Мэгги Шайн - Сумеречные воспоминания Страница 21

Спустя некоторое время он с недоумением вопрошал себя, как этой женщине удалось так быстро уговорить его? Что в ней было такого, что сломило его сопротивление?

Роланд прислонился к спинке кровати и вытянул ноги на матрасе. Рианнон уютно устроилась рядом, положив голову ему на бедра. Рассказывая, он рассеянно гладил ее волосы.

– Я был младшим из четырех сыновей, и мои родители хотели, чтобы я посвятил себя служению Богу. В те времена это была обычная судьба, уготованная для младшего сына. Если бы я стал монахом, это повысило бы престиж и влияние семейного имени.

Ее рука погладила его бедро, оставляя за собой пылающий след.

– Ты – монахом? – произнесла она таким тоном, словно эта идея казалась ей смехотворно– нелепой.

– Мне эта затея тоже не нравилась, поэтому в четырнадцать лет я убежал из дома, намереваясь сам сделаться хозяином своей судьбы. Ничего на свете я не желал сильнее, как стать рыцарем. Две недели я скитался, кормясь тем, что удавалось выпросить у добрых людей. Потом я нашел младенца. Ему, наверное, еще не было и года. Он лежал на одеяльце, расстеленном на траве, а его мать со своими фрейлинами собирали ягоды неподалеку. Они не заметили подкрадывающегося волка. Но я заметил.

– Волка? – воскликнула Рианнон. Глаза ее расширились, а рука, поглаживающая его ногу, на мгновение замерла. – Подбирающегося к ребенку? Что же ты сделал?

– Поначалу замер от страха. А затем малыш посмотрел на меня и улыбнулся. Он загугукал и замахал в воздухе пухлыми ручками. – Роланд покачал головой. – Не знаю, что на меня нашло, но я вытащил нож – единственное свое оружие – и бросился на волка. Это было чистое безумие. Зверь чуть не разорвал меня на куски.

Рианнон медленно села, посмотрев ему прямо в глаза. Роланд удивился, заметив, что она быстро моргает, стараясь скрыть подступившие к глазам слезы. Ее лицо было настолько близко, что он ощущал ее участившееся дыхание.

– Ты убил волка, Роланд?

– Да, как оказалось. Честно признаться, после первых нескольких укусов я мало что помню. – Рианнон прикрыла глаза. Ее тело сотрясала крупная дрожь, волосы упали на лицо, закрыв один глаз. Не задумываясь, Роланд подался вперед и убрал их. Его пальцы нежно ласкали ее лицо. Он подумал, что мог бы утонуть в ее бездонных черных глазах. – Когда я в следующий раз очнулся, – продолжал он, – то обнаружил себя лежащим в роскошной постели, и вокруг суетились слуги. Ребенок оказался внуком одного влиятельного барона и сыном рыцаря, сэра Гарета ле Бланка. Когда я поправился, он сделал меня своим оруженосцем. Два года я жил у него, и все это время он относился ко мне почти как к сыну. Он обучил меня всему, что знал сам, и позволил мне упражняться вместе с рыцарями во дворе его замка.

– И ты с упрямой решимостью, так хорошо мне знакомой, принялся тренироваться. С каждым днем ты становился сильнее и искуснее.

Роланд лишь пожал плечами.

– Ну, я действительно овладел некоторыми основными приемами.

– Расскажи, что было дальше, – попросила Рианнон.

Он подумал, что сейчас она очень похожа на ребенка, требующего сказки на ночь. Его пальцы продолжали ласкать ее волосы.

– Однажды я путешествовал вместе с сэром Гаретом. Мы ехали на рыцарский турнир, в котором он хотел принять участие. Конечно, с нами были и другие рыцари с их оруженосцами. А в засаде поджидала группа рыцарей, преданных заклятому врагу отца сэра Гарета.

Рианнон ничего не сказала, лишь коснулась рукой его лица, словно разделяя его болезненные воспоминания. – Гарет и другие рыцари храбро сражались и убили нескольких своих противников, но враг имел численное преимущество. – Картины далекого прошлого встали перед его глазами, словно все произошло только вчера. Он снова слышал лязганье оружия, крики и стоны умирающих воинов, неистовое ржание коней и стук удаляющихся копыт.

– Когда Гарет упал… во мне словно что-то перевернулось. Не могу описать точнее. Я оттащил его с поля битвы под прикрытие кустов, снял с его головы шлем и кольчужный капюшон. Слабеющими руками он вручил мне свой меч, поощряя сражаться, и испустил дух.

– Но ты же был всего лишь мальчиком!

Роланд отрицательно покачал головой:

– В те времена шестнадцатилетний юноша считался почти взрослым, Рианнон, и тебе это отлично известно. Я попросил других оруженосцев помочь мне снять с него нагрудник и кольчугу и надел все это на себя. Тогда мне казалось, что это заняло целую вечность, хотя в действительности несколько минут. Я облачился в его кольчужный капюшон и шлем, на руки натянул его перчатки. С мечом в руках и куском льда в сердце я ринулся в схватку, ведомый неизвестной мне доселе силой. Это был демон, которого я позже обнаружил в своей душе. Я оседлал коня своего хозяина, специально натренированного для сражений.

– И воевал вместо сэра Гарета, – выдохнула Рианнон.

– Не просто воевал. Я был разъярен. Помню только взмахи мечом, разящим без промаха. Помню звуки: крики раненых и свой собственный боевой клич. Мною овладел демон, Рианнон. Когда схватка окончилась, я оказался единственным уцелевшим. Меня окружали горы трупов.

Отогнав от себя эту картину, он посмотрел ей прямо в глаза. По ее щеке медленно сползала слеза, поразившая его. По неведомой ему причине он подался вперед и слизал слезу губами, чувствуя ее соленый вкус.

– Я никогда не рассказывал эту историю ни одной живой душе, Рианнон. – Его губы продолжали двигаться по ее влажной щеке, шепча слова.

Она запустила пальцы ему в волосы.

– И я никому не скажу, – поклялась она, – даже под страхом пыток или смерти. – Она склонила голову ему на плечо. – Что произошло дальше?

– Оруженосцы все разбежались, но не настолько далеко, чтобы не стать свидетелями битвы. Когда мы вернулись в замок отца Гарета, они рассказали об увиденном. Ко мне стали относиться как к герою и вскоре представили ко двору короля Людовика, являющегося двоюродным племянником отца Гарета, барона. И меня посвятили в рыцари за отвагу. Мечта моя сбылась, но я больше не хотел этого. Я страстно желал вернуться в отчий дом, к своей семье, и никогда больше не сталкиваться с необходимостью убийства.

– Так и случилось?

Роланд вымученно улыбнулся. Веки Рианнон закрывались, а сам он не чувствовал ни следа сонливости, значит, препарат Эрика действовал.

– Окончание истории я приберегу на завтра, Рианнон. Сейчас тебе нужно поспать и исцелиться.

Она протестующее покачала головой:

– Ты любил этого Гарета, поэтому и сражался так храбро. Горе наполнило твое сердце яростью, а не какой-то там демон.

Он закрыл глаза, страстно желая, чтобы ее слова оказались правдой.

– Отдыхай, Рианнон. Мы поговорим, когда ты проснешься.