Разоблачённая - Элла Бернс Страница 20

— Разве мы все не немного раздражены сегодня? — Хихикает он.

— Что? — Говорю я, показывая тем, что сегодня совсем не в настроении слушать его дерьмо. Ухмылка на его лице становится только шире, еще больше раздражая меня.

— Кажется, твой маленький мальчик-игрушка просто ищет неприятностей, — говорит он мне, отводя руку назад, делая вид, что рассматривает свои ногти. — Чуть не подрался с Тито. Хорошо, что я был там, чтобы остановить это.

Ярость закипает во мне, когда когти демона пробиваются на поверхность. Глубоко дыша через нос, я ничего не говорю, только стискиваю зубы, и Коул награждает меня невероятно неприятным взглядом, полным подозрения.

— Отвали, — говорит Итан, делая шаг вперед и хмурясь. — Вместо того, чтобы беспокоить нас разве ты не должен беспокоиться о том, что через несколько дней тебе надерут задницу в Яме, черт возьми?

Нерешительность Коула превращается в ухмылку.

— Беспокоишься? Нет. Взволнован? Абсолютно.

Маниакальная улыбка Коула вызывает у меня желание ударить его, черт возьми.

— На твоём месте, я бы лучше присматривал за своим парнем, — говорит он через плечо, кивая головой своим последователям и уходит.

Я чувствую на себе вопросительный взгляд Итана. Самый старый друг или нет, но я не отвечаю. Прямо сейчас я едва справляюсь со своим дерьмом. Я, блядь, не могу поверить, что Анна могла причинить еще больше неприятностей после того, как я предупредил ее, и еще больше злюсь при мысли о том, что Тито или, блядь, кто-то еще прикасался к ней.

— Что тебе нужно от меня? — Наконец спрашивает Итан.

— Устрой битву в яме и проследи, чтобы до тех пор меня никто не беспокоил. — Его брови поднимаются по моей просьбе. Я могу сказать, что он хочет что-то спросить, но мудро просто кивает.

Глава 20

Анна

— Тебе нужно кое-что объяснить, — бормочет Тео, пока мы идем по коридору к его покоям.

Мы идем в тишине, пока не добираемся туда, и я постоянно оглядываюсь через плечо. Мое возмущение обращением с Брутом все еще сильно, но только когда Коул вмешался, я поняла, что сделала прямо противоположное тому, что должна была сделать. Привлекать к себе больше внимания было последним, что мне было нужно. Мы заходим в комнату Тео, и он ковыляет к единственному стулу со своей миской. Отложивеё, он поворачивается ко мне.

— Объясни. — Коротко говорит Тео, и я краснею.

— Ну, это мог быть друг Коула, которому я сломала нос, — начинаю я застенчиво, и Тео смотрит на меня, как на кинжал.

— И я почти уверен, что он хотел, чтобы я был его новой игрушкой, но я вроде как возражал против этого, но прежде чем что-то еще произошло, появился Аксель. Он оберегал меня прошлой ночью.

Тео брызгает слюной на свой ус:

— Акс спас тебя?

Я киваю. Тео не отвечает несколько минут, возвращаясь к своей еде, пока я прислоняюсь к стене и жду. Когда он, кажется, почти закончил, я задаю вопрос, который кажется одновременно глупым и неуместным:

— Что странного в том, что Акс спас меня?

Тео бросает на меня кривой взгляд, откусывая еще кусочек, прежде чем положить его и повернуться ко мне.

— Позволь мне немного рассказать тебе о нашем лидере…

Я устраиваюсь, скрестив ноги, перед Тео, желая услышать больше о моем спасителе. Тео не преминул заметить мой интерес и откинулся на спинку стула, готовый поделиться.

— Аксель был всего лишь ребенком, когда впервые прибыл сюда. Это было как раз во время раскола, и тогда для нас не было редкостью привлекать молодых и даже женщин.

Тео ловит удивленный взгляд на моем лице и улыбается.

— О да, когда-то здесь были женщины. Охранники все еще были здесь тогда, и для нас здесь было пустынное время. Что бы ни происходило снаружи, это приводило к притоку новых заключенных всех возрастов и вероисповеданий. До этого Гробница была другим местом. С тех пор, как охранники оставили нас наедине с нашим собственным устройством, все было нелегко, но во многих отношениях это лучше.

— Как лучше?

— Охранники были жестоки, — просто отвечает он, — и хотя Гробница не является убежищем, во многих отношениях она безопаснее, чем была тогда. По крайней мере, теперь мы можем дать отпор.

Я киваю ему, чтобы он продолжал.

— Аксель был маленьким для своего возраста и был практически кожа да кости, когда пришел. Дерзкая штука. Он сразу понравился мужчинам. Он был со своей матерью, когда приехал, хотя я не знаю, что сделала бедная женщина, чтобы они оба оказались здесь. В те времена даже быть женщиной было небезопасно. Я полагаю, что это не сильно отличается от сегодняшнего дня, но ты лучше меня знаешь, каково это там. Те первые ополченцы, совершавшие обход после Раскола, были безжалостны, изверги, о которых даже мы не слышали.

Я немного съеживаюсь при мысли об этом. Темные, темные времена в нашей истории. Я сделала все, что могла, чтобы выцарапать это из своей памяти.

— Прошло не более нескольких недель, после того, как Акс попал сюда, когда все это произошло, бунт, в результате которого охранники покинули нас.

Я увлечена рассказом Тео о Гробнице и историей Акселя.

* * *

— Что, черт возьми, происходит? — Сонно спросил мой сокамерник Пип, когда я прислонился к решетке нашей камеры.

— Не знаю, — ответил я, сжав губы в тонкую линию. — Какая-то суета продолжается.

Пип встал и подошел ко мне, вглядываясь в темные коридоры. Издевательства и насмешки были слышны из нескольких коридоров, тяжелые шаги и время указывали на то, что это были охранники. Характерный звук ключей и открываемой ячейки заставил меня и Пипа посмотреть друг на друга, беспокойство и замешательство отразились на наших лицах.

— Мама! — закричал тихий голос, и даже мое закаленное сердце треснуло.

Сквозь издевательский смех донесся женский крик, детский голос утонул. Мы услышали, как захлопнулась камера, когда молодой голос выл и звал свою мать.

— Черт, — сказал Пип.

Мгновение спустя звуки борьбы приблизились, и я посмотрел в конец коридора, чтобы увидеть, как несколько охранников тащат за собой женщину-заключенную. Когда они подошли ближе, я увидел, что по лицу женщины текут слезы, хотя она, казалось, не сопротивлялась. Я задавался вопросом, угрожали ли они мальчику, чтобы добиться ее сотрудничества.

Вздохнув, я вернулся к своей кровати и прислонился к стене. Звуки криков и плача эхом разносились по Гробнице. Это была одна из самых длинных ночей, которые я провел здесь, в Гробнице, и даже сегодня крики этой бедной женщины снятся мне в кошмарах.

На следующее утро атмосфера изменилась. Охранники долгое время были проклятием для заключенных еще до Раскола, и даже насильники среди нас, казалось, были возмущены тем, что охранники украли, изнасиловали и