Мама для сирот (СИ) - Павлова Зарина Страница 2

Своего мужа я встретила в это же время. Мне тогда исполнилось тридцать. Он был старше меня на пять лет. Мой Дима. Мой муж.

Я тихо вздохнула и закрыла глаза. Для меня он был крепостью. Лучшим другом. Он был моей опорой. Мы понимали друг друга с полуслова, полувзгляда, с одного вздоха. И все это время Он был рядом.

Дмитрий Ярисов был вдовцом, работал в библиотеке. Был начитанным и умным. Встретились мы с ним на улице, жарким летом. Я гуляла с Машей и Максимом. Мы весело смеялись, обсуждали предстоящую свадьбу Маши. В руках у меня было мороженое, которое я красиво припечатала в его рубашку, поскольку не смотрела вперед.

Я тихонько рассмеялась, вспоминая нашу первую встречу.

— Вспомнили что-то забавное, Надежд Петровна? — спросила молоденькая медсестра в белом халате.

Она вошла в палату, вкатив за собой капельницу.

— Вспоминала вот, как встретилась со своим мужем, — с улыбкой сказала я, ложась на кровати удобнее и подставляя руку.

— Я слышала от Максима Петровича, что он был очень хорошим и добрым мужчиной, — с улыбкой сказала медсестра, присоединяя капельницу к катетеру.

— Да, — я улыбнулась. — Он был очень мудрым. А мудрости нынешнему поколению очень не хватает.

— Вы правы, — согласна кивнула медсестра.

Я знала, что соглашается она со мной только из вежливости. И из-за больших денег, уплаченных моими братом и сестрой.

Медсестра ушла, а я снова погрузилась в воспоминания. После первой встречи была другая, где я подарила ему новую рубашку. Потом он сам позвал меня на встречу в кафе и прогулку по набережной.

Отгремела свадьба Маши. Следом и Максим заявил, что нашел себе спутницу жизни. Мы с Димой свадьбу не делали. Даже не расписывались. Ни мне, ни ему этого было не нужно. Но я очень хотел детей. Однако забеременеть все не получалось.

Я все так же трудилась в кружке «Умелые ручки», но переехала к Диме на квартиру. Да и Татьяна перебралась к брату. Все было хорошо. Маша родила красивую, крепкую девочку Ингу, Максим женился. Я баловала племянницу, гуляла с мужем, общалась с чужими детьми и... была счастлива. Наконец-то в моей жизни было место отдыху.

Я никогда не верила в Бога. Ни я, ни Маша, ни Максим не ходили в церковь. Туда я сходила единожды в своей жизни. Перед тем, как отправиться на обследование в клинику, где мне поставили диагноз бесплодие. Дима не бросил меня, конечно, нет. Он бы лучшим человеком, которого я когда-либо знала. Но ровно через неделю после этого диагноза, он погиб — его сбила машина.

Я горько усмехнулась, наблюдая за тем, как в капельнице медленно, капля за каплей, в меня вливается лекарство.

Сожалела ли о чем-то в своей жизни? Нет. Никогда. Я сделала все, чтобы мои брат и сестрой были счастливы. Я сделала все, что от меня требовалось. Я гордилась их успехами. Гордилась своими племянниками. Но... мне так не хватало кого-то рядом. Маша и Максим предлагали переехать к кому-то из них, но разве я имела право обременять их?

Но Маша уговорила меня. К тому моменту она уже развелась со своим мужем, открыла свою сеть салонов красоты и сильно поднялась. Как и Максим. У него была своя строительная фирма, красавица жена и двое мальчишек.

Я улыбнулась, вспоминая своих племянников. Все они были такими красивыми и талантливыми. Инга, дочь моей Маши, приняла меня с радостью. Она занималась танцами, поэтому с гордостью показывала свои грамоты и рассказывала о достижениях. Я гладила ее по голове и видела в этой девочке отражение себя прошлой. Как-то давно, я тоже мечтала заниматься танцами.

Время летело. Племянники росли. Окончили школу, университеты. У них появлялись свои семьи. А я по-прежнему работала в старом кружке «умелые ручки». Татьяна покинула этот мир в возрасте сорока лет из-за болезни. Детей в кружке было все меньше и меньше. И вскоре мне пришлось закрыть его. Возможно, именно поэтому со мной случилась трагедия?

