Дело о Невесте Снежного Беса (СИ) - Гусина Дарья Страница 22

— Вы меня испугали! — возмущенно проговорил Тони. Тоже переигрывая.

— Ну извините. Мне нужен был… долгий и … хм… глубокий поцелуй. Зато ваш Дар теперь в порядке, — терпеливо объяснила я. Олевский молчал, явно прислушиваясь к себе и ошарашенно моргая. И я взвилась: — Да ты мне сам идею подсказал! В храме! И какого импа вы облили меня водой из чаши? Мне и так хватало… благословений!

Я сказала правду. Несколько минут в полузабытьи были для меня о-о-очень долгими. Поцелуй Тони запустил такие процессы, что моя бедная энергетическая система дала серьезный сбой. Я еще и водички глотнула, которая оказалась концентрированной Силой. Выданной щедро, на двоих: мужа и жену. Коловрат, скопившийся в животе, давил на легкие и на давал дышать. Вмешательство Антипа спасло меня от удушья. И потом я просто выдохнула в Тони все, что причиталось ему.

Антон Макарович посмотрел на свои руки, отложил телефон на тумбочку и провел правой ладонью над полом. Гостиную замело снегом, на нем заиграл хрустальными лучами лунный свет, у стола пробилась из ковра пушистая елочка, вскрикнув, зарылась в ее ветви снежная фея, а большой сугроб обрушился в камин, потушив огонь. Из кресла высунулся осоловевший от переедания Антип, осмотрелся, зябко передернул плечами, зевнул и исчез. Олевский провел над полом левой рукой, стирая воздействие. Это кусочек какого места только что побывал в нашей гостиной? Лесной чащи где-то на Севере, в землях Древних?

— Я вас немного раздула, как… шарик, ваши каналы, — смущенно объяснила я. — Вернула все, как было, даже лучше стало. Сила копилась… все эти годы, во мне и в тебе. Я тогда маленькой была, соткала стазис да и… перекрутила. Вот и получилось, что я вас… перекрыла. Ты сам виноват! Мог бы мне все объяснить. Давно! Считай, что я тебе немного отомстила.

Тони все еще не мог прийти в себя. Пробормотал растерянно:

— Постой, ты все вспомнила?

— Еще бы, — сказала я. — А вы совсем не изменились, дяденька. Как ваша рука?

— Побаливает на погоду, — Тони потянулся к плечу.

— У меня для тебя плохая новость, — сказала я. — У нас теперь один коловрат на двоих. Ритуал… получился.

— Мы теперь… — Олевский показал рукой на меня и на себя.

— Угу, женаты. Я не против. И ничего, что нет денег на большой дом. Меня вполне устроит комнатка в агентстве.

Так далеко заходить я не собиралась. Но уже не могла остановиться. Даже всхлипнула, встала и снова села. Расплакалась. Меня очень тронуло его признание в храме. И я была согласна на все, даже пройти с ним весь его опасный путь… до конца. Об этом я говорила, задыхаясь, пока не почувствовала, как меня обняли и прижали к себе.

— Разве это плохая новость? — с упреком проговорил Тони, целуя меня в макушку.

— Хорошая?

— Конечно.

— Угу, теперь не надо становиться на одно колено, предлагать руку и сердце… не люблю пафос.

— Да, — Тони хмыкнул. — Удачно получилось. Можешь не становиться на одно колено и предлагать мне руку и сердце. Осталось только одно.

— Что?

— Сказать, что я тебя люблю.

— Ну так скажи.

— Я люблю тебя, Лучезара.

— А я вас, Антон Макарович.

— Опять издеваешься?

— Прости. Ответь им, они сейчас телефон оборвут, волнуются. Или еще хуже – примчатся.

— Да, напишу, что у нас все хорошо.

— Не надо уходить из Академии, Тони. Мы просто никому не скажем. Я подожду, доучусь… какие-то четыре с половиной года. Ты ведь вендиго, и ты мой муж – никуда от меня не денешься, сам сказал. Кстати, у меня осталось немного коловрата. Заберешь?

Подняло меня рано, на рассвете. Каналы еще не полностью адаптировались к новому току энергии. Мне одновременно хотелось сворачивать горы и… спать. Порыскав на цыпочках по агентству,  я решила направить свой коловрат в полезное русло.

