Поцелуй темного принца (СИ) - Закалюжная Людмила Страница 2

Я бы, наверно, так и стояла, не решаясь двинуться к дому, но сзади раздался шум ломающихся веток, грязное ругательство, произнесенное со злостью сыном старосты. Он шел напролом, как медведь, упрямо преследуя добычу.

Отис всегда неровно дышал в мою сторону. В детстве не разрешал никому играть со мной, обзывая подкидышем, чужачкой и бледной поганкой. В подростковом возрасте со мной мало кто общался в классе. Считали странной, а когда я до крови избила очередного задиру, так вовсе обходили стороной. Я дралась с каким-то диким остервенением, а запах крови будил странное желание – попробовать ее вкус.

В школе меня больше не задирали, но и друзей не прибавилось, кроме Джесси. Она недавно переехала в наши края и смущенно жалась к стенке на всех переменах. Светловолосая, она была еще бледнее меня, с белыми ресницами и бровями. Нас так и звали – сестры поганки.

Но к семнадцати годам я расцвела. Всегда худая и маленького роста, я вдруг вытянулась и округлилась в нужных местах. Редкие, тонкие волосики превратились в темную густую шевелюру. Единственная подруга, завистливо фыркнув, перестала со мной знаться, а сын старосты, наоборот, стал искать тесного общения. И это был не единственный случай, когда он загонял меня в тупик.

Первый раз это случилось весной, когда я шла с магазина. Весеннее солнышко приятно пригревало, я ела мороженое и не торопилась домой, когда дорогу мне преградил один из дружков Отиса. Он стоял на повороте, прислонившись к стене дома, и знаком показывал ступать прочь. Темные делишки этой банды интересовали меньше всего, и я свернула в другую сторону, но и там меня поджидали. Так я оказалась в ловушке. За спиной – кирпичная стена, а передо мной – Отис. Высокий, широкоплечий с наглой ухмылкой. Парень провел рукой по русым коротко стриженным волосам и оглядел карими глазами сверху до низу. Это другие девушки млели перед сыном старосты, меня же, напротив, Отис бесил. Он вел себя так, словно в деревне все принадлежало ему.

Мы жили очень далеко от большого города, рядом с хвойным лесом и глубокой речкой. В своем мире, без телевизоров, радио и всякой техники. Женщины шили платья из ткани, которую привозили мужчины из города. Каждая из нас мечтала хоть глазком увидеть другой мир. Но позволено было исключительно мужчинам, а женщины в нашем селе полностью подчинялись мужьям, братьям, отцам.

Но только не я. С детства отца бесил мой дерзкий взгляд. Вместо того чтобы опускать глаза в пол, я лишь сильнее сжимала кулаки и зубы. А вместо слез, рычала и царапалась, когда приемный отец учил «уму-разуму».

– Что за дикая кошка прижилась у нас? Прогоню! Сдохнешь в лесу, – отец кидал ремень на пол, а я с ненавистью наблюдала за мужчиной.

Мать бросалась к мужу в ноги и умоляла простить нерадивую дочь. Как я любила ее, так ненавидела отца. Но больше всего я ненавидела, когда он начинал называть меня уродцем. В памяти сохранились страшные картины из детства, когда папочка пытался вытащить рубин из моей груди. Боль была ужасная, словно снимали кожу, капли крови выступили вокруг драгоценного камня. Тогда мама снова меня спасла, просила не трогать и никому не говорить. Своего ребенка она так и не родила, а ко мне привязалась и боялась, что меня отберут у нее.

Откуда и как появился этот рубин, вживленный в мою кожу, родители не могли понять. Меня камень не беспокоил, росла я – и увеличивался в объемах рубин. Но все чаще замечала алчный взгляд отца и все чаще задумывалась о том, кто я и как оказалась в этом забытом богом месте.

Отис приближался, и я бросилась со всех ног к дому. Внутри было темно, пыльно, пахло сыростью. Осторожно ступая по скрипучим ступенькам, поднялась. Забежала в первую попавшуюся дверь, это оказалась спальня. Мебель внутри была под белыми простынями, будто хозяева временно оставили жилище. Подбежала к закрытому окну и сквозь маленькую щелочку посмотрела на улицу. Затаила дыхание, когда появился Отис. Парень, грязно ругаясь, отряхивал штаны от листвы и оглядывался. Затем резко поднял голову, посмотрев на дом, а я отпрянула, быстро соображая, что же делать. Куда прятаться? В шкаф? Подбежала к нему, брезгливо взялась за грязную ручку, а внизу уже громко хлопнула сломанная дверь. Недолго думая залезла в пыльный шкаф, закрывшись изнутри. Тихо чихнула, зажав рот ладонью.

