Конец времен (ЛП) - И Сьюзен Страница 22

- Раффи, ты не можешь ему доверять. Не после того, что он натворил.

- Я знаю, как сомнительно это выглядит, - соглашается Иосия. - Но разве я не принес клятву? Жизнь за жизнь. Ты дал мне свободу от вечного рабства, даровал шанс на достойную жизнь. И я обещал, что ее заслужу.

Я поднимаю к нему лицо:

- Ты что-то не казался мне счастливым, когда Раффи появился в Сан-Франциско.

- Я думал, он мертв. Думал, что свободен от клятвы, волен сам выбирать свой путь. Но я бы никогда не предал Рафаила. Думаешь, почему он пришел именно ко мне? Я был единственным безоговорочно преданным сторонником. Лишь у меня нет общины, родословной или чести, на которые я променял бы верность ему. Это тебе понятно?

Он смотрит на Раффи.

- Я не знал, что они собирались с тобой сделать. Думал, просто пришьют тебе крылья. Лейла не хотела следовать приказу Уриила, но тот узнал о твоем присутствии, и она занервничала. А теперь у нее не осталось выбора. Ей больше не с кем заключать союзы. И только в ее силах вернуть тебе утраченное.

Вот тут он попал в точку. Помимо Дока со сломанной рукой, кто еще способен провести операцию?!

- Времени мало, архангел, - говорит Иосия. - Выборы вот-вот начнутся. И если ты не сможешь остановить Уриила, нам достанется чудовищный убийца в качестве Посланника. Его слово станет законом, а любой, кто выступит против – падет. Развяжется гражданская война. И закончится она тотальным истреблением: не людей – так ангелов, ему противостоящих.

Я чувствую, как напряжен Раффи. Разве может он отказаться? Это шанс вернуть свои крылья и все исправить. Мечты исполнятся. Желания сбудутся. Возможно, он даже станет Посланником и спасет нас всех от апокалиптического хаоса.

А затем отправится домой, чтобы больше никогда не возвращаться в мою жизнь.

ГЛАВА 24

- Где пройдет операция? – спрашивает Раффи.

- В обители, - отвечает Иосия. - Лейла под стражей. Она не может сбежать, но мне под силу провести тебя к ней тайком.

- Лети, я догоню, - произносит Раффи, расстегивая тренчкот.

- Мне лучше пойти с тобой, - говорю я.

- Нельзя. - Он снимает одежду вместе с рюкзаком, к которому привязан сверток с крыльями, и надевает последний задом наперед, надежно закрепляя ремни. Любой другой выглядел бы глупо, но только не Раффи: рюкзак, словно армейский вещмешок, отлично смотрится на его широкой груди.

- А кто тебе спину прикроет?

Раффи наклоняется вперед, упираясь руками в колени, и расправляет крылья, как человек, разминающий затекшие конечности.

- С этим справится Иосия. Для тебя там слишком опасно. Позаботься пока о семье.

Меня осеняет:

- Вдруг Лейла поможет Пейдж? – Мне ненавистно просить об этом, но если у Дока перелом, к кому нам ещё обращаться?

- Если со мной все пройдет гладко, посмотрим, что можно сделать.

- Времени у Пейдж не больше твоего.

- Безопасней сначала узнать, достойна ли Лейла доверия.

Он прав, но меня раздирают сомнения. Наконец я киваю.

- А что же твой меч?

- Я не смогу с ним лететь, раз он меня не принимает. А чтобы принял, я должен вернуть свои крылья. Приглядишь за ним до моего возвращения?

Я снова киваю, в груди разливается тепло.

- Так ты вернешься?

Он смотрит на меня с сожалением.

В силу обстоятельств мы уже разделялись, но в этот самый момент все похоже на расставание. Раффи вот-вот вернется в ангельский мир. И когда это случится, он забудет о дочери человеческой, с которой провел несколько дней. Он дал мне понять, что нас ничего не ждет.

- Это прощание? – спрашиваю я.

Он кивает.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я, как обычно, понятия не имею, о чем он думает. Могу предположить, но это будут мои фантазии.

Он наклоняется ближе и застывает на расстоянии поцелуя. Я прикрываю глаза, изнывая от предвкушения.

Он накрывает мой рот своим, и тепло его губ разжигает огонь в груди, а затем внизу живота.

