Песня теней (ЛП) - Мерседес Сильвия Страница 22

— Почему нет?

— Мы должны встретиться с Фендрелем на вершине, — отозвалась она, глядя на узкую тропу для овец, по которой они шли. Ветер, погода и время разъели ее, но местами ее еще было видно, она тянулась по склону. Она устала от одного вида.

— У нас есть часы до того, как можно будет переживать.

Холлис огляделась и увидела, что Пророк устроился удобнее на той стене с упрямым видом.

— Зайцев в этих краях мало, и твой красавчик не сразу найдет ужин. Можно отдохнуть.

Холлис подавила ругательство. Не было смысла обсуждать то, как Пророк описывал Фендреля, последняя неделя научила ее этому. Чем больше она спорила, тем упрямее он был. Проще было игнорировать его.

Она приготовилась погнать Пророка в путь угрозами или силой, если нужно. Но ей тоже требовался отдых. Теперь она уже не могла думать, о пути, не дав ноющим ногам хоть пары минут отдыха.

Хмурясь и тихо ругая себя, Холлис спустилась по склону и села на часть стены на три фута выше Пророка. Она выдохнула, оглянулась туда, откуда они пришли. Ручей с камнями у берега, пронзал центр долины, и травянистые склоны поднимались вдали, сменяясь камнями, которые мучили их ноги и утомляли души.

Прошло пять дней. Пять дней со смерти ду Мареллуса, венатрикс Альды и других. Пять дней с тех пор, как они покинули дорогу и отправились по глуши. Пять дней с падения заставы Фулкрад.

Они не видели ведьм. Фендрель предложил, и они оба подавили тени глубже в души, чтобы Ведьмаку страха было сложнее отыскать их. Аура смертных душ была слабее, и даже Призраку было бы сложно заметить их издалека.

Холлис не нравился план, когда Фендрель его предложил. Ей не нравилось, что у нее не было доступа к силам тени. Если на них вдруг нападут ведьмы, они будут почти беспомощны, останутся только скорпионы и яды. Но пока что уловка работала. С той ночи, когда напали три ведьмы, они шли дальше без помех. Они боролись с погодой, голодом, жаждой и беспощадными горами. Но не с ведьмами.

Но Холлис не нравилось долго сидеть. Хоть ее мышцы устали, она хотела двигаться. Чем быстрее они шли, тем скорее покинут эти проклятые горы, тем скорее увидят четыре башни каструма Ярканд впереди. Тем скорее будут дома.

Тем скорее Пророк вернется в плен.

Хоть она не хотела, Холлис взглянула на пленника. Он, к ее недовольству, глядел на нее и поймал ее взгляд. Она быстро отвернулась, глядя на склон впереди, делая вид, что изучала путь.

— Ты так и не спросила.

Она поежилась от его голоса. Чувства вдруг стали открытыми, она поймала край капюшона и подняла его на голову.

— Что не спросила? — сказала она, не оглядываясь.

— О, не играй, милая леди, — Пророк рассмеялся. — Ты размышляла днями. Почему я спас твою жизнь в ту ночь? Почему прыгнул на Оборотня? Почему не использовал шанс убежать, пока ты и парень были заняты? Зачем рисковал собой, помогая той, кто, хоть и не враг мне, доставит меня в руки моих врагов?

Он притих. Цепи звякнули, и, когда Холлис решилась взглянуть на него из-за капюшона, она увидела, что он смотрит на свои сломанные ногти.

— Достойный вопрос, — добавил он, глядя туда. — Обидно, что его не задали.

Холлис молчала. Вопрос не раз приходил ей в голову за последние дни. Но она не хотела его задавать. Она подозревала, что ответ ей не понравится.

— Меня можно посчитать безумным, — продолжил Пророк. Часть веселья пропала из его голоса. Он звучал тоньше, чем раньше. Мягче. Может, с меланхолией. — Ко мне относились бы как к принцу в Дулимуриане. Ведьма-королева устраивала бы банкеты в мою честь. Каждое мое слово было бы золотом, и я всегда имел бы место в мире. И меня не ждал бы костер в конце. И разлучение с моим братом по духу.

Снова про брата. Холлис поежилась. Было что-то повреждено в мужчине, который так звал дух, захвативший его.

Пророк оторвал кусок ногтя и бросил на траву.

— Я это видел. То, что описал. Кусочки, видения роскоши, легкости. Но ничего четкого и уверенного. Как обещания с губ лжеца. Я знаю, что такому верить нельзя.