– Ми-и-илантэ, где ты прячешься? – услышала довольный голос Отиса.

Вот что он привязался ко мне? Любая девушка радовалась бы его вниманию, но нет, сынок старосты решил меня доконать.

– Милантэ…

Голос парня звучал уже ближе, Отис поднимался, а я чувствовала, как внутри вместо страха разгоралась злость. Я мечтала расцарапать его кожу, чтобы ощутить металлический запах крови. Сейчас не Отис, а я охотилась на преследователя.

Затихла, когда осторожно скрипнула дверь. Мягко ступая, парень прошел мимо. Адреналин закипел в крови, и, ни о чем не задумываясь, ничего не страшась, я медленно приоткрыла дверь. Отис стоял ко мне спиной. Он часто дышал, словно от сильного волнения. Плечи напряжены, а руки сжаты в кулаки. Мне бы бежать прочь, но я вдруг повела себя как дикая кошка, которая собиралась напасть на добычу. В тот момент не думала, что сын старосты сильнее, возбуждение от предстоящей атаки разгоняло кровь. Приготовилась прыгнуть, неосознанно облизнула губы, как Отис повернулся.

– Милантэ! – с какой-то тайной радостью воскликнул парень.

Я же, разочарованно зашипев, бросилась прочь.

– Стой!

Отис оказался быстрее и в три шага догнал меня. Рука парня крепко сжала запястья, завела их за спину. Я же пиналась, рычала, пыталась укусить. Боялась? Нет, в тот момент меня охватила жгучая ярость. Не сдамся, не проиграю!

– Милантэ! Как дикая кошка! – воскликнул Отис, смачно ругнулся, но меня не отпустил.

– Руки убери, – тяжело дыша, выдохнула, когда поняла, что сопротивляться бесполезно.

– Уберу, только пообещай не убегать, – попросил сын старосты. – Я всего лишь хочу с тобой поговорить.

– Что?

Не выдержала и громко захохотала, чем вызвала довольную усмешку у Отиса. Он, видно, решил, что гроза миновала.

– Ты каждый раз убегаешь от меня: то лезешь через забор, сверкая лодыжками, то так прячешься, что я найти не могу. Вот теперь мы поговорим, только успокойся.

Тяжело дыша, я прямо взглянула на парня. Наглый избалованный сынок старосты считал, что он победил. Молча кивнула и, как только почувствовала свободу, напряглась, сделала шаг в сторону лестницы. Отис отступил, показывая, что удерживать меня больше не намерен. Но я не доверяла наглецу. Наслышана была о его отвратительном отношении к девушкам. Были такие, кто верил влюбленности Отиса или соблазнялся лживым речам о свадьбе. Стать невесткой старосты многие мечтали. Только парень жениться на доверчивых дурочках не собирался. В итоге попортил троих, и несчастных быстренько выдали замуж. Вслух это не обсуждалось – мужчины запретили. Опозоренные девы старались редко выходить на улицу, а как им жилось с мужьями, представлять не хотелось. Слышала, как мать с соседкой обсуждали, как одну муж хорошо поколачивал.

Поэтому Отис был последним, кому можно было верить, да еще старосте и приемному отцу. Я сорвалась с места и, перепрыгивая через две ступеньки, побежала вниз.

– Стой! Дура! В жертву они тебя хотят принести! – остановил меня отчаянный крик парня.

Замерла. Рука неосознанно потянулась к правой груди, где находился злосчастный рубин.

– Я слышал, как отец разговаривал с твоим. Они хотят отдать тебя темному богу, а потом что-то забрать у тебя.

Резко обернулась. Отис выглядел обеспокоенным и сейчас не врал. Я-то знала, что отец давно хотел вырвать драгоценный камень из моей груди.

– В жертву? Меня? Что за дикость?

Хотя почему бы и нет? Мы жили далеко от мирского мира, не общались с чужаками, не слушали радио и не смотрели телевизор. Староста был для нас важнее президента, он решал все споры: кого наказать, а кого помиловать. Его слово в деревне было главнее всего, и ослушаться никто не смел.