Время замирает, я забываю обо всем – конце света, врагах, слежке, монстрах в ночи.

Все, что я чувствую – поцелуй.

Все, кем являюсь – девочкой Раффи.

Затем он отстраняется.

Прижимает свой лоб к моему, и я чувствую соленые капли на своих ресницах.

- Ты вернешь свои крылья. - Я сглатываю, и говорю быстрее, пока мой голос не дрогнул: - Станешь Посланником, и все последуют за тобой как за лидером. Ты отведешь ангелов домой, прочь из этого мира. Обещай, что после победы на выборах, ты заберешь их отсюда, подальше от нас.

- Этот пост получить не просто, но поверь, я сделаю все возможное, чтобы ангелы покинули землю.

И первым уйдет он.

Я снова сглатываю.

Мы стоим так еще немного, вдыхая один воздух.

Поднимается ветер, и, кажется, кроме нас, никого больше нет на свете.

Раффи выпрямляется.

- Дело не в том, чего я хочу или в чем нуждаюсь. Сама суть моего мироздания вот-вот разлетится на части. Я не могу позволить такому случиться.

- Я и не прошу, - говорю я, обхватив себя руками. - Для моего народа ты тоже последний шанс. Если возьмешь контроль и вернешь ангелов туда, откуда они пришли, мой мир, как и твой, будет спасен.

Но тебя рядом не будет.

Я всхлипываю.

Раффи печально качает головой:

- Так мы живем, Пенрин. Мы солдаты. Легендарные воины, готовые приносить легендарные жертвы. Мы не задаем вопросов. И выбора мы не имеем. – Он говорит это, словно мантру; старый обет, повторенный тысячу раз.

Он неохотно и вместе с тем решительно отстраняет меня от себя.

Убирает волосы с моего лица, поглаживает щеку, рассматривает черты моего лица, будто пытается их запомнить. Легкая улыбка касается его губ.

Он опускает руку, поворачивается спиной и взмывает вверх.

Я зажимаю ладонью рот, чтобы не выкрикнуть его имя.

Октябрьский ветер треплет мои волосы. Брошенные и заплутавшие, в небе кружат листья.

ГЛАВА 25

Нужно идти.

Повернуться и покинуть это место.

Но ноги будто приросли к тротуару. И я продолжаю стоять, погрузившись в свои тревоги. А вдруг это ловушка? Вдруг я больше его не увижу? Вдруг он снова угодил в руки своих врагов?

Я настолько ушла в себя, что не слышу шагов за спиной, а когда замечаю шум, бежать уже слишком поздно.

Из-за домов появляются люди. Один, пятеро, два десятка. Все обернуты в простыни, все как один обриты.

- Вы упустили их, - вздыхаю я. – Да и смотреть было, в общем-то, не на что.

Они приближаются ко мне со всех сторон.

- Мы здесь не ради них, - говорит один из бритоголовых. Его макушка темнее прочих – лысина ему не в новинку. – Великие предпочитают решать вопросы без посторонних. Мы это понимаем.

- Великие?

Люди все ближе и ближе, я начинаю чувствовать себя загнанной. Но это же члены культа, а не уличной банды. Я не слышала, чтобы они когда-либо нападали на прохожих. Но рука тянется к медведю на бедре.

- Нет, мы пришли не за ними, - слышу я женский голос. – Никто не назначал награду за ангела, с которым ты дружна. – Теперь я вижу говорящую, это она предлагала себя Пейдж.

- Надо было позволить тебя съесть.

Женщина сверкает глазами. Она всерьез оскорблена тем, что я сохранила ей жизнь.

Сдернув игрушку с меча, я берусь за его рукоять. Клинок прохладен, тверд и готов к битве. Но я не спешу применять его против них. Врагов, желающих нас убить, и без того хватает, нападать друг на друга – это уже слишком.

Я пячусь от Загорелой Макушки. А круг тем временем сужается.

- Вы что же, собираетесь навредить сестре своей Мессии? – Надеюсь, они верят собственным сказкам.

- Нет, мы не станем тебе вредить, - отвечает Загорелая Макушка и тянется ко мне.

Я отступаю, выхватив меч.

Из-за спины высовывается рука с пропитанной чем-то тряпкой и прижимает ее к моему лицу. От ткани исходит малоприятный запах, он бьет по ноздрям, достигает рассудка, и мир начинает кружиться.