Танец масок (СИ) - Мария Николаевна Сакрытина Страница 20

— Холодно… — шептал призрак и по своему обыкновению гладил её руку. Фрида запрокинула голову, подставляя шею, и тихо, одними губами шепнула:

— Согрейся.

Ледяные губы прильнули к горячей коже. И тут же исчезли. Призрак подался назад, зло зашипел. Фрида удивлённо оглянулась, но он уже исчез.

На часовой башне торжественно зазвонил колокол. Ученики засуетились, дописывая последнее предложение. Фрида стряхнула оцепенение — не выспалась… Проклятая малиновка, проклятый рогатый наглец!.. Сделал ей ребёнка так ещё и поспать не дал!

— Мэм, — Мэри как всегда собрала работы. Кто-то из спешащих вон из класса учеников наступил ей на верхнюю юбку, и край рюша посерел. Фрида никак не могла оторвать взгляд от этого пятна. — Вы хотите сменить платье перед службой? Я приказала привезти вам…

— Нет, не хочу, — Фрида снова зевнула. Спать, спать бы… А ещё ночью идти к отцу…

— Мэм, может быть, вы хотите вернуться и отдохнуть?

Фрида забрала у камеристки работы, разложила по стопкам и убрала в сумку.

— Нет. Идём. Опоздаем в храм.

Во дворе шестеро лучших учеников-старшеклассников уже плясали ритуальный моррис: в белых рубашках, зелёных штанах, с бубенцами на щиколотках и платками в руках они разыгрывали не то потешное сражение, не то парад. Фрида заметила, с каким интересом Мэри рассматривает их, а особенно одного — сына императорского казначея, белокурого Антуана. Заметила и отвернулась. Пусть — Мэри взрослая девушка и знает, что делает. И ей ли осуждать, уж чья бы корова мычала… Главное, чтобы экзамены в этом году красавчик Антуан сдал, а всё остальное Фриду не волнует. Хотя и впрямь, он очень ничего…

Перед глазами сам собой возник спящий среди трав нагой золотоволосый юноша, прекрасный, как бог. Таким он Фриде запомнился сильнее, ярче, чем с рогами и копытами, чего уж греха таить. И тут же мелькнула глупая мысль: «А может, ответить ему? Встретимся ещё раз, большей-то беды не будет». Фрида прогнала её. Красивый фейри, да, этот белокурый Антуан ему и в подмётки не годится. Но Фрида его совсем не знает. И если один раз согрешила, то это же не повод вести себя как падшая женщина!

Но даже в храме не представлять, как сверкают на солнце золотые кудри, как нежна и бела, точно сливки, кожа, как притягательны губы фейри-подменыша, у Фриды не получалось

Служба тянулась мучительно долго. Жрицы богини плодородия танцевали чрезвычайно спокойный, очень медленный ритуальный танец — с ветвями берёз, со свечами, с рогом изобилия… Фрида смотрела на них, на их ритуальные безразмерные платья-балахоны, и мечтала оказаться в лесу, среди настоящей жизни, а не этого театра. Но нельзя, не сейчас — вечером.

Мэри рядом тоже аккуратно позёвывала в кулачок, но одно дело скучать и совсем другое — птицей улететь с церемонии. После этого можно и не возвращаться. А именно птицей Фрида мечтала сейчас стать. Глупое желание свободы, которое люди в этой империи выкорчёвывали в своих отпрысках ещё с детства.

В маленьком храме было душно и темно. Воздух проникал только сквозь небольшое круглое отверстие в куполе. Сотня прихожан, которым приходилось стоять, танцующие жрицы, да ещё со свечами… К концу службы Фрида едва не падала в обморок. Игра света и тени на тонких колоннах, украшенных цветочными гирляндами, её уже не увлекала. Всё представлялся вчерашний деревенский подарок-намёк: «Ты ведьма» — гирлянда с «кукушкиным цветком». Встретиться, что ли, с Кейт, поговорить об этом? Дело-то нехитрое: старуха что ни день торчит на кладбище. Наверное, к переезду готовится…

Служба закончилась только на закате: жрицы управились со своим танцем, потом накормили всех ритуальным хлебом, символом плодородия. После Фрида, изо всех сил скрывая слабость, вместе с жёнами преподавателей раздала хлеб, уже обычный, нищим. Посмотрели ещё один моррис — в исполнении деревенских танцоров, не такой изящный и богатый, но куда живее, чем школьный. И только после него можно было, не привлекая лишнего внимания, отправляться домой, снова в маленький отпуск: во время майской недели Цветения школы по всей империи закрывались, а ученики разъезжались по домам. Имперцы очень любили начало мая, а плодородие в их сознании было сравнимо с богатством. Будешь работать во время Цветения, прогневаешь прекрасную Флору, она не простит — богатства лишишься. Люди в империи бывали очень суеверными, особенно если получали от этого выгоду.

Фрида приказала остановить карету на полпути к дому: она часто так делала, и к одиноким прогулкам леди слуги относились как к забавным странностям («Да наверняка к ухажёрам бегает!»). Фрида на эти слухи внимания не обращала — после скандала с зарплатой они были так, цветочками.

Вечер выдался необычайно тихий и яркий: на небе разгорался настоящий пожар. В лесу давно сгустились тени, и Фрида, подобрав юбки, шла практически на ощупь, больше полагаясь на звуки и запахи, чем на зрение. К тому же, тропа сама ложилась ей под ноги, пока не привела к озеру в самой чаще. Здесь находился ещё один вход на «ту сторону»: у озера не было дна, и рыба там иной раз ловилась забавная. Фрида могла иногда полакомиться собственноручно сваренной ухой или зажаренной на открытом огне рыбкой — если было настроение, или Лесной король задерживался. Здесь, в пещере неподалёку Фрида держала свою «ведьмину кухню»: запасы трав, утварь, кое-что из старой мебели. Было очень удобно: лес хранил её нетронутой, и никто не видел леди за непотребным занятием.

Свистнув, Фрида вытянула руку — и на плечо ей скакнула белочка. Шустро пробежала к другой руке, потом — к застёжкам-крючкам. Быстро-быстро расстегнула — и прыгнула обратно на дерево. Фрида скормила ей арахис.

Оставив помощницу хрумкать заморским орехом, Фрида вылезла из платья, как из панциря, стянула нижнюю юбку и корсет — у него крючки были спереди, что намного удобнее, если нужно снять самой. Потом, скинув нижнюю рубашку и распустив волосы, нагишом нырнула в бездонное озеро.

Перед глазами рябило, тенями проплывали мимо большие лобастые рыбы, несколько раз туда-сюда пронеслась даже щука. Водоросли цеплялись за ноги, вплетались в волосы. Не обращая на них внимания, Фрида плыла, пока чёрное, с крапинками белого пятно не приблизилось… И небо с землёй поменялись местами: чёрная клякса стала ночью, а белые крапинки — звёздами.

Здесь закат давно догорел. Над озером, из которого Фрида выплыла, летали любопытные разноцветные светлячки — они