Отражения - Мария Николаевна Покусаева Страница 21

– И вам спокойной, леди Лидделл.

ГЛАВА 2: Бедная девочка

В доме Габриэля нам никто не обрадовался.

Невысокая, сухая женщина с тронутыми сединой волосами посмотрела на меня так, словно она была воспитательницей в яслях, а я пришла сюда, чтобы втянуть вверенных ей детей в какую-нибудь нехорошую историю. Воровать яблоки, например, или шляться по заброшенным стройкам.

Она появилась словно бы из теней, как фэйри, вынырнула из-за какого-то угла, стоило мне моргнуть, и встала перед светлыми двустворчатыми дверьми, ведущими в комнату, куда нам всем было нужно попасть.

На Кондора эта женщина смотрела с еще большим недоверием. Она нервно дотронулась до жемчужной броши, прикрепленной к высокому, жесткому воротнику фиолетовой блузки, нахмурилась и сухо сказала:

– Доброго дня, Юлиан.

Он улыбнулся ей в ответ и покрепче сжал мою руку, словно без этого я бы не высунулась из-за его спины.

– Доброго дня, тетя Хеллен, – поклонился он. – Позвольте представить вам леди Мари Лидделл, она пришла проведать…

– Бриджет, – перебил его Габриэль. – Мы ненадолго, – добавил он виновато.

Тетя Хеллен нахмурилась еще больше:

– У вас четверть часа, – сказала она, скрестив руки на груди, и перевела взгляд с меня на Кондора. Взгляд ничего доброго не предвещал. – Врач был у нее с утра и сказал, что вам, молодой человек, стоило бы бережнее относиться к тому, кого касается ваша магия.

Пришла моя очередь хватать кое-кого за запястье и хмуриться.

– Никакой магии сегодня, тетя Хеллен, – сказал Кондор, не меняясь в лице. Он все так же улыбался, с какой-то деланной беспечностью мальчишки, которого пытаются отчитать за шалости, которые он сам шалостями не считает. – Но я поговорю с ее врачом, – беспечная улыбка искривилась лишь самую малость. – Тем более, как я помню, я сам же его и нанял. Пойдемте, леди Лидделл, посмотрите на вашу, хм, находку и убедитесь, что ей здесь не причиняют никакого вреда.

Он протащил меня за собой, мимо тети Хеллен, которая застыла с широко распахнутыми глазами. Краем уха я услышала, что Габриэль извинился перед ней, а потом двери закрылись за моей спиной, и мы оказались в маленькой и очень уютной комнате.

Прямоугольные окна с мелкими стеклышками, сложенными в геометрический узор, выходили куда-то в хмурую зимнюю Альбу. Сквозь стеклышки угадывались очертания голых деревьев, ограды, улицы с темными силуэтами домов. Холодный свет проникал оттуда, но его было недостаточно, чтобы развеять сумрак в углах. Словно бы этого было мало, тетя Хеллен, недовольно топая, стремительно пересекла комнаты и задернула шторы поплотнее.

– Ведите себя потише, – строго бросила она через плечо. – У девочки сильно болела голова. Сейчас я приведу ее.

Она снова исчезла – я услышала только шелест юбки и все те же шаги. Наверное, она бы цокала каблуками, если бы ковры на полу не заглушали звуки.

Я посмотрела на Кондора и вопросительно подняла бровь.

– Тетя Хеллен недовольна всеми нами, – пояснил он, отходя от меня на шаг и потирая запястье, в которое я вцепилась минуту назад так, что, не будь на моих руках тонких кружевных перчаток, я бы, наверное, его поцарапала. – И особенно мной. Ты же предупредил ее, правда? – ласково спросил он Габриэля.

Габриэль застыл и выпрямился.

– К-конечно, – на выдохе ответил он. – Я сказал, что ты зайдешь.

– Что мы зайдем, – поправил его Кондор, кивая в мою сторону. – Мы с леди Лидделл. Подопечной моего отца. Девушкой, чья доброта очень, очень помогла Бриджет… – начал он, но фыркнул, когда понял, что говорит с сарказмом, подошел ближе к окну и чуть отодвинул штору, всматриваясь в наружность.

Я стояла, чувствуя себя так, словно меня только что отчитали за какую-то идиотскую провинность – так, за компанию. Совсем недавно мы сидели втроем в одной из комнат этого дома и придумывали ту ложь, которой в итоге накормили леди Хеллен Хьюм, и, как бы ни хотелось мне взбрыкнуть и надеть маску отстраненности, мне казалось, что я действительно виновата в том, за что на меня сердятся.

Потому что врать – это плохо, а я за последнее время врала так много, что еще чуть-чуть – и сама запутаюсь в этом вранье.

Габриэль моргнул пару раз – я отчетливо видела проступающее на его лице смущение – и одернул жилет. Сегодня он выглядел куда менее растрепанным, чем в прошлый раз, видимо, готовился куда-то идти. Или просто был, наконец, предупрежден, что в его доме снова появлюсь я с намерением увидеть своими глазами, что с той, другой девушкой из моего мира, случайно попавшей в портал, выстроенный Габриэлем, все правда хорошо. Кроме, видимо, мигрени. Возможно, магического характера.

– Ты прекрасно знаешь, как она относится к тебе и твоим идеям, – сказал Габриэль, поправляя очки. – Простите, леди Лидделл, – он обернулся ко мне. – Это… сложно и не должно касаться людей со стороны.

– О, нет, не за что извиняться! – заверила его я, махнув рукой. – Я уже поняла, что отношения волшебников и тетушек – сложная тема. В конце концов, я здесь с определенной целью, поэтому просто попробую не доставить вам неприятностей в отношениях с… Простите, как мне лучше называть вашу…?

– Леди Хьюм, – ответил Габриэль. – Она… не тетушка в полном смысле этого слова. Просто подруга моей матери и присматривала за мной все это время…

Кондор опять хмыкнул и сказал что-то, не оборачиваясь к нам, и я подумала, что иногда начинаю очень понимать Присциллу.

Моя рука потянулась к кристаллу на цепочке – я заметила это движение в большом зеркале на стене и сделала вид, что собиралась расправить воротник. Платье – серое в тонкую зеленую линию, скромное и теплое, с белым кружевным воротником и таким же кружевом на манжетах – делало меня на несколько лет младше, и в нем, как и в тех двух платьях Гейл, которые я носила в Гнезде, я чувствовала себя куда уютнее, чем в одном из пяти шелестящих и блестящих нарядов, заказанных у леди Флоры для балов и приемов во Дворце-на-Острове.

Снова раздались шаги, и я увидела, куда исчезала леди Хьюм – в небольшую, очень удачно спрятанную дверь в самом углу. Эта дверь открылась, показав кусок темноватой комнаты, в которой, кажется, шторы были задернуты еще более плотно. Леди Хьюм вышла первой, осторожно поддерживая за локоть уже знакомую мне девушку.

С той ночи многое поменялось.

Конечно, ее переодели – вместо порванных на колене джинсов и серой толстовки было вполне приличное по местным меркам домашнее платье и