Под защитой твоей тьмы (СИ) - Островская Ольга Страница 20

Но вот он рядом. Подобрался совсем близко. Почти присвоил. И это оказалось не таким уж и ужасным. Пока что. Ведь скорее всего демон не захочет выпускать меня из своих рук. Если уж даже жениться готов… Вот зачем я ему? Что он надеется получить от этого союза? Неужели дело только в том, что я светлая? Какая ему польза с моей светлой силы, если я даже не инициирована? Ну не во мне же самой дело.

Как он сам сказал о Ларусе, желания обладать мной явно мало для таких сомнительных решений. В мужском мире мы, женщины, лишь разменная монета.

Как же мне спастись от этой помолвки? Как выбраться из этой ловушки, в которую я вынуждено сама себя загнала? А вдруг Мартан поймёт, кто я на самом деле? Может, ему даже известно, как инициировать мой дар? Он ведь демон. Пугающе проницательный. Чистокровный и до ужаса одарённый. Мало ли какие знания имеются в его голове.

Мама мне не рассказала, как может произойти пробуждение моего дара. Всё уверяла, что ещё рано, что не нужно мне это знать, что об этом вообще опасно вслух говорить, что придёт время, я достигну совершеннолетия и тогда она поделится со мной всей правдой…

К тому моменту, как моё совершеннолетие наступило, мамы уже не было в живых. Рассказать мне что-либо она попросту не успела.

И теперь я одна, как тот слепой мышонок, который не знает, чего бояться и от чего именно беречься. Потому и боюсь всего на свете. Особенно мужчин, представляющих для меня наибольшую опасность.

Но… я ведь хорошо помню своего родного отца, лорда Бренмунда, правителя Линденота. Именно он был тем, кто держал мамину силу в своих руках. Разве ей было плохо с ним? Разве он причинял ей страдания, брал магию больше меры?

Мне всегда казалось, что он её любил. Я смотрела на них и мечтала, что когда-то выйду замуж за кого-то, похожего на отца.

Это было задолго до того, как мама однажды пришла ко мне в комнату поздним вечером, когда я уже легла спать, поставила на стол у кровати свечу, села рядом со мной и печальным голосом поведала, что мы с ней принадлежим к древней, почти вымершей расе ленталей, лунных созданий, по воле Пресветлой когда-то появившихся прямо из первозданных магических источников нашего мира. Рассказала, как велик наш дар, если его правильно пробудить, и как легко он может стать нашим проклятием.

Тогда я и услышала от неё, что мужчинам и их сладким речам верить никогда нельзя, что такие, как мы с ней, должны быть очень осторожны, дабы не стать чьей-то собственностью и дармовой кормушкой на всю жизнь, потому что лучше прожить жизнь неинициированной, чем так.

Помню, как сейчас, что лежала под ворохом одеял и таращилась на неё огромными испуганными глазами. Помню каким потрясением для меня стали эти откровения. Как мама поднялась и поцеловала меня в лоб, собираясь уйти. Миниатюрная, тонкая, невероятно прекрасная и печальная, словно лунный луч, заглянувший в тёмную комнату.

− Никогда не верь им, крошка Рин, − прошептала она, погладив меня по голове. − Ни одному из них. Что бы он тебе ни обещал взамен. Мы можем полагаться только на самих себя.

− А как же отец, мам? — выдавила я тогда потеряно. В тот день все в замке слышали, как лорд и леди громко о чём-то ссорились на своей половине. И меня не покидало необъяснимое горькое чувство, что это произошло из-за меня. — Разве ему мы тоже не можем доверять?

В ответ мама только грустно покачала головой.

− Он мужчина, Рин. И хоть по-своему любит тебя, своё дитя, но делает в первую очередь то, что в его интересах. И мы, женщины, обязаны этому подчиняться. Таков уж этот несправедливый мир.

Лишь спустя несколько лет, когда отца уже не было в живых, я узнала, что означали те слова. Именно тогда он заключил мою помолвку с принцем Оссианом. Вопреки тому, что обещал своей супруге при моём рождении, что не будет устраивать мою судьбу, не согласовав с ней.

Правда, сама я этой помолвке искренне обрадовалась. Она для меня означала избавление от посягательств самого ужасного человека на свете.