Холлис смотрела на его профиль. Тяжелый лоб нависал над глубоко посаженными глазами. Челюсть было сложно рассмотреть под спутанной бородой. Длинный острый нос с тонкими ноздрями. Острые скулы над впавшими щеками. Она снова задалась вопросом, сколько ему было. Он был младше, чем она думала. Возраста Фендреля или чуть старше.

— Если хочешь, чтобы те сны сбылись, почему не дал ведьмам забрать тебя?

Ее вопрос повис в воздухе, долго находился в тишине. Холлис не знала, слышал ли он ее. Она не стала бы повторять. Она не стала бы так его радовать.

Но после вдохов без слов Пророк опустил подбородок к груди и взглянул на нее.

— Может, дело в твоем личике, — сказал он. — Может, я держусь за знания, что увижу его снова, строгое и хмурое, через год. Или, может, я просто верю в нечто большее, чем ведьмы, безумные святые и старые писания. Может… — он пошевелил бровями и сверкнул зубами в улыбке. — Может, я видел что-то еще. Но никому не сказал. И это дает мне надежду. Для тебя, для меня и всех нас.

— Что? — во рту Холлис пересохло, горло сдавило. — Что ты видел?

Пророк склонился к ней, уперся скованными ладонями в камень, согнув локти, опустив плечи. Он выглядел как торговка, готовая сплетничать. Холлис невольно склонилась, чтобы услышать его, поймала нефритовый взгляд и замерла.

— Я видел Избранного короля, — сказал он.

— Холлис!

Хотя голос был вдали, Холлис вздрогнула, словно кричали прямо за ней. Она повернулась так резко, что плечо пронзила боль. Ее взгляд упал на вершину склона, и она заметила там силуэт Фендреля, он махал рукой. В другой руке он держал зайцев.

Холлис вскочила на ноги и помахала в ответ левой рукой.

— Идем, — она грубо схватила Пророка за локоть, сняла его со стены. Он был выше нее больше, чем на голову, но ему не хватало сил противостоять, даже если он хотел. — Двигайся, и хватит этого бреда.

— Как скажешь, милая Холлис, — пропел он. Но его голова опустилась, он пошел впереди нее по тропе, в конце которой ждал Фендрель.

* * *

Богиня была к ним благосклонна тем вечером. Во время охоты на ужин Фендрель наткнулся на старую хижину. Ее давно бросили, и она была в половине мили от их дороги. Никто не был против отойти, чтобы поспать с крышей над головой.

Они собирали хворост по пути, и когда добрались до хижины, у них хватало топлива на хороший костер. Фендрель разобрался с зайцами, Холлис развела костер, и вскоре они сидели у огня и готовили кусочки мяса на кончиках своих ножей или, в случае Пророка, на конце длинной прочной ветки. Холлис знала, что не сможет смотреть на зайцев под конец пути. Но пока что она была рада любой еде в животе, так что проглотила свою долю без жалоб.

Когда они доели, Пророк сжался в комок спиной к костру и уснул почти сразу, укутавшись в тонкий плащ. Холлис не дала ему свой плащ. Она не хотела даже смотреть на него, хотя не знала, почему.

Зато она глядела на Фендреля из тени своего капюшона. Он сидел с другой стороны костра, смотрел на огонь, не замечая ее взгляда. О чем он думал, глядя на пламя? Вспоминал то странное видение, которое передал ему Пророк пять ночей назад? Думал о брате? Гвардин. Второй сын герцога Перрина ду Глейва.

Он думал об Избранном короле?

Холлис прикусила губы, втянув их в рот. Может, она сходила с ума от усталости и голода. Она знала, что не стоило верить видениям.

— Думаешь, мы справимся? — вдруг спросила она чуть громче, чем трещал костер.

Но Фендрель посмотрел на нее поверх огня.

— Ты про Ярканд? — он уверенно пожал плечами. — Конечно. Осталось два дня. Вот увидишь.

— Два дня? — казалось, что два года, время тянулось перед ней. Еще два дня в этих горах и с жареными зайцами. Еще два дня размышлений, нападут ли на них ведьмы, как они справятся с подавленными тенями. Холлис утомленно покачала головой. — Почему ты так уверен?

— Потому что мы должны. Мы должны дойти туда, Холлис. Должны выжить, — его глаза были почти стеклянными, сверкая в свете огня. — Нас ждет судьба. Богиня не даст нам умереть, пока мы не выполнили то, что Она на нас возложила. Пока мы не убили Жуткую Одиль.