Санклиты. Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена Страница 2

Женщина ушла, и судьба тут же наказала меня за причиненную ей боль. Смартфон завибрировал и по-дружески предупредил, что хороших новостей ждать не стоит, высветив номер клиники, куда помещена моя сестра Катрина. Выслушав новости, я схватил пиджак, быстрыми шагами вышел из дома и направился к джипу. Кое-кто сегодня на своей шкуре убедится, что Горан Драган действительно Бессердечный!

Саяна

Бывают дни, меняющие все. Они яростно перепахивают жизнь, как бульдозер, безжалостно крушат все на своем пути. Их не предугадаешь. К ним не подготовишься. Эти окаянные дни просто приходят и делают свое дело, как старость, смерть или болезнь. Единственное, что ты можешь — приспособиться к существованию на останках привычного мира, среди праха разорванных надежд и обломков разбитых мечтаний, смирившись с тем, что как раньше, уже не будет. Никогда.

Этот день был как раз таким. Но утром я еще не знала об этом. Да и времени прислушаться к предчувствиям при всем желании не смогла бы найти. Как координатор проектов в фонде «Благо дарю» я всегда нужна всем и сразу. Стоит прийти на работу и сесть в любимое кресло перед ноутбуком, решив разобрать, наконец-то, завал в почте, как кто-нибудь обязательно нагрянет и озадачит очередным невыполнимым заданием. Но на кону стоит жизнь маленького больного человечка, счет идет даже не на дни, а на часы, поэтому все откладывается в сторону и включается режим «покой нам только снится».

Сегодня я привычно затаилась за компьютером, с опаской поглядывая на дверь, перелопатила гору писем, даже отправила бухгалтерии отчеты, которые они требовали несколько месяцев, угрожая сжечь меня на костре, но никто так и не побеспокоил. Ни одна из девчонок не заглянула в кабинет поздороваться или излить душу — работа морально очень тяжелая, приходится быть друг другу психоаналитиками. Никто не пришел поделиться шоколадкой или свежей сплетней, попросить пакетик чая, похвастаться новым маникюром, поплакаться, что мужики — козлы. Так не бывает! Что происходит?

Я попыталась сосредоточиться, напоминая себе, что подобные чудеса случаются крайне редко или вообще никогда, надо ими пользоваться. Может, сегодня у меня даже будет возможность зайти в соцсети и просто полистать ленту, ведь так делают нормальные люди?

Прошла пара часов тишины и плодотворной работы. В душу начали закрадываться сомнения. Мозг, не загруженный срочными делами по самое не балуйся, принялся изобретать страшилки. Так, на самом деле, что случилось-то? Я не выдержала и вышла из кабинета. Никого. Куда вы подевались все, чтоб вас? Ну, даже если в офисе пусто, кто-нибудь обязательно обнаружится на кухне, которую у нас по недоразумению именуют комнатой отдыха.

Я вошла в небольшое помещение со стенами, сплошь покрытыми фотками наших выздоровевших подопечных всех возрастов, цвета кожи и национальностей. Мне больше нравится называть его «комнатой силы». А вот и люди! Почти все здесь. Даже Наум Ильич, наш директор, пожизненный Дед Мороз — телосложение подходящее, белая борода и круглое доброе лицо тоже имеются. Детки его любят.

— Что за тусовка? У кого-то день рождения? А меня почему не позвали?

Карина, красавица-брюнетка, с жалостью посмотрела на меня заплаканными глазами, комкая бумажную салфетку, и тихо прошептала:

— Славик, умер, Саяна.

Наш ангелочек с льняными кудрями и огромными голубыми глазами!.. Все говорили, что мы с ним очень похожи, только у меня волосы под темное золото и глаза совершенно непонятного цвета — дымчатые, с синими крапинками. Я так привязалась к нему за этот год, при любой возможности приезжала в больницу и сидела с ним, отпуская его измотанную маму, Нину, немного поспать. Знала, что так нельзя, но ничего не могла с собой поделать.

— Славик? Не может быть! Мы недавно скайпились с Ниной, все было хорошо! Его же только что прооперировали! Я собиралась навестить вечером!

— Извини, мы думали, ты знаешь. — Наум Ильич устало потер веки. Так вот почему никто не заходил в мой кабинет!

— Как же так? — мне удалось каким-то чудом сползти по стене на диван. — Славик?..

