Холли внутри шторма - Тата Алатова Страница 2

Что-то между тем и этим, серединка наполовинку, личинки будущего шедевра.

Но журналистов в Нью-Ньюлине не водилось, хоть секретарь Мэри и предлагала устроить пресс-конференцию онлайн. Вот еще. У входа в «Кудрявую овечку» пришлось потрудиться, чтобы впихнуть толстячка в дверь. Тот пыхтел и постоянно извинялся, пока Холли тянул его вниз, зато стоило им проникнуть в пекарню, немедленно взмыл наверх: больше его никто не держал.

Холли достал салфетки из кармана, вытер руки и сказал Мэри Лу:

— Ну, мне как всегда. А потом я облагорожу тебе стену, сил моих нет смотреть каждое утро на этот невыносимо скучный цвет.

Почему-то она не бросилась со всех ног выполнять заказ.

Вместо этого Мэри Лу, открыв рот, таращилась на болтающегося под потолком незнакомца.

— Латте! Пирог! — нетерпеливо напомнил о себе Холли.

— Простите, сэр, — крикнула она, не пошевелившись, — вам там удобно?

— Да-да, вполне, — раздалось сверху, — очень тепло и уютно, спасибо большое. Гораздо лучше, чем на улице.

— Может, что-то нужно?

— Нет-нет, я просто побуду немного здесь.

Мэри Лу наконец осознала, что так пристально разглядывать незнакомцев неприлично, опустила глаза и шепотом спросила у Холли:

— Где ты его взял?

— Подобрал по дороге сюда, — пожал он плечами. — Послушай, у меня было ужасное утро. Меня разбудили самым неподобающим образом…

— Да ну? — и она захихикала.

Весь Нью-Ньюлин уже не первый месяц весело судачил о том, что происходит в замке на скале.

Самопровозглашенная мэр и шериф деревни, падший инквизитор Тэсса Тарлтон приютила в своем доме двух чужаков. Гениального и самого модного художника столетия, прямого потомка основателя Ньюлинской художественной школы Холли Лонгли и Фрэнка… просто Фрэнка.

Что еще о нем скажешь?

Местные обитатели редко совали нос в чужие дела. Каждый, кто нашел дорогу сюда, жил себе, как умел и хотел, но личная жизнь Тэссы Тарлтон не могла оставить нью-ньюлинцев равнодушными.

Девчонка Одри даже взялась писать фанфики, и до того неприличные, что Холли читал их только под одеялом, краснея и потея.

Прохихикавшись, Мэри Лу взялась за латте, а Холли поставил ящик на пол и подвинул стул так, чтобы сесть аккурат напротив опостылевшей ему стены. Прищурив один глаз, он принялся прикидывать, как сделать ее лучше.

— Представляешь, — сказал он, — в моем холодильнике большая мертвая рыба. И она смотрит прямо на меня!

— А ты смотришь прямо на мою стену — и, смею заметить, с вожделением. Холли, ты не будешь ничего красить в моей пекарне, — откликнулась Мэри Лу.

— Красить не буду, — согласился он, — я же не маляр… Но спасти нас всех от этого уныния я просто обязан. Ах, где тебе понять. У тебя-то нет ни миссии, ни призвания!

— А у тебя не будет ни латте, ни пирога, если не уймешься!

Их перепалку прервали Милны, вошедшие в пекарню. Судя по курчавой поросли на их ушах, приближалось полнолуние.

— Доброе утро, — хором пропели они.

— Доброе, — раздалось из-под потолка, — Дебора, Билли, как я рад вас видеть!

Милны дружно запрокинули головы.

— Уильям Брекстон! — воскликнула Дебора. — Как славно, что ты все-таки принял наше приглашение посетить Нью-Ньюлин.

— Так это ваш друг? — с улыбкой спросила Мэри Лу и поставила перед Холли чашку с кофе и тарелку с пирогом. — Не будет ли ему удобнее за столиком?

— Но я не могу спуститься, — ответил толстячок, — у меня с раннего утра маковой росинки во рту не было. А когда я голоден, то все время происходит нечто подобное.

— Ах ты боже мой, — вскричала Мэри Лу, — ну ничего, сейчас мы вас мигом накормим!

Началась какая-то суета. Из кладовки извлекли стремянку, Милны, перебивая друг друга, пересказывали человеку-воздушному-шарику последние новости, Мэри Лу вопрошала, чего именно желает на завтрак ее гость.

«Все равно, милочка, совершенно без разницы», — бормотал он, смущенный излишним вниманием к себе. Наконец, девчонка вскарабкалась на стремянку, Милны подали ей туда чашку чая и омлет, и Уильям-как-его-там плавно спустился на пол.

За это время Холли, про которого все забыли, покончил со своим пирогом, открыл ящик и принялся вдумчиво колеровать краску, пытаясь добиться тончайших переходов цвета.

— Да что ты с ним будешь делать, — вдруг закричала Мэри Лу, — посмотрите только, какой упрямец!

— Ах, деточка, — добродушно отозвалась Дебора Милн, — просто оставь его в покое. Разве ты не помнишь, что Холли Лонгли прибыл в Нью-Ньюлин лишь для того, чтобы вломиться в наш дом? Мы приняли его за грабителя! А он всего-то пожелал перерисовать собственную картину.

— И она стала гораздо лучше! — заявил Холли, ничуть не взволнованный недовольством владелицы кофейни.

— Ну, — крякнул Билли, — как по мне, разница не больно-то и заметна.

Тупицы.

Вот Тэсса — Тэсса по-настоящему видела его картины.

Тэсса сразу сказала, что теперь «Томное утро после долгой пьянки» излучает горячее нетерпение. Глядя на полотно, так и хочется узнать, что же случится дальше.

По правде говоря, чтобы изменить настроение «Томного утра», хватило всего нескольких штрихов, но Милнов возмутило, что Холли несколько месяцев держал картину у себя и вернул ее точно такой же, как и прежде.

Это привело его в бешенство, и он тут же захотел выкупить все пять своих картин, которые находились в их доме. Ну или украсть, если Милны не согласятся.

И почему его драгоценные работы находятся у людей, которые даже не в состоянии их оценить?

«Перестань, — сказала Тэсса, — искусство работает и тогда, когда люди его не понимают. Это как солнечный свет или морской воздух — они хорошо влияют на здоровье, даже если ты и не знаешь об этом».

Холли разулыбался, вспомнив ее слова.

Пекарня тоже станет лучше, даже если Мэри Лу и не поймет этого.

Низко склонившись, Тэсса Тарлтон пристально вглядывалась в детский рот.

Если ты являешься мэром таком поселения, как Нью-Ньюлин, то твои обязанности частенько принимают самую причудливую форму.

— Вне всякого сомнения, это зуб, — вынесла Тэсса вердикт.

— Человеческий зуб? — строго спросила невыносимая Бренда. — Не упыриный клык?

Жасмин в ее руках крутилась, как червяк. Однажды ночью эту девочку нашли в лесу, заботливо спрятанную в теплом брюхе мертвой коровы.