Редгрейн Лебовски - Принося Свет, мы остаемся во Тьме (СИ) Страница 2

К всеобщей радости школы, эта девчонка, вгоняющая в священный страх даже крепких шестиклассников, проучилась с нами всего год, а потом ее куда-то перевели. Надеюсь, что в колонию строгого режима… Но я надолго запомнил ее длинные светлые волосы, мягко ниспадающие на плечи, и пронзительные зеленые глаза, которые вовсе заставляли забыть, насколько она меня раздражала… И то, что звали это ходячее несчастье – София Бенсон.

В дверь тихо постучали, вырывая меня из воспоминаний.

– Сэр, ваша мама уже ждет вас в гостиной, – сообщил дворецкий Борис, приоткрыв дверь. – Ужин подан.

– Спасибо. Я спущусь через минуту, – отозвался я, не поднимаясь с кровати.

Борис понимающе кивнул и, аккуратно прикрыв дверь, направился в сторону лестницы. Этот высокий и худой, словно вешалка, человек с резкими чертами лица, крючковатым носом и жиденькими, напоминающими крысиные, усиками, верно служил нашей семье задолго до моего рождения. Манерно поправляя свои огромные очки, вечно сползающие с переносицы, он неустанно следил за всем и каждым. Он знал абсолютно все, что происходит в доме двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Бесспорно, он был отличным дворецким, однако мне он абсолютно не нравился. Более того, он меня пугал.

Встав с кровати, я посмотрел в окно, за которым уже заметно сгустились сумерки. Ощущение легкой тревоги, не покидавшее меня с самого утра, усилилось, медленно перерастая в необъяснимую панику. Это было похоже на предчувствие мощной грозы, когда воздух тяжелеет и словно электризуется, где-то далеко за горизонтом разноситься отдаленный рокот грома, отчего волосы на руках встают дыбом. Только вот ясное небо подсказывало мне, что эта гроза будет совсем другой. И я к ней не готов.

Рано утром я проснулся от собственного крика. Лишь спустя несколько мгновений я осознал, что лежу в собственной постели, уткнувшись носом в подушку, и рыдаю. Я ревел, словно маленькая девочка, которой впервые в жизни приснился кошмарный сон. Меня всего трясло, все кости болели, словно их раздробила какая-то адская машина, а сердце, казалось, покрылось сотнями кровоточащих ран. Мне казалось, что я вот-вот умру. Жадно хватая ртом воздух я обхватил голову руками, пытаясь успокоиться. Я ждал, что сейчас кто-то из домашних, вломится в мою комнату, будь то мама, слуги, или вот уже целую неделю гостившая у нас тетя со своим мужем.

Это был не сон. Это одновременно было проклятие и мое благословение. Все это разом нахлынуло на меня, вернув память и разорвав мою, тогда еще детскую, душу на маленькие кусочки. Я вспомнил все. Казалось, что этой ночью кто-то нажал на курок и выстрелил мне в голову, пока я спал. Я был разбит, уничтожен, сломан, и все еще безутешно заливал свою постель слезами.

Все попытки успокоиться и взять себя под контроль заканчивались громким провалом. Плотину сладкого беспамятства прорвало, и я тонул в водовороте эмоций, которые обуревали мое слабое человеческое тело.

Той ночью я вспомнил, кто я на самом деле.

Я – Свет. Я настолько древний, что видел, как зарождалась эта Вселенная, каждая пылинка, каждый камень, каждая планета… Древнее меня лишь Тьма, беспроглядная, всепоглощающая и такая же бесконечная, как и ее одиночество. Я не знаю, как, и зачем я появился, но знаю, что я заполнил собой пустоту, которую прятал извечный Мрак. Теперь нас было двое – замкнутый круг изменения Света и Тьмы, который дал начало Времени.

Я вспомнил, как отчаянно пытался догнать черноту той вечной ночи, цепляясь за нее лучами, но она ускользала, стоило мне к ней прикоснуться. Тьма окутывала меня со всех сторон, держась на безопасном расстоянии. Я был полной ее противоположностью. Тьма была холодной, а я – теплым. Она была бесконечной, но я мог частично отогнать ее, хоть и понимал, что где-то есть точка, куда мои лучи никогда не достанут, их просто не хватит. Тьма с интересом наблюдала за мной, пытаясь понять, что я такое, она опасалась, что я рассею и уничтожу ее и в то же время боялась, что я исчезну, вновь оставив ее один на один с собственной вечной чернотой. Но я просто не мог никуда исчезнуть, и мы стали друг для друга смыслом существования, ведь вдвоем мы не были одиноки.

Так продолжалось очень долго. И в этом непрерывном Часовом Потоке существовали только мы – необъятная Тьма и Свет, блуждающий в ее черноте. А потом появилась она. Огромная пылающая сфера, окутанная облаками пыли и газа, и она горела так ярко и красиво, что мы могли отвести взгляда. Ее свет отличался от меня, он был совсем другим. Он был беспокойным штормом, переливался различными оттенками, он не стоял на месте и танцевал, протягивая извивающиеся языки пламени. Она исполняла дивный и прекрасный танец, ритм которого был известен только ей. Пьянящий. Головокружительный. Завораживающий… Под какую-то чудную мелодию, которую слышала только она. Она разгоралась, ее пламя распространялось на тысячи километров вокруг, протягивая к нам свои обжигающие руки. И мы были очарованы этим зрелищем… Мы были очарованы ею – Огнем, который зажег Первую Звезду.

По своей природе она была очень похожа на нас, и в то же время она была совсем другой. Она несла в себе разруху и уничтожения, в то время как мы видели в ней смысл нашего существования. Мы видели в ней жизнь, хотя внутри ее была только смерть. Мы знали, что она сожжет нас, а потом сгорит и сама.

– Пожалуйста, хватит, – простонал я, все еще лежа в кровати. Пустота и отчаяние проглотили меня, даже не поперхнувшись. Я уже не мог плакать… Хотел, но больше не мог. Свернувшись калачиком, я лежал под одеялом, не замечая, что воздух испарился и мне больше нечем дышать. Мои руки вцепились в голову, словно пытаясь раздавить ее, а ногти больно впились в кожу, готовые в любой момент ее содрать.

Я медленно опускался на дно, где, будучи Светом, я стал призрачной Тенью. Мне хотелось вырвать эти воспоминания, словно яд. Я хотел очистить себя от нее… Но не я не мог, ведь оказавшись в Огне, слишком поздно его тушить. Я был заключен. Я нес свое наказание словно благословение и все благодаря ей.

Меня ломало. Каждый сантиметр тела пылал от боли. Вцепившись в подушку, я накрыл ею лицо, чтоб хотя бы немного приглушить громкий истошный крик, который снова вырвался из моего горла. Я кричал, пока не охрип. Я боялся, что сейчас прибегут испуганный родные, но никто так и не пришел. Окончательно выбившись из сил, я почувствовал как мышцы, налившись усталостью, расслабились, и все мое тело словно потяжелело на несколько тонн. Опухшие веки слиплись, а глаза пекли так, словно кто-то швырнул в них горсть песка. Не в силах больше противостоять то и дело накатывающим видениям, я позволил воспоминаниям опять поглотить меня.