Мой стойкий солдатик! Без слез переносил самые болезненные процедуры и всегда улыбался. Ему было всего четыре года, но более сильного человека я не встречала. Когда огромная сумма на его лечение была почти собрана, не хватало всего четверти, я разбросала посты с призывом о помощи по всем соцсетям и сайтам. Тысячи волонтеров вышли на улицы столицы с его фото. В тот день мы собрали столько, что хватило на лечение еще двух малышей, а мне удалось вновь поверить в людей.

— Нужно ехать к Нине. — Прошептала я. — У нее же в Москве никого.

— Конечно. — Наум Ильич кивнул. — Поеду с тобой.

По дороге в детский онкоцентр мы собрали все пробки, светофоры и аварии, какие только смогли. Ехали молча, не включая радио. Также, ни слова не говоря, вышли из машины и пошли к разноцветному зданию. Мне вспомнилось, как Славик называл его «Лего». Оно на самом деле было похоже на кое-как «пристыкованные» друг к другу прямоугольнички известного конструктора.

Но сейчас здание выглядело печально тусклым, словно я смотрела на него сквозь темные очки. Не знаю, виноваты в этом были падающие из серого неба капли дождя пополам со смогом, или боль из-за смерти Славика.

Внутри кипела жизнь. Врачи, медсестры, мамы с малышами. Это было бы похоже на обычную детскую больницу, если бы не глаза этих ребятишек в масках, прикрывающих половину лица — совершенно взрослые, серьезные и… полные намерения выстоять несмотря ни на что. Не знаю, кто там, наверху, принимает решения, обрекающие этих крох на такое, но иногда так хочется заглянуть в его глаза и спросить, какая же великая цель это все оправдывает, ответь?!

Пока я привычно терзалась вопросами, на которые смертным не положено знать ответы, ноги сами по себе принесли меня на нужный этаж. Проходя по коридору, я в который уже раз провела рукой по стене со сказочными героями, и вспомнила, как еще будучи волонтером принимала участие в ее росписи. В силу отсутствия художественных способностей мне разрешили рисовать листики на волшебных деревьях, а позже доверили закрасить желтым тушку Винни Пуха.

Заставив выплыть из воспоминаний, мимо пробежала малышка с пластиковой короной в кудрявых каштановых локонах.

— Эй, а поздороваться, Принцесса? — шутливо возмутилась я. Помню ее — эта егоза дружила со Славиком, они любили вместе рисовать.

— Привет, Саяна! — притормозив, девочка сверкнула белозубой улыбкой. — Здравствуйте, Наум Ильич! — увидев мальчишку, выбежавшего из-за поворота, малышка взвизгнула и вновь пустилась наутек. Жизнь продолжалась. Но не для Нины.

Я издалека увидела ее маленькую фигурку у стенда с творчеством маленьких пациентов, подошла и задохнулась от боли, натолкнувшись на рисунки нашего ангелочка. Яркие, добрые, мудрые. Почти на каждом солнышко и пудель Тотошка, этой лохматой рыжей зверюге, по которой мальчик очень скучал, пришлось остаться дома, в Ярославле, под присмотром строгой бабушки. Старые рисунки, хорошо их помню, мы вместе их сюда вешали.

Господи, почему ты забрал его? Зачем отобрал нашего ангелочка с льняными кудряшками? Неужели тебе мало своих ангелов? Зачем ты так?!

Я смахнула слезы, глядя на один из листов, как раз с ангелом — с длинными светлыми волосами, большими голубыми глазами, с огромными желтыми крыльями и в джинсах.

— Это ты, Саяна, он тебя так рисовал. — Нина сняла рисунок со стены и отдала мне. — Возьми на память.

— Спасибо. — Я осторожно сложила ангела вчетверо, убрала в кошелек и обняла ее.

Женщина молча уткнулась лбом в мое плечо. Сил на слезы у нее уже, видимо, не осталось. Она все выплакала за те несколько лет, пока болел Славик. Ей столько пришлось пережить! Хрупкая женщина держалась изо всех сил — потому что верила. Но не получилось. Почему, черт возьми?!

— Простите, — медсестра виновато посмотрела на нас. — Там бумаги…

— Давайте я займусь. — Пришлось отстраниться от Нины, которая едва стояла на ногах.