Склеив четыре больших листа бумаги, я разложила полученную «простынь» на столе в столовой и принялась систематизировать все факты по делу о «Ледяном Демоне». Накануне мы с Тони засиделись у камина, болтая и делая большие паузы на всякие глупости, вроде поцелуев и признаний в любви. А еще воспоминаний и восстановлении пробелов моей памяти: я узнала о том, как он жил после нашей встречи в подвале замка Горзулевичей, как долго лечил свои раны, не только телесные, но и душевные, искал меня и как увлекся наукой. Я рассказывала о своем детстве и вынужденном переезде в Мир Двоедушников.

— Очень многое сейчас завязано на твоем родном мире, Лу, — задумчиво сказал Тони, глядя в камин. — И на тебе.

— Ты о нашей Туманной Роще? — я ежилась, и Тони крепче прижимал меня к себе, кутая в плед (в комнате,  после демонстрации вернувшегося Дара вендиго, все еще было холодно, но мурашки у меня были не от этого). — Их всего две: одна у нас и еще одна в Академии. Я боюсь за родителей.

— Насколько я понял, фантомам в мире Прях не пробраться через защиту Повелителей и твоей мамы. Уж слишком сильна там магия альвов. Поэтому я больше волнуюсь за тебя. Помнишь тот взрыв в клубе «Двойная Луна»? Они проверяли, как порталом и взрывчаткой пробивается сильная магическая защита. Заодно пытались дотянуться до Куделей. У них не вышло ни то, ни другое. Это будет не просто Прорыв, это будет медленное завоевание нашего мира… мертвыми душами. Фантомоборцев можно обмануть, лишь надев личину, скрыв свою суть. Им нужны амулеты  из посмертных деревьев альвов, много амулетов. Ты и Милли – единственные аборигены Мира Прях, кого может пропустить Роща в Академии, но у Милли недостаточно коловрата, чтобы проломить защиту и вынести что-либо наружу. Одним словом, ты ключевой момент в их плане. Вот и найден еще один повод нам не расставаться ни на минуту, — удивительные глаза Тони отражали пламя камина. — Рядом со мной. Будь рядом, всегда. Поняла?   

Он устроился спать на диване в кабинете, а я пошла наверх. Думала, буду маяться, вздыхать и прислушиваться к шорохам внизу, а сама заснула, едва голова коснулась подушки.

Проснувшись, я прочитала в телефоне целую ленту сообщений от подруг. С фантомом они так и не поладили. Призрачная школьница пряталась в старых балках и отказывалась спускаться. Жрец очень удивился, узнав о том, что его «ужасный» призрак – умертвие обычной девочки-подростка. Несмотря на провал нашей миссии (я почему-то совсем не чувствовала себя виноватой), он горячо поблагодарил агентство и уверил ребят, Даню и Вележа, что постарается  договориться с фантомом сам.

Девочки очень беспокоились, хотя Тони еще вечером послал Богдану полный отчет о моем прекрасном самочувствие. Наверное, его сообщение получилось немного… туманным. Райяр списал все на мой выплеск, воду из чаши Белолики (почти угадал) и отчитал Гудкова. Вот и зря. Нужно будет поблагодарить Лексея при случае, не вдаваясь в подробности, разумеется.

Я стояла над листом бумаги и думала. Что мы имеем? Один сплошной клубок. Для того, чтобы его размотать, нужно систематизировать известное. Пробковая доска Тони не очень подходила для моих целей, а вот рисованная  схема – в самый раз. Чтобы не тратить время на запись, я переносила мысли на бумагу прямо из головы. Магическое тиснение горячим коловратом, конец первого семестра. Я небезнадежна.

Я увлеклась и… упс… неожиданно истощила резерв.  Непривычное чувство. Отрываться от дела и ждать, пока коловрат восстановиться, не хотелось. Вспомнились тренинги Вележа. Так, что тут у нас живое поблизости? Фикус жалко, пусть будут яблоки. Одно, вернее то, что от него осталось, отправилось в мусорное ведро. Вторым воспользоваться не удалось. Тони, взъерошенный, пахнущий мятной зубной пастой, перехватил его палочкой в воздухе над столом, подтянул к себе и с хрустом откусил.

— Истощилась? Держи.

Я потянулась к нему за поцелуем, но он рассмеялся, отложил яблоко, взял меня за руку и бросил на ладонь… кусок льда. Клянусь, он создал его сам, за долю секунды – вырастил на своей ладони.

— Что это? — удивилась я.

Кристалл стремительно таял. И отдавал мне коловрат.

— Я теперь и так умею, — похвастался Тони, — но твой способ мне больше нравится. Иди сюда. Закрепим эффект.