Королёва - королева демонов (СИ) - Райская Ольга Страница 2

- А не продадите ли вы мне, любезная, хорошую такую тушку лучшего палтуса. Крупную, чтобы сочный, с жирком! – пропел незнакомец.

- Отчего же не продать, продам, - уже смелее улыбнулась мужчине. Целая тушка! Вот он мой звездный час! Тут можно грамм сто, а то и двести прикарманить. Может и с ревизией все обойдется. Рыбину выбрала громадную, а вот обвесить больше, чем на сотню совесть не позволила. – Извольте!

А что? Мы, знаете ли, тоже старо-русским словечкам обучены. Нас хлебом не корми, дай на сон грядущий словари полистать.

Взял пакет, покачал его на пальце и хитренько так мне усмехнулся.

- Что же вы, сударыня, людей обвешиваете? – говорит, а глазах золотые спирали закручиваются. Красиво-о-о-о и жутко.

- У нас, как в аптеке – все точно! – безбожно вру я.

- Брешет ваша аптека, уважаемая, - скалится странный покупатель и снова пакетик на пальце покачивает. – Тут приблизительно сто три грамма с половиною не хватает, хотя я и не любитель точных цифр.

Не любитель он! Зануда!

- Да чтоб меня черти побрали, если я вас обвесила! – продолжаю убедительно доказывать свою точку зрения.

- Так и будет, милая! Так и будет! – скалится незнакомец. Мама дорогая! А зубы-то у него треугольной формы! Чем-то акульи напоминают. Ну и мода странная у богачей этих! Подождите! Это он сейчас что, угрожал мне?

- А знаете, мне уже все равно, что в ад, что в красную армию, лишь бы от рынка подальше, - отчего-то вдруг снизошла до откровенности, а ведь для меня подобные вольности совсем не характерны.

Только вот разноглазый их как будто и не заметил. Только серьезным стал.

- Тогда, заканчивайте здесь свои дела, Нина Дмитриевна. Сегодня вечером, стало быть, и отбудете.

- Куда? – выпалила я. Вот посокращают медперсонал в психиатрических больницах, а потом их пациенты по улицам ходят, к честным людям пристают!

- Как куда? – удивился странный покупатель. – В мир. В иной.

И так он это сказал, что аж мурашки выступили на коже. Я поежилась и зажмурилась, а когда открыла глаза ни мужчины, ни палтуса уже не было. Они вместе как сквозь землю провалились. А на блюдечке для денег сиротливо лежала странная желтая монета. Неужто, золото? Да, не-е-е-ет! Не может быть! А вот то, что я снова попала на бабки второй раз за день – очень даже. Эх, Королёва, да тебе теперь весь месяц с такой работой лапу сосать! Дура ты, как есть дура!

Монету я все же взяла и, под пристальным, совсем недружелюбным взглядом Аслана, сунула ее в карман джинсов. Все равно за рыбу странного типа мне расплачиваться, значит и бонусы тоже мои. Потом подробнее рассмотрю желтый кругляш, а пока работа и снова работа, за которую, увы, оплату получу не я.

Кстати, а откуда жуткий разноглазый тип мог узнать мое имя? И ладно бы просто имя! Оно, как и фамилия, было напечатано на потертом бейджике, наскоро прицепленном к фартуку. Но отчество?! На рынке мало кто знал его. Нет здесь такой традиции - представляться полностью. Денег вперед не дают, налоги с заработка не платят, трудовых книжек не просят, всегда знают, что такие, как я, больше нуждаются в рынке, чем рынок в нас. Потому что нас много, а количество торговых мест ограничено. Требуют, правда, иногда паспорт, но только с тех, кто по собственной глупости влип, взяв деньги у местных ростовщиков. С ними шутить опасно. Здесь, несмотря на видимую непринужденность, вообще никто не шутит. Некогда. Все изо дня в день пытаются выжить.

Выбросив из головы незнакомца с нелепой тростью и чрезмерной проницательностью, сосредоточилась на покупателях. День клонился к вечеру, и торговля оживилась.

- Нинка, - склонилась над прилавком проходящая мимо Тамарка. – Там мой Нияз некондицию выставил. На твою долю брать?

Я кивнула в ответ, даже не спрашивая, что за товар сегодня раздают особо нуждающимся. Подойдет любой. Будь то мороженая картошка или подгнившие с одного бока яблоки. Выбирать не приходится, все сгодиться, чтобы протянуть до зарплаты.

- Тогда, я пакет тебе сюда занесу, - подмигнула мне добрая тетка и, виляя объемными бедрами, направилась к подсобным помещениям.

