Благородная Дама - Ведьма Минари (СИ) Страница 2

Недалеко от Академии был базарчик, рассчитанный именно на такие случаи. Нерадивых учеников хватало, и дело было прибыльное, так что пару полуфабрикатов я там точно куплю, чтобы уж совсем бледно не выглядеть. Правда придется опять у Куног денег просить, но пересдача мне точно дороже обойдется.

Куног, как обычно, сначала повыделывалась, но деньги всё же дала, видно чувствовала свою вину или, скорее всего, рассчитывала на меня ещё и третье зелье повесить.

Не забегая в комнату, я метнулась вниз по лестнице и, выскочив на улицу, рванула за угол к старому забору, где прикрытая спиленной веткой яблони болталась незакрепленная доска. Спустя пятнадцать минут я уже отчаянно торговалась с толстой гномкой за два пучка рыдай — травы, полчашки эбеновой пасты и десяток кустиков зверяники. Наконец гномка сдалась, и я, довольная, обернулась… чтобы врезаться взглядом в золотую застежку, закрепляющую на груди дорогой плащ. Сердце упало в пятки и мой затравленный взгляд метнулся вверх, уже не ожидая ничего хорошего.

Чёрт! Магистр Вирт!

Как же я его не любила! Это он гад меня на вступительных экзаменах срезал, из‑за чего я без стипендии осталась и к Куног в вечные должники попала. Его в нашей Академии никто не любит и все боятся, в отличие от ректора, который хоть и старенький уже, но уважаемый. А Вирта тихо ненавидят, говорят, что он на место ректора метит — спит и видит, когда ректор умрет или Кафедральный Совет Академии его на пенсию отправит.

Сволочь он, аристократ поганый! Смотрит на нас, как на грязь, причем на всех. Куножку тоже не любит, хоть она и из богатых — брезгует гномьими деньгами, ну как же — торгаши! Один он такая цаца — его мурловское сиятельство! А такие как я, по его мнению, вообще жить не должны. По коридору идет, мы как тараканы разбегаемся. Как дракон прёт. Я всегда к стеночке жмусь, а то один раз зазевалась, так плечом толкнул, что чуть в открытое окно не вылетела, хорошо Миха мой удержал. Миха — это мой парень, он на факультете погодников учится. Парень, это конечно, громко сказано, просто тусуемся иногда вместе.

— И что ученица магической Академии забыла в этом месте? — в голосе столько издевки и презрения, что оправдываться смысла не имеет.

Вот дохлый тролль, как обидно, какого рожна ты спозаранку сюда припёрся?!

— Ну не всем же слуг иметь, чтоб задницу на поворотах заносили, — ляпнула я, не успев подумать о последствиях, сказывалась усталость после бессонной ночи.

О, лицо вытянулось, глаза на лоб уползли. Еще бы, какая‑то девка безродная посмела оскорбить его Высшемагическое сиятельство в n — надцатом поколении.

— Что, что?

— Доброе утро, говорю, — я нервно хихикнула, — п — погодка какая чудесная, Вы не находите?

— Вы в своем уме, третьекурсница? — впился он в меня прищуренным и совсем недобрым взглядом.

Офигеть, он знает на каком я курсе! Мне полный и бесповоротный кирдык. Внутри всё похолодело.

— А я… а я… а, — я, как дура, стояла, с силой закусив губу, и не могла придумать, что сказать в оправдание.

— Какой у Вас сейчас урок?

— А… зельеварение, — пискнула я.

— Понятно, — он презрительно перевел взгляд на травы у меня в руках и разочаровано вздохнул.

— Вы не подготовились к уроку? Хотя зачем спрашивать, это очевидно. А судя по количеству закупленных ингредиентов, это не просто урок, а видимо зачет. Я прав?

— Да, — обреченно выдохнула.

— Вы не допускаетесь к зачету из‑за жалкой попытки мошенничества, — сказал он с таким видом, что я снова прочувствовала все свое убожество, — Вам понятно?