После смерти моего отца мама была вынуждена выйти замуж второй раз, чтобы сберечь Линденот. И вместе с отчимом, лордом Бертионом, в наш замок приехал его сын Ларус. И начались самые ужасные годы моей жизни.

− Подозреваю, что именно в этот момент ты усиленно придумываешь себе какой-то очередной ужас. Возможно даже обо мне, − вырывает меня из воспоминаний голос шагающего рядом демона.

Недоумённо глянув на него, вижу как иронично изгибаются чётко-очерченные губы, но в глазах таится напряжённая настороженность. Меня снова изучают, пытаясь вытянуть наружу все мои страхи, сомнения и тайны. И я невольно хмурю брови, думая, что ответить.

− Нет, − останавливаю свой выбор на частичной правде. — Я просто вспомнила кое-что из своего детства.

В этой части дворца никого постороннего нет, только слуги и стражники-демоны иногда попадаются в коридорах. Это уже личное крыло короля с королевой, а значит мы почти на месте.

− Судя по твоим эмоциям, это кое-то не очень приятное, − мягко замечает мой жених.

− Да, не очень, − киваю согласно.

− Поделись со мной, мышонок, − вкрадчиво просит демон, заставляя что-то необъяснимое затрепетать у меня внутри.

С детства вбитые в меня предостережения взывают к рассудку, запрещая раскрывать свою душу. Но что-то такое есть в голосе этого мужчины. Манящее, обещающее заботу и полную безопасность под крылом его тьмы. И я даже не представляла раньше, как мне этого не хватает.

− Я… вспоминала маму, − произношу, на миг поддавшись этому чувству. — И некоторые её напутствия.

− И какие же это? — теперь заинтересованность моего спутника ощущается почти материальной.

Здравый смысл снова велит мне увильнуть от ответа. А что-то глубоко внутри подталкивает рассказать правду о том, что меня учили никогда не доверять мужчинам. Просто чтобы увидеть его реакцию. Услышать, что мой жених скажет в ответ. Как попытается опровергнуть.

В конце концов это ведь не мои слова.

Но в последний момент я всё же останавливаю этот глупый порыв. И произношу совсем другое:

− Она была очень недоверчивой… к людям. И меня этому учила.

Пусть считает это ответом на его вопрос о моём доверии.

− Хм. Как я уже успел убедиться, ты усвоила её науку очень хорошо, − в голосе Мартана нет ни капли недовольства. А потом произносит то, чего я совершенно не ожидала: — В этом мы с тобой даже схожи, Адерин. Я тоже до конца не доверяю никому. Будем с тобой вместе учиться доверять друг другу.

Буквально потеряв дар речи, я растерянно отворачиваюсь, снова смотря строго перед собой. И теперь весь остаток пути без конца кручу в голове его слова.

Хочу ли я его доверия?

То самое своевольное, то ощущается внутри, застенчиво кивает. Кажется, очень хочу. Хоть и понятия не имею, зачем оно мне сдалось.

А тем временем мы приходим наконец к королевским покоям. О нас докладывает один из стражников, после чего открывает нараспашку двери.

Но как только я вместе с женихом переступаю порог, на меня буквально налетает рыжеволосый ураган.

− Адерин, ну наконец-то! — сжимает меня в объятиях королева. − Я уже вся извелась. Слава великой Праматери, ты жива и невредима.

11.2

Отстранившись, она крепко сжимает мои плечи и внимательно осматривает с ног до головы.

− Ты плакала, − сводит хмуро брови. Бросает нечитаемый взгляд на моего жениха.

Ну вот, я же говорила, что выгляжу непозволительно.

− Я… простите за неподобающий вид, ваше величество, − произношу извиняющимся тоном. − Дэйр Мартан отвёл меня в лечебное крыло по моей просьбе, там сейчас моя камеристка, Олви. Её ведь ранили вчера. И я не справилась с эмоциями. А времени привести себя в порядок не было.

Краем глаза я замечаю, что король тоже тут и слышит весь мой лепет.

− А извиняешься за что? Зачем оправдываешься? — с нотками возмущения вздыхает Тори. — Конечно, ты не сдержала эмоций. Разве это возможно, когда ранят родного человека? Мы позвали вас с Мартаном не на официальную трапезу с придворными, а всего лишь, чтобы позавтракать с вами вместе в нашем узком дружеском кругу. Без церемоний и формальностей. Идём.