Пламенько. Часть первая - Семён Сициер Страница 21

И вот, схлестнулись сабли!

По затихшему во всех углах особняку то и дело стал отзвучивать сабельный лязг и случайные выкрики. В самом зале было отчётливо слышно и напряжённое дыхание участников.

Первые минуты были традиционно разминочными, однако после такой разминки участники вспотевали с ног до головы, отчего оголялись по пояс. И тогда начинался настоящий бой.

Лука на сей раз действовал крайне аккуратно, в основном защищаясь, отбивая атаки Давида, который, в свою очередь, как обычно, действовал крайне агрессивно.

Удар! Удар! И промах. Но было близко.

Лука заряжался состязательной злостью. Сам он видел эту забаву больше как способ помочь успокоиться другу, но в процессе в нём самом что-то ломалось. И вот его удар жёстче, его нога вступает вперёд.

Удар! Удар! Попадание. И шипящий возглас Давида, схватившегося за плечо. С секунду после Давид усмехнулся, отбил себя по груди, издавая рычащий громкий зов.

— Давай! — Кричал Давид

— Мы разве не до первой крови? — С отдышкой спрашивал Лука.

— Да, всё правильно, до твоей первой крови! — Вытирая лицо от пота с коварной улыбкой отвечал Давид.

Лука рассмеялся, после, выставив клинок вперёд, приглашал Давида продолжить бой.

Ещё минута и Лука тоже был ранен. Лезвие прошло от груди и задело челюсть. Лука вскрикнул, затем промычал. И, казалось, он в порыве или замутнении сознания хотел продолжить, но затем помотал головой, поймал трезвый взгляд и передумал, бросив клинок на пол.

Давид будто немного расстроился и тоже выбросил саблю, не глядя, в зад себя.

Вишня живо встала со своего места. Подзадумавшись, она грубо окликнула Давида, который рыскал за выпивкой. Она позвала его в кабинет, чтобы заштопать, но он наотрез отказывался, повторяя раз за разом:

— Да на кой чёрт?

Она не стала его сильно уговаривать и кинув строгий свой взор на Луку, кивком головы указывала ему проследовать с ней в кабинет. Лука, конечно, перечить не стал и побрёл за ней.

В кабинете было прохладно, там нараспашку было открыто окно. Прикрыв его, Вишня показала Луке пальцем на стул, на который Лука приземлился, попутно сделав, будоражащие его, глотки, подобранного по пути, виски. Для анестезии, конечно же.

Не понятно почему, но в том кабинете всегда стоял странный запах, доносящийся откуда-то с улицы. Что-то грушевое, но такое, заполняющее лёгкие. Ещё там хорошо были слышны звуки ночной жизни улицы, — как где-то вдалеке лаяли собаки, редко проезжали машины, и как ветер ложился своей громоздкой тушей на деревья.

Вишне нравилось проявлять свою заботу о брате, она ценила такие моменты, как и Лука, пускай, ему эти моменты давались с тяжкой долей острой, проникающей в его кожу, боли.

Каждый взмах — иглоукалывание, затем, будто облизываешь гитарную струну. И скажем разом, струна всё тоньше, тоньше. И язык мой изранен, и так хочется порвать все струны.

— Сейчас ты что-нибудь чувствуешь? — Вновь прокалывая Луку, спрашивала Вишня.

— Да… Но я опять не уверен, что это не я себе всё надумываю, так неоднозначно — Поскрипывая зубами, напряжённым голосом, ответил ей Лука. На его груди, почти куда не глянь — пепельные ветви деревца, тянущегося от сердца и, как стал замечать Лука, и о чём он сообщал Вишне, когда болью уколов и шитья Вишня задевала одну из таких пепельных ветвей, Лука всё больше становился склонен к тёмным, мрачным чувствам, будто на эти чувства кто-то надавливал. Но понять наверняка так ли это у них никак не получалось, — Лука не мог определить, не выдумывает ли он это, не навязывает ли сам себе.

В этот раз, Лука, однако, умолчал о том, холодящем его душу, образе, пришедшем, стоило игле коснуться одной из ветвей. Образе, что нашёптывал ему, пытаясь ему показаться, и которого Лука посторонился, предпочёл не замечать, обратившись вместо этого к образу сестры, скрупулёзно колдующей над его ранением.

Взглянув напоследок на свой шрам в зеркале, и ощупав деревце, Лука вместе с Вишней вернулись в зал, где Давид опять пристал к Марку, только на этот раз он душевно перед ним извинялся, а Марк, скорее всего, уже с десяток раз простил его и просил не беспокоиться об этом.

Завидев Луку, Давид гордо поднялся, подтянул ремень на штанах и сказал:

— Надо съездить покататься!

— А как же шлюхи? — Изумлялся Лука.

На весь зал послышалось звонкое, угрожающее «Чего?», после которого Вишня острым взглядом пронзала Луку.

— Нет, Лука — Отвечал Давид, положив ему руку на плечо — Прости, дружище, мы таким не увлекаемся, тут уж давай как-то сам.

Лука рассмеялся:

— Ну ты жук!

Вишня всё ещё смотрела на Луку крайне претенциозно.

— Да это он хотел, я бы не стал, ты же знаешь — оправдывался он перед ней, после чего Вишня и вправду стала проще в лице, но предостерегая Луку, сказала:

— Ну смотри у меня.

— Так, давайте тогда — Хлопнув в ладоши, заключал Лука — Собирайтесь, Марк за рулём.

— Я тут — Развернувшись, выкинула Вишня, как бы говоря, что никуда не поедет.

Давид начал медленно собираться, нехотя, потихоньку расшатываясь, ища где-то свои вещи и туго соображая, что он хочет взять, когда как Марк был давно готов, валяясь на кресле, как и Лука, стоящий у выхода и постоянно поторапливающий Давида.

Когда же Давид соизволил собраться и дошёл до выхода, Лука, подняв руки вверх вознёс:

— Наконец-то!

— Так тебя же и ждали, чертилу такую, пока ты соберёшься, пока жопу почешешь, я-то давно уже был готов — Подкалывал его Давид.

Лука с улыбкой набросился на него, завязалась борьба, беготня, ребячество, так, пока они не свалились вместе с порога дома.

Оказавшись на улице, Давид достал пачку сигарет «Белая вдова», на что Лука обратил внимание, достав в свою очередь свою пачку «Синий дьявол», и с недоумением в лице, обратившись к Давиду:

— Ты же говорил, что «Синий дьявол» самые лучшие сигареты, а остальное всё мусор.

Взяв сигарету в рот, и так и корча рожу, будто вот он сейчас выкурит свою сигарету мечты, Давид пробормотал:

— Никогда такого не говорил.

— Ты же сам меня подсадил на «синего», сам говорил вот какие это крутые сигареты. По рукам меня бил, когда что-нибудь другое брал, пачки мои выкидывал, а сам?

— Да ты всё выдумываешь — Возражал ему Давид с совершенно невозмутимым видом.

Лука рассмеялся:

— Ой ты чучело немытое.

— Всё, заткнись, Лука — С улыбкой, отворачиваясь от Луки произнёс Давид.

Вскоре к выходу, где курили Давид с Лукой, Марк пригнал свою машину.

— Запрыгивайте! — Прокричал Марк, пафосно перед тем открыв окно, держа