— Угу, — сквозь слезы промычала я. Можно подумать все остальные всегда сами делают заготовки. Это же бред! Уж он‑то наверняка сроду черную работу не делал.

Магистр еще несколько секунд прожигал меня взглядом, а потом развернулся и пошел вверх по тракту, в сторону центра.

— О — о-ой!!! — обхватила я руками голову, и травы, которые я держала в руках, упали на мостовую, — да что ж мне так не везет!

Глава 2

Аудитория, в которой должен был проходить зачет по зельеварению, постепенно заполнялась учениками. Большие песочные часы высыпали на дно последние песчинки, и в дверь вошел учитель — господин Кагг. В полукруглом зале, на верхнем ярусе ещё сильнее заерзала фигуристая гномка, периодически бросая панические взгляды то на дверь, то на пустое сидение рядом.

— Ты не видел Минари? — громко зашептала она, наклонившись к нижней парте.

Сидевший ниже студент, не поворачивая головы, прошептал:

— Не — а, а что такое?

— Да кто ее знает, пропала где‑то, — возмущалась гномка, не переставая нервно листать практикум по зельеварению, — истеричка какая‑то, семь пятниц на неделе! Еще до завтрака ушла на базар, на полчаса всего, и до сих пор нету.

— А — а-а! Не видел, может к Михе заскочила и увлеклась, — пошловато захихикал студент.

— Если бы! — шипела Куног, — не с ее счастьем! Ну ничего, пусть только придет, я ей все выскажу. Как деньги одалживать, она горы золотые обещает, а как помочь немножко — фиг допросишься. Ничего — ничего, я ей устрою, посидит эту недельку впроголодь, сразу поумнеет.

Полностью убитая я доплелась до Академии как раз к началу завтрака. Но есть мне уже не хотелось. Вообще‑то есть я всегда хотела, поэтому можете делать вывод, как мне было 'хорошо'. Хотелось удавить эту сволочь напыщенную, хотелось впасть в истерику или, на худой конец, поплакать.

— Ведь вылечу из Академии, как пить дать, вылечу. Что же делать‑то?! — не находила я себе покоя, — он же теперь с меня живой не слезет. Уже небось и донос по магической почте господину Каггу настрочил.

На зачет я пойти не могла, а в комнату возвращаться не хотелось, но мне срочно нужно было найти какой‑то укромный уголок, где можно было бы пересидеть и успокоиться. Наконец мне на глаза попалась дверь в небольшой чуланчик под лестницей, в котором хранились ведра и щетки для мытья полов. Я заползла туда, чтобы, закутавшись в плащ и обняв коленки, начать себя усиленно жалеть или иными словами — плакать.

Пересдача!!!

Да разве это будет пересдача? Скорее избиение младенцев! Разве упыря Вирта простая пересдача удовлетворит? Он же комиссию созовет, с него станется, чтобы только меня еще сильнее размазать. Видно ему до сих пор покоя не дает, что меня, вопреки его желанию, ректор в Академию принял, раз даже помнит на каком я курсе.

В Академию я попала, можно сказать, случайно. Родители мои очень рано умерли, и меня приютила семья местного храмового служителя. Ну как приютила, просто взяли никому не нужного ребенка, которого могли прокормить. Правда даром кормить никто не собирался. В шесть лет я к ним попала и меня тут же пристроили на работу. Первые четыре года убиралась в школе при храме и это стало для меня спасением: я научилась писать и читать. Нет, специально меня никто не учил, но меня оставляли в классе, когда шли уроки, вдруг чего понадобится. А я садилась на заднюю парту, слушала и запоминала, а после уроков пыталась сама на доске выводить буквы и слова. В десять лет хозяин узнал, что немного читаю и, не долго думая, отправил меня на работу в храмовую аптеку, где как раз грамотный подмастерье нужен был. Он хитрый был, за работу в аптеке плата полагалась, а он, как опекун, все себе брал.