Когда я помогала вывозить вещи из старого класса в ставшей уже родной школе, мне стало плохо. Вскоре я потеряла сознание. Головные боли меня мучали и прежде, но в обморок я упала впервые. Маша настояла на обследовании. В итоге выяснилось, что жить мне осталось всего полгода. У меня была опухоль в мозгу. Неоперабельная.

— Надежда Петровна? — от размышлений меня прервал голос все той же медсестры. — Ваша капельница закончилась. Я пришла ее убрать.

— Спасибо, милая, — я улыбнулась.

— А еще мне передали, что завтра к вам придут посетители.

— Это замечательно...

Я чувствовала подступающую дурноту. После химии всегда так было. Почему-то плохо мне становилось только снятия капельницы. А может, это было лишь мое самовнушение. В конце концов, я столько всего наслушалась о своем диагнозе. Максим возил меня даже в Германию. Но и там сказали, что надежды нет.

Как ушла медсестра, я уже не слышала. Закрыла глаза и погрузилась в странный, тревожный сон. Я видела наш старый дом. Но мама была жива. Видела, как я расту вместе с ней. Видела учебу в университете, красный диплом, радость, вечеринки, трезвого отца на выпускном... И Димку. Своего любимого и такого родного. А еще у меня были дети. Трое. Два мальчика и девочка.

Это то, чего я была лишена? Скорее всего. Я всегда хотела семью. И она у меня бал — Максим и Маша. Я думала, что больше мне и не нужно ничего. Но... так ли это было на самом деле?

***

Утро началось с приглушенных голосов. Я плохо спала всю ночь и смогла нормально уснуть только под утро. Поэтому тихий шепот разбудил меня не сразу.

— Она выглядит хуже, — голос Маши я узнала сразу.

— Мам, а что, никак нельзя помочь тете Наде? — Инга говорила в нос. Неужели ревела? Эх, глупая моя племянница.

Все люди умирают. А Маше следовало бы уже рассказать ей об этом. Взрослая же девчонка! Замужем уже, а слезы льет чуть ли не каждый день. Разбаловала она ее.

— Ничего, — тихо ответил за Машу Максим.

Я вздохнула и с трудом открыла глаза. Хотелось сказать, что со мной пока что все хорошо. Что я одолею болезнь. Однако... Даже с химией, мне не обещали больше полугода. Ну, ничего, я довольно тем, что меня окружают такие люди.

— Тетя Надя, — рядом со мной сидела два мальчика близнеца. Им почти по двадцать пять лет. А ведут себя, как дети. — Мы принесли тебе фруктов. Ты хочешь что-нибудь поесть?

Я вздохнула. Кушать совсем не хотелось. Голова все еще шла кругом. К горлу подкатывала тошнота. Поэтому я лишь слегка качнула головой. Мне хотелось сказать, что я очень рада их всех видеть. Но толком разглядеть лица родных я уже не могла. Лишь смутные силуэты.

— Надя? — голос Маши раздавался откуда-то издалека. — Тебе плохо? Позвать врача?

Ответить я уже не успела. Слышала лишь неясный шепот, топот ног, открывание и закрывание дверей. Слышала громкий плач Инги... Или Маши? Их голоса с возрастом стали так похожи. Неужели я умру вот так? Я не жалела о своей жизни. Ни секунды.

Оставайтесь счастливы, мои дорогие.

***

На красивой дорогой кухне сидело двое. Немолодая женщина в строгом черном костюме, но с распущенными рыжими волосами. И мужчина в очках, тоже в черной одежде. В его темных волосах давно были видно седые пряди. Несколько часов назад завершились похороны Вяткиной Надежды Петровны. Их старшей сестры. Девочки, девушки, женщины, которая заменила им родную мать.

Умерла она так резко и быстро, что никто не успел ничего сделать. Никто даже не понял, по какой причине это произошло. Возможно, ей вкололи не тот препарат? Или... просто пришло ее время? Разбираться с этим именно сейчас совсем не хотелось. Да и что бы это дало? Надя бы умерла. Рано или поздно.

— Это так несправедливо, — тихо сказала Маша.

Максим услышал в ее голосе слезы. Маша не плакала с тех пор, как умерла мама. Она обещала, что не будет плакать. Обещала она, разумеется, старшей сестре. Которой теперь нет...

У мужчины тоже появился ком в горле. Он понимал, что добился всего, что у него сейчас был только благодаря Наде. Только благодаря тому, что она посвятила свою жизнь им. Только потому, что она отказалась от своей жизни, от своего счастья. Как он был счастлив, когда она нашла достойного мужчину! И как же несправедлив был диагноз — бесплодие. Надя так любила детей...