Домой? Да никогда! - Радомира Берсень Страница 22

— Та самая, — жестко выдохнул он, — от которой ты оторвала кусок. Храмовая деревня. Домик. Помнишь?

Я кивнула и сглотнула странный удушливый ком, вставший в горле.

— Куда ты ее спрятала? — Настойчиво спрашивал Кинжал. — Я ж тебя всю ощупал, нигде нет. Ты ее не потеряла?

Что? Я вскочила на ноги, возмущенная донельзя.

— То есть ты сейчас не … не …, — я задыхалась и никак не могла сформулировать мысль.

— Ну почему же, — лениво возразил он, — я совместил полезное с приятным. Разве тебе не понравились мои объятия? По-моему, ты была не против.

Нет, я все-таки его убью когда-нибудь!

— Карта, — напомнил он, — ты мне ее отдашь ведь, верно?

— Утром! — Прошипела я, сверкая глазами и повернулась к нему спиной. Ну что за хамство! Так все было хорошо, так приятно и романтично, нет же — надо все испоганить. Совершенно обиженная на Кинжала, я стала освобождать от камней место для сна. Все. Никаких больше объятий и поцелуев. Вот приведу себя в порядок и буду щеголять … своими шикарными видами. А он пусть слюной подавится!

Уже свернувшись в клубочек на траве, я вдруг отчетливо поняла, что опять веду себя совершенно нелогично и по-дурацки. Я ведь передумала вести Кинжала в храм Темных Богов. А если я ему отдам оторванный кусок, то именно туда он и рванет. А может пусть его? Принесется сначала в храм, потом в жертву, а я как-нибудь вернусь в более густонаселенные места и найду себе мужичка попроще. Впрочем, обойдусь вообще без мужичков. Нет, нет, нет, не засыпать!

Я потрясла головой, стукнулась затылком о камень и прошипела пару ругательств. Судя по взметнувшейся тени, Кинжал приподнялся и заинтересованно наблюдал за мной. Пришлось снова демонстративно повернуться к нему спиной. Думай, дорогуша, думай! Допустим, мне даже не жалко этого мускулистого красавчика, с такими крепкими руками и горячими губами … да чтоб меня! Опять мысли не в ту степь пошли. Нужно держать себя в руках. Итак, допустим мне все равно, что темные убьют его. Но ведь, насколько я помню, в теле Кинжала воплотится один из них — более того! Не просто один из них, а вообще верховный темный! Он вернется сюда, в эту реальность, и начнет тут радостно захватывать власть над миром, пока весь его не присвоит. Если пришествие одних только теней темных делает мир серым, бесцветным и холодным, то что же будет, когда их верховное божество придет сюда во плоти? Нет, нет, нет, мне это не нравится! А еще я очень не люблю, когда по моей вине происходят какие-нибудь глобальные гадости, я же не злодейка какая, а очень даже положительная и симпатичная девушка. И вообще — я сбежала в этот мир, чтобы радоваться жизни, о какой радости можно говорить, если его захватят воплотившиеся Темные Боги? Стало быть, карту отдавать Кинжалу нельзя. Это прямо удачно, что он не знает место нахождения храма. Осталось лишь последнее дельце провернуть, чтобы он наверняка туда не попал.

Я приподнялась на локте и поглядела в ту сторону, где мирно сопел Кинжал. Он лежал спиной ко мне. Между нами тускло поблескивали красноватые глазки́ гаснущих углей. Отлично! Осталось только выяснить — не потеряла ли я действительно свой кусок карты. Это было бы вообще прекрасно.

Осторожно сев, я подняла руки и распустила волосы, кожа головы немедленно зазудела. Пройдя по ней ногтями, я с наслаждением потрясла волосами — с тихим шорохом что-то скользнуло мне по шее и провалилось за ворот платья. Ага, а вот и кусок карты. Кинжал дрыхнет. Вот и отлично. Я осторожно подползла к пепелищу, бросила на угли обрывок и принялась раздувать. Вспыхнул огонь, но он успел лишь едва мазнуть по обрывку — чья-то рука ловко выхватила его и быстро затушила.

— Я ожидал чего-то в таком роде, — с укором произнес Кинжал, — Мари, Мари, а ведь мы вроде поладили.

— Меня зовут не Мари! — Огрызнулась я, с досадою глядя как Кинжал аккуратно складывает обрывок.

— Предпочитаешь, чтобы я звал тебя темным именем? — Осведомился он.

Я прикусила губу. Разумеется нет и он прекрасно это понимает.

— Мне непонятно только одно: почему ты сначала с энтузиазмом тащила меня туда, а теперь не хочешь идти в храм? — Сухо спросил Кинжал. — Разве это была не твоя идея пойти туда? И что же изменилось? Хочешь все забрать себе, да? Передумала делиться?

— Да ты хоть представляешь, сколько там добра! — Взорвалась я, прекрасно понимая, что именно добра-то в темном храме скорее всего и нет ни в каком смысле. — Конечно, я хочу все забрать себе. Распихаю по карманам, а что не влезет — за пазуху засуну.

И я шлепнула себя по груди. Кинжал выразительно проследил мой жест, коротко усмехнулся и вытянул руку в сторону гор:

— Если я не ошибаюсь, у тебя в подчинении имеется целая армада каменных пауков, — злясь и покусывая губы, сказал он, — тебе достаточно призвать их и навьючить. А дальше только успевай погонять … в сторону Южного Рынка. Ты ведь в курсе, что это самый огромный рынок в мире?

— Зафига мне столько денег? — Устало спросила я, зевая во весь рот, — Жрать их, что ли? Или ты думаешь я отстрою себе дворец, найму красивых юношей, чтобы они танцевали в каждой комнате и засыплю весь дворец золотым песком? Да забери себе все! И это тоже!

Я пихнула туго набитый мех в его сторону.

— Ничего мне не надо, ясно? — Злобно сказала я и улеглась спать. Кинжал вздохнул, но ложиться не стал, размышляя о чем-то.

ГЛАВА 18.

Утром мы не разговаривали. Позавтракав, мы наконец пустились в путь, спускаясь все ниже, в сторону города. Вот уже наши ноги коснулись замечательно вымощенной, все еще крепкой дороги, заросшей травой, а справа и слева поплыли пустоглазые остовы домов, будто призраки мертвецов. Куда мы идем, интересно знать? Если в храм — то все плохо, все пропало. Впрочем, если я туда не войду, принести жертву будет некому. Я так понимаю бесплотные боги не в силах сделать этого сами. И вообще — они же боги, сами ручки марать не станут.

Я сбавила шаг, отставая от Кинжала. Оставаться одной, в разрушенном городе, страшно. Но мысль о жертвоприношении — страшней во много раз.

— Эй, ты там себе дом выбираешь, что ли? — Насмешливо спросил Кинжал, остановившись. — Не боись, сейчас мы идем в такой дом, который лучше любого дома во всем мире. Мы идем в мой дворец.