Мастер мыльных пузырей - Анна Штомпель Страница 20

Большой пузырь перегородил ей Дорогу. Он был пуст, он приглашал внутрь (вытянуть усталые ноги, охладить спекшуюся голову). А за ним угадывался чей-то силуэт.

Мастер?..

Алеся замерла. Сердце выбивало под ребрами песнь. Потом, решившись, она толкнула пузырь, и он легко отлетел прочь.

Теперь ничто не преграждало Путь.

Кроме ее Любимого.

17. Вот и вся любовь

Они молча смотрели друг на друга. Он совсем не изменился. «А мне уже тридцать семь», – напомнила она себе. Она искала глазами Соперницу, которая когда-то доставила ей столько горя. Но Любимый был один. И он все еще – да-да, она призналась себе в этом сразу – он все еще был Любимым…

– Я ждал тебя, – просто сказал он.

– Я была с другим. И родила мертвое дитя, – ответила она с ненавистью.

– Я тоже был с другой. И ничего не сумел породить. Мне нужна ты.

Он подошел к ней, оцепенелой, ласково взял за плечи.

– Положи дитя в траву. Ей это уже не повредит.

Алеся повиновалась. Теперь руки ее были свободны, и она обвила шею Любимого… Все вдруг стало просто и ясно. Не надо терзаться, не надо никуда идти, и Мастер ей больше не нужен. Да и не был он ей нужен, этот Мастер мыльных пузырей: она выдумала свою мечту, чтобы быть с Любимым. Любимый – это и есть Мастер!

Большой радужный шар вернулся к ним – это был их шар, их дом, их вселенная. Вместе они сотворят живое… А зачем? Не хочет она больше ничего творить. Ведь она бездарность. О, как приятно осознать это до конца, как сладостно поражение! С ней Любимый – она победила. И хочет теперь лишь одного: наслаждаться. Она это заслужила.

Наслаждаться. Вечно…

Над поверхностью сферы оставалась лишь ее голова, когда Алесе показалось, что она слышит странные звуки: словно бы котенок мяукал. Шар затягивал ее внутрь, но звуки эти заставили воспротивиться.

– Ты слышишь? Слышишь?!

– Ничего не слышу, – гулко донесся до нее из сферы голос Любимого.

– Это плачет ребенок!

– Чепуха! – Его голова вынырнула на поверхность. – Она мертва! А я столько ждал тебя…

Алеся вырвалась из его рук и с трудом, словно из болота, вытянула себя из шара. Она знала: у нее никогда не достало бы на это ни сил, ни желания, если бы не безумная надежда, что дитя ее ожило.

Она присела на траву. И сама заплакала. По милому кукольному личику ползали муравьи… Если это ее сказка, почему не произошло Чудо?!

– Все равно я люблю тебя, – прошептала она, поднимая книжку с земли и сдувая муравьев с переплета. – Пусть ты нужна одной мне, но я люблю тебя, слышишь?

Она медленно выпрямилась с Творением на руках. Любимый стоял рядом. Радужная сфера, слегка покачиваясь, по-прежнему ждала их, чтобы поглотить в вечном бесплодном наслаждении.

– Ты обманул меня, – тихо сказала Алеся.

– В чем? – спросил Любимый, виновато отводя глаза.

– Ты ждал здесь не меня. Про меня ты давно забыл. Ты ждал любую женщину – первую встречную, чтобы замуровать ее вместе с собой в этом радужном гробу. Так случилось, что это я. Тебе было все равно. Ты даже на меня был согласен…

– Неправда, – перебил он. – Я люблю тебя.

Алеся поймала проплывавший мимо пузырь размером с яблоко, поднесла к его губам, словно предлагая угоститься.

– А ну-ка повтори.

– Я люблю тебя…

Пузырь мгновенно стал серым и безжизненным. На нем повисла отвратительная капля, и, едва Алеся разжала ладонь, он камнем полетел вниз и затерялся в траве.

– Вот и вся любовь, – сказала Алеся. – Я знаю, что с тобой произошло. Ты опередил меня. Добрался до Мастера. Но он тебя не принял. Или ты оказался бездарным учеником. Ты ведь и впрямь неудачник. С героями такое случается. Подумаешь, сбросил цепи и пошел навстречу Мечте! Таких дураков пруд пруди. А потом Мечта оказывается так же скована, опутана предрассудками, как та Реальность, от которой бежал. И готово: к одному миру, не слишком совершенному, добавляется еще один, столь же несовершенный. В глубине души ты не веришь в мир вообще без цепей… А что ты сделал с моей Соперницей? Бросил ее в моем мире, когда бежал к новой Мечте? Или взял с собой, чтобы скинуть вниз на плато?..

– Я не был у Лжемастера, – сказал он. – Я сразу попал к Мастеру.

Это были его первые слова после фальшивого признания в любви.

– Ты во многом права, Алеся. Да, и в этой Мечте я разочаровался. Ты тоже разочаруешься. Мастер – он совсем не такой, каким ты его себе представляешь. И занимается не тем, чем ты думаешь. Он меня не отбраковывал – я сбежал сам. И ты сбежишь. Как сбежали все, кого ты встретила на Пути и кого так презираешь. Я тоже презирал их и думал, что я сильнее, смелее, готов к любым неожиданностям. Это не так. У сказки, что ты придумала, не может быть счастливого конца. Если ты получишь желаемое, то потеряешь так много, что и вообразить невозможно. За мертвое Творение с тебя взяли девять лет жизни. А что потребуют за живое?..

Алеся выслушала его с презрительной улыбкой.

– На живое и мертвое Творение налог одинаковый.

– Не повторяй эту чушь!

– Я тебе не верю. Мастер не может быть таким монстром.

– Разве я сказал, что он монстр? Он…

Алеся обогнула Бывшего Любимого и зашагала дальше по Дороге.

– Тебе не интересно, какой он?

– Из чужих уст – нет. Хватит лжи! Я увижу все собственными глазами.

– Я буду ждать тебя, – кричал вслед Бывший. – Теперь я действительно буду ждать тебя!

«Забавно, – подумала Алеся. – Вот сейчас он не врет. Когда я обошла его, когда узнала ему истинную цену, а проще говоря – разлюбила… он будет ждать меня».

Но, перестав быть Любимым, он стал просто Попутчиком.

А с Попутчиками не церемонятся.

18. На границе двух Миров

Дорога, по которой она шла, вдруг стала изгибаться петлей. Солнце над головой, зависшее в зените, совершило немыслимый скачок к востоку. Алеся подумала, уже не расплачиваются ли и тут Личным Временем, только, как бы это сказать… в обратном направлении? Но развить эту волнующую мысль времени-то и не хватило: при очередном повороте редкие деревья расступились, и Алеся увидела…

… свой собственный двор, размокший от дождей, родную девятиэтажку, где маленькая девочка пробовала на вкус мыльные пузыри. (Теперь-то она точно знает, какой у них вкус, – совсем не тот, что казался в детстве).

Позади над зеленым лугом, словно тысячи радужных стрекоз, летели вечные пузыри. В гигантах предавались иллюзии Любви, в «скафандрах» – иллюзии Познания, за бильярдными столами – иллюзии Остроты Жизни. Где-то там осталась Гора Лжемастера, куда по-прежнему карабкались заблудшие странники; там был Попутчик, мотивацию которого она так и не пожелала узнать; на изгибе Дороги ее ждал Бывший Любимый…

А впереди начиналась Реальность. Огромная лужа