Совы прилетают в полночь 2 (СИ) - Селезнёва Екатерина Страница 21

Тяжело вздохнув, посмотрела из окна кареты на проплывающие мимо дома, но в глазах стояло лицо повара. В голове крутился вопрос, откуда он меня знает? У моей предшественницы в этом городе почти не было знакомых, а сама я с ним не была знакома. Громкие выкрики прервали мои размышления. Карета поехала быстрее, однако чёрный экипаж без опознавательных знаков удостоилась града камней. Озлобленный народ требует найти убийцу, используя подручные средства. И только один вопрос, почему их не могут разогнать? Один из камней, разбив окно, влетел в карету и застыл у моих ног среди острых осколков стекла. Посмотрела на него отрешённо и покачала головой. На секунду допустив, что они по-своему правы, а я получила, что заслужила, потому что не могу найти этого изувера. И словно застыла от ужаса, судорожно глотая ртом воздух, попыталась привести себя в чувство.

Пришла в себя, лишь когда услышала голос Алекса и почувствовала тепло его рук. Смогла нормально вздохнуть, а потом, всхлипнув, прижалась, совершенно наплевав на всё. Я так устала без его рук, губ и душевного тепла. Устала быть сильной и всё понимающей.

Алекс рвано выдохнул и куда-то быстро пошагал со мной на руках, отдавая короткие приказы, а я лишь могла слышать стук его сердца, прижавшись щекой к груди. Руки вцепились в его одежду, и сейчас, наверное, меня от него будет сложно оторвать. Как так получилось, что он узнал, что со мной случилось, и оказался рядом, было всё равно. Главное - рядом, тогда когда особенно нужен.

Происходящее на дворцовой площади не было для меня сюрпризом, но такой агрессии не ожидала и, кажется, впервые, находясь в этом мире, поняла, что в любой момент могу умереть. Страшно и обидно, потому что так и не обрела своё счастье. Нет, даже не так… Я убегала от него, придумывая странные причины. Отмахивалась, как от назойливой мухи под надуманными предлогами, прикрываясь здравым смыслом, приличиями. Гордость говорила во мне, а по факту всё это мелочи, не достойные упоминания. Завтра нас не станет, и останется лишь горечь от упущенных возможностей.

Сейчас, находясь на руках у Александра, я понимала это со всей ясностью. Он же почувствовал во мне перемену и застыл на долю секунды, словно задумался или прислушивался, чтобы понять. Чуть отстранил от себя и заглянул в моё лицо. Осторожно коснулся щеки, стирая мокрые дорожки слёз. Я плачу? Как странно, что слёзы текут сами собой, а потом осторожно коснулся губ поцелуем, словно спрашивая разрешения. И мир взорвался, всё исчезло. Как голодная до ласки сама подалась ближе и обвила руками его шею, зарываясь пальцами в волосы на его затылке, наслаждаясь каждым прикосновением, зажмурилась от удовольствия. Хотелось упасть в него как в омут до самого конца жизни и никогда из этого состояния не выходить. Судорожно вздохнув, Алекс на миг прикрыл глаза, а потом я едва не утонула в его взгляде. Оттуда на меня лились нежность и любовь, а поцелуй последовавший за этим не был осторожным, он завоёвывал, исследовал новую территорию, приручал и заявлял свои права, клеймил. Сердце робко трепыхнулось от радости, а потом из него словно выпала льдинка, и оно радостно забилось, а образовавшаяся пустота наполнилась любовью, которой со мной сейчас делился Алекс. Всё потеряло смысл, я даже забыла о том, что мы можем быть не одни. Слуги, придворные и все проблемы мира отошли на второй план. Мир сузился до его рук, которые сейчас гладили мое тело. Каждое прикосновение бьёт током, заставляя извиваться в его руках, задыхаться и желать большего.

Холодные простыни коснулись спины, но я буквально была расплющена, а руки зафиксировали над головой, не позволяя сделать лишнее движение. Алекс чуть отстранился, пристально всматриваясь в меня, словно хотел понять, что твориться в моей голове. Или понять, что чувствую? Кажется, в эту минуту я пришла в себя и поняла, что мы в спальне и на мне нет одежды. Червячок сомнения шевельнулся в груди, но тут же был стёрт жадным поцелуем.

— Ты сама пришла, и будь я трижды проклят, больше не отпущу, чтобы ты себе не придумала, — прошептал и отстранился, отпуская меня. – Лежи, пока я раздеваюсь, хочу любоваться тобой.