Мне же достался ненавидящий взгляд Зинки. И чего, спрашивается, бесится? Мало сегодня гадостей сделала? План не выполнила? Будь она чуть добрее с людьми, и они отплатили бы ей тем же.

За час до закрытия пришли Аслан и его помощник. Местный рыбный магнат никогда не опускался до физической работы, считая это уделом неудачников. Поэтому ящики на весы таскал грузчик Назим, который хоть и приходился какой-то там дальней родней хозяину, но прибыл из далекого селения в город совсем недавно, поэтому находился на испытательном сроке. И его положение мало чем отличалось от нашего.

- Торговать не умеешь, да? Недостача! – Аслан сокрушенно показал головой, вперив взгляд в тетрадку, куда я тщательно записывала все продажи.

«Как недостача? Как недостача, черт тебя дери?!» - хотелось закричать мне, но я сдержалась, лишь непонимающе смотрела на хозяина килек и окуней. За вечер я успела отбить и несчастного палтуса, и салаку для Мурок и Барсиков, и даже проклятые 50 грамм на каждую коробку. Поэтому теперь совсем не понимала, о чем идет речь.

Торговые ряды постепенно пустели. Назим сгрузил коробки на большую телегу и укатил ее в холодильные камеры, а Аслан все производил и производил какие-то немыслимые подсчеты. И ведь вес, который вписывали в реестр, я сама проверяла, сверяясь с показаниями больших весов. Где могла ошибиться?

Зинка, зло хихикнув, влезла в пуховик и, бросив ехидное «до завтра», потопала к выходу. Подходила Томка. Молча поставила на прилавок объемный пакет, опасливо покосилась на Аслана и все же ушла, напоследок покачав головой. Ни для кого не секрет, что некоторые держатели торговых мест порой вынуждали своих работников к нечестной торговле, чтобы покрыть свои недостачи. Но мой работодатель, пожалуй, переплюнул всех. И я бы ушла от него давно, да вот только некуда. Другой хозяин просто побоится взять меня, зная мстительную натуру «рыбника», а в приличные места без прописки не сунешься.

- Сама посмотри, да? – мне протянули замызганную тетрадку.

По глумливой ухмылочке, искривившей тонкие, неприятные губы Аслана, сразу поняла, что дело не чисто. А когда взглянула на цифры, едва не задохнулась от злости и негодования. Похоже, в этот раз на каждую коробку цепляли гири не меньше ста грамм. Сумма впечатляла. Чтобы покрыть такую недостачу, мне придется работать бесплатно месяц, а я уже задолжала квартирной хозяйке. Хотя, о какой квартире речь? Все, что я могла себе позволить, продав свою квартиру и расплатившись за напрасное лечение второго мужа после его смерти, это клетушка в семь метров на одной из окраин города. Но за нее тоже нужно было платить, а еще что-то есть и на что-то добирать до работы.

Мама умерла еще раньше, оставив покосившийся домик в непродаваемом месте далекого районного центра. Отца всегда считала космонавтом, который всю мою жизнь бороздил где-то просторы неизведанного космоса, так и не узнав, что на Земле у него растет дочь. А все иные родственники оказались настолько дальними, что даже связи с ними я не поддерживала. Впрочем, и они не горели желанием. Поэтому, собственно, и поддержать меня было абсолютно некому.

Как бы я не крепилась, и старалась не раскисать, но сейчас слезы сами навернулись на глаза. От безысходности, наверное. Жизнь собачья! Стоит только нос из конуры высунуть, как тебя каждый прохожий, так и норовит пнуть в бок сапожищем.

- Ну, Нина, - похотливо усмехнулся Аслан, подходя ко мне ближе. – Подумаешь, ошиблась, да? С кем не бывает?

И его рука легла на мой зад. Вот откуда ветер дует! Хозяин лежалых скумбрий с самого первого дня донимал намеками и даже открытыми предложениями фривольного содержания, но я мягко и настойчиво всегда отказывала, переводя разговор в шутку. Последнее время Аслан, казалось, забыл о моем существовании, донимая придирками и вот такими внезапными ревизиями. А нет, он и не думал от меня отступаться. Видимо, почувствовал себя крутым охотником, загоняя глупую дичь в расставленные силки. И чего, спрашивается, привязался? Я хоть и выглядела в свои 32 все еще привлекательно, но уже давно потеряла интерес к жизни, которая била нещадно, больно и целенаправленно, забирая всех, кого я осмеливалась полюбить.