Учитель под прикрытием. - Галина Львовна Романова Страница 2

ждал, когда иссякнет поток слов. Еще в мою бытность студентом бессменный и бессмертный (таков его официальный титул) ректор любил иногда поговорить. Сам он вел лекции по истории магии и зачастую они превращались в такие вот монологи – лектор вещает что-то с трибуны, а слушатели делают вид, что записывают и при этом изо всех сил стараются не уснуть. Прошли годы, а он в этом плане ничуть не переменился – разве что стал более тонким и дребезжащим голос.

- Но мечты и цели, - рискнул вклиниться в беседу я, - это то, что отличает людей от скотов!

- Да. И каждый, кто приходит в эти стены за знаниями, лелеет свою мечту. Каждый стремится чего-то достичь. И бывает так жалко наблюдать за тем, как чьи-то светлые мечты терпят поражение, столкнувшись с реальностью… Вот вы – о чем вы мечтали в юные годы?

Уж не о карьере преподавателя, это точно. Помнится, когда восемь лет назад покидал эти стены, клялся всеми святыми, что ни за что не переступлю сего порога. Кстати, я за минувшие годы ни разу не посещал вечера встреч выпускников именно в качестве выпускника. Сначала было некогда, потом не хотел. Я мечтал получить работу, мечтал о любви, о подвигах и славе… Кое-какие мои мечты сбылись, но сейчас следовало отвечать не по правде, а по легенде.

- Я хотел учить детей.

- Всегда? – на меня уставились подслеповатые, но, когда надо, становящиеся очень зоркими глазки.

- Ну… почти. Иногда обстоятельства оказывались сильнее, и тогда приходилось жить сегодняшним днем, но… сейчас у меня появилась возможность осуществить свою давнюю мечту. И вот я здесь.

- Возможность, - директор еще пошуршал моими документами. – Возможность… Сколько вам, говорите, лет?

Мой возраст был указан в бумагах – одной из них был документ, удостоверяющий мою личность. Дескать, податель его – тот, за кого себя выдает. Однако…

- Тридцать. В этом году будет тридцать один.

- Тридцать лет. Пора, когда юношеские мечты остались в прошлом, но сил еще столько, что можно горы свернуть. В вашем возрасте пора уже задумываться о том, как обессмертить свое имя, а вы…

А я уже настолько себя обессмертил, что пора бы и честь знать. Но вслух пришлось сказать совсем другое:

- У меня еще есть время. И потом, обессмертить себя можно по-разному. Например, воспитав такого ученика, что потомки веками будут гордиться тем, что такая личность в истории была!

- И для вас этого достаточно? Такой посмертной славы?

Эх, знали бы вы, господин бессменный директор, какая слава ожидает типа, что стоит перед вами! Но вслух опять пришлось действовать по заранее намеченному сценарию:

- Вполне. Кроме того, в жизни всегда есть место подвигу. И, как знать…

- Ой! – старикан внезапно развеселился и погрозил мне пальцем. – А вы оптимист, коллега! Как, кстати, ваше имя?

- Бр… Кхм, - пришлось сделать вид, что всего-навсего закашлялся, - мастер Груви.

- Мастер? Не мэтр? – прищурился директор.

- Для того чтобы зваться мэтром, у меня маловато опыта и…хм… уровень силы не тот, - я слегка развел руки, до этого скромно, по-монашески, сложенные на груди, демонстрируя гильдейский знак.

В нашем плане это был самый рискованный момент. Ведь гильдейские знаки невозможно подделать. И они всегда создаются в одном экземпляре. Если член гильдии некромантов, ведьмаков или просто магов утратит свой знак, его никто никогда не сможет восстановить. И у меня был тот самый знак, который этот старикан вручал мне восемь лет назад на церемонии выпускников. Пока учился на инквизитора, этот самый знак хранился в монастыре. Несколько часов тому назад мне снова довелось взять его в руки и надеть на шею. Ощущения, прямо скажем, непередаваемые. В какой-то момент я всерьез испугался, что после четырех лет перерыва знак откажется меня принять… Такое, кстати, уже бывало прежде. Тем более что эти четыре года я как раз некромантом и не был, практически отрекшись от себя и своей силы. Обошлось. Однако все равно осталось чувство, что я – самозванец, только притворяющийся некромантом.

Между тем директор повел себя так, словно ничего не заподозрил. Увидев знак, он подался вперед, опираясь ладонями на бумаги, вытянув шею и подслеповато прищурив глаза.

- Поднесите-ка поближе, молодой человек, - проскрипел он. – Я что-то стал слаб глазами… Мне надо увидеть ваш номер…

Он не спешил дотрагиваться до медальона, предоставив мне самому перевернуть его так, чтобы на внутренней стороне был виден мой номерной знак и имя. Только сделал пару пассов кончиками пальцев, словно что-то разминал. Конечно. Никто не имеет права трогать руками чужой гильдейский знак – встроенное в него защитное заклинание больно ударяет по святотатцу. Поэтому даже на церемонии вручения знаки берут за цепочку. Именно первое прикосновение законного владельца активирует защиту. Впоследствии знак настраивается на хозяина и реагирует только на него. Удобно, кстати, отлавливать самозванцев. А таковых… простите, отвлекся. Ректор закончил проверку, сделал последний пасс, рассеивая чары, и опустил руки ладонями вниз.

- Отлично. Просто отлично… И ваше имя…

Ну, все, Згаш, вот ты и попал.

- Мастер Згаш Груви.

- Отлично, - директор снова опустился на стул, снова стал шарить в моих документах. – И вы хотите работать у нас учителем?

Не понял. Мы что, пошли по второму кругу? Я, кажется, уже это говорил, когда вступил в кабинет! И мое имя… Помнится, и сам директор, и многие наставники неоднократно говорили, что помнят абсолютно всех своих учеников и имена многих заставляют их вскакивать по ночам с криком ужаса. И что такого отвратительного, тупого, дикого курса не было в Колледже со дня основания. И что нас мало утопить в нечистотах – просто так, на всякий случай, чтобы еще чего-нибудь не натворили. И что лично меня они не забудут до конца жизни. И что…

И что, они все забыли? Каких-то восемь лет спустя? Похоже на то.

- Хотел бы…

Вернее, меня заставили. Но приказ есть приказ.

- М-да… Это как-то неожиданно… В середине учебного года… Когда все вакансии уже заняты… Свободных часов нет и даже среди дополнительных курсов…

Не понял. Мне что, отказывают в приеме на работу? Смерил расстояние до двери. Успею… Другой вопрос, что на это скажет пра Михарь? Он же утверждал, что все бумаги уже заготовлены!

- Но если вы напишете заявление, мы