Одежда летела в разные стороны, когда он начал её срывать с себя, а я как послушная девочка лежала и наблюдала за ним, желая быстрее вернуть тепло его объятий. И мне было всё равно, что я лежу, раскиданная по кровати, в чём мать родила. Я не испытывала стыда или смущения. Это было бы неправильно, не сейчас, когда я видела, с каким голодом он смотрит на меня, желая как можно быстрее соединиться в одно целое. Каждая клеточка трепещет от предвкушения, но сдерживать улыбку, наблюдая за ним, не получалось, особенно когда он запутался в одежде и начал рычать.

И вот он вернулся, счастливо выдохнул. Это первое прикосновение, кожа к коже, когда вдыхаешь родной и любимый запах, принадлежащий твоему мужчине, и понимаешь, что ждала этого намного дольше, чем эти несколько минут. Всю жизнь. И сейчас, находясь в его объятиях, обрела целый мир, тихую гавань, дом.

Страсть накрыла с головой, и места для нежности не осталось, мне хотелось его вобрать в себя целиком, и он был только рад, брал жёстко и глубоко, отбросив всю свою деликатность. И я наконец-то смогла раствориться в нём и отбросить все свои мысли. Одни голые инстинкты и желание одно на двоих, до дрожи в кончиках пальцев, до сбитого дыхания и тёмных мушек в глазах.

Глава 22

Утро пришло неожиданно и слишком отрезвляюще. Алекс молча ушёл, за остаток дня и ночи многое изменилось. Мы позволили себе больше, чем могли. В глубине его глаз появилось что-то странное, и пока мне не ведомое. Что нам принесет наше сближение? Ответа я не знала. Сейчас когда я стала любовницей короля, мне хотелось верить, что мы не остановимся на одной ночи.

Тело приятно ныло, а зеркало отражало тёмные отметины от пальцев Алекса. И я помнила, как появилась каждая из них, отчего мои глаза лишь светились ярче. Казалось, Алекс сорвался с цепи и отринул всё наносное и превратился в ненасытного хищника, что дорвался до желанной самки. И я разделяла его желание, кровать превратилась в поле боя, где нет выигравших и проигравших.

Утром он вызвал мою служанку и смылся, так и не сказав ни слова. Агнешка лишь качала головой и молчала, помогая мне одеваться. А я смотрела в зеркало и завидовала сама себе и в тоже время боялась спугнуть робкую надежду.

Королевские слуги ждали, когда Агнешка поможет собраться. Афишировать отношения Алекс не станет, это я хорошо понимаю и ни на что претендовать не собираюсь. Нам бы самим разобраться в том, что происходит, досужие сплетни совсем ни к чему, но я ошиблась. Слуга не повёл меня коридорами, как я думала. Мы пришли в уютную столовую, где посреди большой и светлой комнаты стоял накрытый стол. Алекс обнаружился у окна, при нашем появлении обернулся и сделал знак слуге, тот очень быстро исчез, так, что я даже не заметила.

— Присаживайся, — произнёс впервые за это утро нейтральным тоном, одновременно делая знак слугам, чтобы подавали еду.

Нервно сглотнув вставший в горле ком, села на предложенный стул при помощи лакея, который помог его подвинуть. Машинально кивая что положить на тарелку из предложенных блюд. Пальцы, сцепленные на коленях, подрагивали, а в уголках глаз почему-то собрались непрошенные слёзы. Опустила глаза в тарелку, чтобы не подавать вида, как я расстроена таким приёмом. И пусть я все понимаю, но в груди неприятно свербит, нашептывая, что теперь только так и будет и это надо принять, если я хочу оставаться с ним рядом. Для нас всё изменилось. Он больше не наследник престола, работающий дознавателем на корону, а я не маркиза из провинции. Герцогиня без мужа и приёмная мать дочери Александра и на эту вершину воздвиг меня сидящий напротив меня мужчина. Он – король, я подданная. В его жизни больше нет личного пространства, и я могу лишь это принять или уйти.

Сделав усилие, выдавила из себя улыбку и, расправив на коленях салфетку, пожелала приятного аппетита, на что получила в ответ странный взгляд. Алекс закашлялся, сделал глоток воды и взмахом руки выгнал всех слуг. Откинулся на спинку стула, чуть ослабив узел шейного платка, прикрыл глаза. Взъерошил руками волосы, старательно уложенные камердинером, и посмотрел на меня со вздохом.