками нейролингвистического программирования. Поверхностно, конечно, и лишь для того, чтобы уметь их распознавать и по возможности сопротивляться этому воздействию. Так вот, выворачивать свою душу наизнанку я тут не собиралась, тем более перед людьми, с которыми мне потом еще работать. Ну что за дурацкое задание?!

  - Те, кому карта не нравится, могут подойти и выбрать другую. Поменяйте, если хотите.

  Первый порыв был встать, и поменять эту карту, тем более краем глаза я уже успела заметить, что у моих соседей все более чем мило: поля с радугами, двухцветные птицы и приоткрытые сундуки... Нет, не буду менять. Она же мне досталась, значит нужно что-то придумать. Как-то рассказать о ней, но не вкладывая в рассказ себя...

  Пока я думала, мои коллеги по очереди уже начали выступать. Каждый показывал свою карту и рассказывал о том, какие чувства испытывает, когда смотрит на картинку. Каждый пытался привязать изображенное на карте к тематике тренинга (так выяснилось, что не одна я имею очень смутное представление об эмоциональной компетентности). Темных катр, как у меня, было еще четыре, остальным рисунки попались радужно-веселенькие. Ну и описывали радужно-веселые карты соответственно радужно-весело: жизнь хороша и жить хорошо, мир-труд-май, кесарю кесарево...

  Первую темную карту попыталась описать Оля из бухгалтерии. На её таро был нарисован лес совсем черный в сумерках, над лесом кружили вороны, а по тропе в чащу огромный мужик трольей наружности уводил доверчиво улыбающегося ребенка. Оля, ослепив коллег улыбкой от уха до уха уверенно заявила, что эмпатическим способностям детей можно позавидовать, они прекрасно чувствуют собеседников, и раз ребенок улыбается этому мужчине, держит его за руку, доверяет... значит мужик хороший и они просто идут гулять. Позавидовала белой завистью умению этой барышни преподносить информацию. Интересно, использует ли она этот талант при предоставлении годовой отчетности?

  Через три радужно-цветастых таро настала моя очередь отвечать. Я показала залу карту и описала, что на ней изображено. Тренер вежливо улыбнулась, и сделала запись в блокноте.

  - Что же касается моих ощущений, то в лице этой девушки я вижу обиду и страх. Пока эта картинка положительных эмоций у меня не вызывает.

  - Возможно к концу тренинга ситуация изменится.

  Пространно намекнул тренер, внимательно меня рассматривая.

  - Возможно, - покладисто согласилась я.

  И быстро переведя взгляд на следующего участника, 'цыганка' улыбнулась Сергею, предлагая ему рассказать о своей карте.

  Сергей показал изображенную на своей таро башню, и пустился в пространные объяснения про Фрейда и фаллические символы. Краснея, я вперилась взглядом в свои колени, и старалась абстрагироваться от такого соседства. Другие участники с переменным успехом тоже изображали, что они с Сергеем не знакомы.

  Остальная часть тренинга прошла на удивление гладко, а тема эмоциональной компетентности в целом и деструкторов в частности безусловно заслуживала более глубокого изучения.

  ===

  Я пришла на работу как обычно за двадцать минут до начала рабочего дня. Переоделась в форму, включила компьютер и загрузила почту. Ну, здравствуй новый день! Почему-то усталой отрешенности в этих словах было больше чем обычно. В смысле, я обычно не испытываю дикой радости от работы, она воспринимается как обязанность, необходимость... Но необходимость, которую я всегда выполняла с полной отдачей и ответственностью.

  В трудовой у меня было написано 'Специалист отдела кадров', на деле же я давно стала правой рукой руководителя экономического департамента. И левой тоже, сокрушенно подумала я, разбирая стопку корреспонденции. Пришла я в эту крупную международную компанию действительно специалистом по кадрам, и работала себе тихо-мирно на протяжении почти двух лет, но мой талант к систематизации и организации заметили. Руководитель экономического департамента, Алексей Геннадьевич, в духе самых пошлых реалий варварских времен предложил моему непосредственному руководителю обмен. Руководитель мой отказывался, яростно защищая целостность своего отдела, но в итоге сдался, выторговав на мое место целых две ставки. Так меня и отдали в рабство. Провести официальный перевод Алексей Геннадьевич не позволил: должность ассистента протащить не удалось (ну не положены в региональных филиалах ассистенты), а 'марать трудовую секретутством' (как выразился сам Алексей Геннадьевич) он не даст. Вот так я и осталась специалистом отдела кадров с зачатками ассистента руководителя департамента. Не буду сгущать краски, прежде чем перевести, меня всё-таки спросили, хочу ли... а мне тогда было всё равно. Мне тогда было так плохо, что я почти умирала. Я дневала и ночевала на работе, лишь бы не возвращаться во внезапно опустевший дом. И я согласилась. Новому шефу мой обостренный трудоголизм поначалу импонировал, но потом он заметил признаки выгорания. Признаться, управленец он отменный: быстро взял меня в ежовые рукавицы, и с работы я начала уходить не в час ночи, а в семь вечера (самолично выгонял). С Алексеем Геннадьевичем мы сработались, и когда его перевели в ульяновский филиал, я согласилась поехать следом. Сняла однушку недалеко от офиса, и постаралась начать жизнь заново. В Самаре остались мама, папа и бабушка. Мама решение полностью поддержала, бабушка полностью воспротивилась, папа воздержался. В итоге решили, что я попробую, но 'чуть-что', за мной сразу высылают ОМОН (да, интересная у мамы была молодость, и друзья интересные... и дядя Сережа из ОМОНа же реально со своими ребятами примчится!). К разочарованию мамы, я вела безобразно благопристойный образ жизни: ни свиданий, ни попоек, работа-работа-и еще раз работа, как завещал дедушка Ленин. Созванивались ежедневно. Я их очень люблю и безумно скучаю, но, когда не стало дедушки, ощущение, что внутри что-то оборвалось. В груди стало пусто и холодно. И хотелось просто убежать, сорваться на бег прямо посреди улицы, и нестись, куда глаза глядят, пока не упаду от усталости. Единственный способ, который спасал от давящего чувства безнадежности - это уход с головой в книги или в работу. Что я вполне успешно и практиковала.