Король плоти и костей - Лив Зандер Страница 20

Кожа моя покрылась мурашками, тело одеревенело. Я спятила, сошла с ума. Разум не выдержал серости и монотонности этого места; иначе почему я стала слышать голоса?

Меня затрясло, и Енош, погладив меня по щеке, заставил посмотреть ему в глаза.

– Почему твое сердце так застучало?

Я съежилась, зажала уши, но шелестящая в черепе какофония шепотков не прекращалась.

«Сердце, жилы, прах и пух, третий заберет твой дух».

– Что это за голос?

– Голос? – Большой палец Еноша провел по моих дрожащим губам. – Что он говорит, маленькая?

– Ужасные вещи…

Енош крепко обнял меня, словно защищая:

– Убирайся из ее головы.

– Но это… так… – шепот обернулся влажным дыханием, коснувшимся моей щеки, – …весело.

Возле нас стоял мужчина, его лицо находилось в считаных дюймах от моего – пока он не отступил. От него пахло сандалом. Его ярко-зеленые глаза смотрели на меня. Выпрямившись во весь свой впечатляющий рост, мужчина сошел с помоста. Его длинные рыжеватые волосы ниспадали на коричневый фетровый камзол, искусно расшитый золотистыми листьями.

– А вдруг Джон выбрался из могилы? Кто позаботится о папе? – пища издевательски-высоким голосом, мужчина обмахивался рукой, как веером, делая вид, что ему дурно. В венах моих кипела жидкая ярость, а разум отчаянно пытался понять, что происходит. – Если бы я выполнила свой долг жены, мой бедный Джон не…

– Хватит! – рявкнул Енош.

– …заработал бы дырку в черепе. Его смерть на моей совести. Я никчемная дрянь. Неженщина. – Мужчина захлопал в ладоши. – О, какая дивная агония прячется за этими синими глазками, прямо под стать твоим страданиям, Енош, такая…

Мужчина поперхнулся своими словами, а через мгновение изо рта его хлынула кровь. Густая, темная, она побежала по подбородку, заливая костяной шип, торчащий из его шеи. В воздухе резко запахло медью. Скосив глаза вниз, мужчина ухватил обеими руками зубец и вытащил его из себя, хрипя и побулькивая.

От этого зрелища у меня скрутило желудок, голова дико закружилась, и я невольно придвинулась ближе к Еношу.

– Ты убил его.

– Хотелось бы. – Вздохнув, Енош с силой провел ладонью по лицу и небрежно махнул в сторону упавшего на колени, уронившего голову умирающего. – Знакомься, Ада, это Ярин. Мой брат.

Брат.

Слово кольнуло меня в висок.

Как будто одного Еноша мне мало…

Влажный смешок сорвался с губ Ярина:

– Она плохо думает о тебе, братец. Смею сказать, она ненавидит тебя до глубины души.

Неужто Енош едва заметно вздрогнул?

Нет, наверное, мне показалось. Он решительно, по-хозяйски обнял меня за талию.

– И давно ты шныряешь среди ее мыслей?

Ярин поднялся – дыра в его шее уже исчезла – и ткнул пальцем в расплывающееся на камзоле кровавое пятно:

– Я и двух недель его не проносил. А теперь смотри, что ты наделал. Знаешь, сколько мне пришлось путешествовать, чтобы найти ткань такого качества?

– Ну и сколько?

– Да вот с тех самых пор, как ты обманул Эйлама, не дав ей умереть. – Ярин медленно повернулся вокруг своей оси, разглядывая покои и качая головой, после чего вновь уставился на Еноша. – Ты печально известен тем, что берешь то, что тебе не принадлежит, Енош, а это так раздражает его.

Мой взгляд метался между двумя мужчинами.

– Кто это – Эйлам?

«Наш брат».

Ярин подмигнул мне, а я резко повернулась к Еношу:

– У тебя два брата?

Енош обнял меня крепче.

– Прекрати нашептывать в ее сознании, пока я не превратил твою злонравную плоть в подушечку для костяных игл!

– Ох, ты всегда так скор на угрозы. Нет, Ада, мы не братья в том смысле, который вкладывают в это понятие смертные. – Глаза Ярина не отрывались от меня. «Очаровательно, он ведь припрятал тебя, как свой маленький секретик. И смотри-ка, он даже вставил в твой ошейник голубой драгоценный камень, под цвет твоих глаз». – Нас связывает исключительно братская любовь. Не так ли, Енош?

– Она из-за тебя нервничает, – прорычал Енош. – Перестань морочить ей голову и путать мысли, или я прикажу моим трупам выволочь тебя наружу и швырнуть на кучу мертвецов.

– В ее голове и так сплошная неразбериха. Лишенные света и привычных радостей, смертные сильно сдают, не выдерживают. Я уже пробовал. Та штучка вскрыла себе вены. – Ярин извлек из кармана яблоко, впился в него крепкими зубами, откусил с влажным хрустом и хитро ухмыльнулся. – В любом случае, учитывая прискорбное состояние твоего двора, ты вряд ли воплотишь свои угрозы в жизнь и… э-м-м… – Ярин лениво пригладил волосы. – Боже, боже, посмотрите на эту дыру. Ни слуг, ни пиршеств, ни музыки. Бледный двор ободран, так сказать, до костей, а мой брат утопает в жалости к себе, держа на коленях шлюху. – Зеленые глаза впились в меня. – В моем королевстве у тебя была бы куда более приятная компания.

Я выпрямилась.

– В каком королевстве?

– Ярин правит в Междумыслии. – Енош вздохнул. – Поверь, маленькая, тебе бы там не понравилось.

– О нет, нет, Ада, – добавил Ярин. – Это ужасно. Я и моя свита целыми днями только и делаем, что трахаемся, и пьем, и поем… и трахаемся. А если серьезно, братец, скажу я, что вы двое маловато общаетесь, если не считать те звериные вопли, которыми вы обмениваетесь, когда ты ее пользуешь. – Ярин опустился на помост, закинул ногу за ногу. – Видишь ли, Ада, Енош правит телесными останками всего, что когда-либо дышало. А вот душа твоя принадлежит мне. И еще, конечно, есть твоя жизненная сила, которая должна была достаться Эйламу. К несчастью – в основном для тебя, – мой брат, похоже, втрескался в тебя по уши.

– Спрячь от него свои мысли, иначе он исказит их, – шепнул мне Енош, расслабляя мои мышцы, поглаживая вдоль позвоночника.

– О, а ты не хочешь, чтобы я подправил их в твою пользу, братец? – Ярин смотрел мне прямо в глаза, и в мое сознание нескончаемым эхо просачивался шепот:

«Джон никогда не ценил меня, а Енош запер, как сокровище. Когда в последний раз мужчина хотел меня? Когда вожделел? Разве бог не заботится о моих нуждах? Не целует меня так нежно? Сколько еще я смогу отрицать, что нахожу истинное наслаждение в его ласках, и…»

Ярин застонал.

Из его шеи вновь вылезла острая кость, на сей раз в форме кинжала, но Ярин быстро вытащил ее – конечно, с усмешкой.

Виски ломило. Боль нарастала, расцветая кровавыми цветами. Нет, это не мои мысли. И никогда не будут моими.

– Если бы ты не сделал этого, Енош, – сказал Ярин, – возможно, она и полюбила бы тебя