Волчья дикость - Ульяна Соболева Страница 20

свою кровь и возможно вернет Айше к жизни. Роксана прошла мимо меня и подошла к окну, она распахнула шторы и солнце заиграло лучами на ее бриллиантовом колье. — Когда-то…когда Айше родилась, я говорила тебе чтоб ты ее не трогал…чтобы природа сделала свой выбор, но ты меня не послушал. Сейчас пришло время собирать камни. Природа все равно возьмет свое. Моя дочь не жилец и это был лишь вопрос времени и именно ты продлил ее страдания, Вахид. Ударил кулаком по столу и Роксана, вздрогнув, обернулась. — Айше — жива! Она моя сестра! Она твоя плоть и кровь от моей крови! А значит заслужила, чтоб за ее жизнь боролись! И я буду бороться даже если ты отвернешься! — Зачем? — Потому что я люблю мою сестру! Потому что я в ответе за ее жизнь! — Это эгоизм заставить всех страдать вместе с ней! — Значит не страдай! Наши взгляды встретились и она, не выдержав, отвернулась. — Ты не пускаешь Гульнару в свою спальню. — С каких пор мы это обсуждаем? — С тех пор как умирает твой наследник и нужно сделать нового! — Мой сын еще не умер! — Но скорей всего умрет! — Тебе лучше прямо сейчас покинуть мою комнату, архбаа! Она развернулась и вышла из моей комнаты, а я со злости смел все со стола, вышвырнул к чертовой матери на пол так что осколки разлетелись в разные стороны, а ковер забрызгали брызги джема и черного кофе. Я снова направился в сторону детской…И уже издалека услыхал как кричит мой мальчик. Внутри все сжалось, сердце как будто сейчас разорвется от боли. Я вошел в детскую и подошел к кроватке. Малыш дергал ручками и ножками и яростно кричал. Когда взял его на руки он начал вертеть головкой и открывать крошечный ротик. И я понимал — он голоден. Он адски голоден. А я ничем не могу ему помочь. На какое-то мгновение в голову ударил запах. И я оторопел, вытянулся, принюхиваясь и не веря самому себе. От ребенка пахнет …пахнет Ланой. Сильно. Так как будто она приближалась к нему, или держала его на руках. Но этого не может быть…это бред. Как она могла попасть сюда если тут всегда няньки. Наверное, я слишком близок к комнате Айше и поэтому меня преследует этот проклятый аромат, который въелся мне в мозги. Позволил малышу сосать мой палец… а сам носил его из угла в угол, но так и не укачал. В бессилии положил кричащего младенца в кровать и сдерживая слезы ярости и беспомощности вышел оттуда. — Пусть врач зайдет ко мне! Он пришел немедленно, рассыпаясь в поклонах и целуя мне руку. — Принцу стало лучше сегодня утром? Кто взвешивал младенца? — Я лично, мой император! — Ошибки быть не может? — Нет…никакой ошибки. Я взвесил на двух весах… и ребенок испражнился, простите за такие подробности. — И что это значит? — Это…это конечно невозможно, но мне кажется, что ночью его кормили. — Но он же не ест! — Он не ест то, что мы ему даем… — Значит ему могли давать что-то другое? — Могли…Задумчиво сказал врач. И мы посмотрели друг на друга. Потом я повернулся к одному из банахиров. — Немедленно принести мне записи со всех камер из коридора и из детской! Немедленно!

Глава 10.2

Глава 10.2

На записи темные коридоры, снуют слуги туда-сюда. Это длится какое-то время, и я начинаю терять терпение, потому что ничего не происходит. Как вдруг меня словно подбрасывает в кресле, и я дергаюсь вперед, упираясь руками в столешницу. Знакомый силуэт, идет почти наощупь, трогает стены. Что она здесь делает ночью? В тонкой ночной сорочке и накинутой на плечи кофте. Босая. Где-то на заднем фоне слышны крики моего сына…Ему еще не дали имени, потому что таковы обычаи волков не давать имя сыну до шестидесяти дней. Мертвые младенцы, не коронованные и не названные своими отцами не становятся принцами их хоронят в безымянных могилах за фамильным склепом. И эта участь скорей всего ждала моего ребенка. От одной мысли об этом мое сердце сжималось с адской силой и переставало биться. На доли секунд мне казалось, что если малыш умрет я умру вместе с ним. Я любил своих старших дочерей от Гульнары, я проводил с ними время каждый день, но моя любовь к этому слабому, к этому вечно плачущему и умирающему ребенку оказалась во сто крат сильнее, и я не знал с чем это связано, почему я настолько привязался к ребенку и дело вовсе не в том, что это мальчик. Я не привык к его крикам, как привыкли другие и даже сейчас этот плач сводил меня с ума делая совершенно беспомощным и жалким.

Я смотрю за женщиной, я весь во внимании и, кажется, каждый мой нерв вибрирует.

Мне, видно, как раскачиваются длинные волосы, как касаются кончиками ее бедер, угадывающихся под белой тканью. Куда она идет ночью? Где чертовая охрана? Или Айше приказала не охранять ее комнату?

Может быть, она снова нашла себе любовника? От одной мысли об этом глаза застилает красная пелена и я готов вскочить, чтобы броситься к ней и оторвать ей голову.

Лана двигается в сторону детской. Она вытянула вперед руки, как будто под гипнозом, как будто что-то манит ее, тянет, заставляет идти и идти. Пока она не останавливается напротив двери детской. Потом поворачивает ручку и входит туда.

Я уже не сижу на кресле, я вскочил, опираясь руками в стол и сверля глазами дверь. Жду, когда она выйдет, но она не выходит. И вдруг…вдруг я понимаю, что детский плач стих. Стало совершенно глухо. Малыш больше не кричит. Перематываю, глядя на время…ручка двери поворачивается и Лана выходит из комнаты младенца спустя почти час, она поправляет на груди ночную рубашку, осматривается по сторонам и крадется в обратном направлении, к комнате Айше. Плача больше не слышно…Лана исчезает за дверью, а я ошарашенно смотрю на монитор своего ноутбука. Потом резко захлопываю крышку и щелчком подзываю одного из банахиров.

— Пусть Захир приведет ко мне бывшую фаворитку!

— Да, мой Император! Немедленно приведет!

Что она там делала? Как вообще посмела войти в комнату к моему сыну? Почему ее никто не остановил? От ярости и непонимания дрожит каждый нерв и, мне кажется, мое сердце колотится где-то у меня в горле. Зверь мечется внутри, он скалит пасть, выпускает когти и хочет причинить боль, потому что только от звука ее имени сам дергается в