Проклятое чудо - Мери Ли Страница 22

– Нам нужна комната на ночь, а поутру лошадь.

Ангел нахмуривает брови и отводит взгляд в сторону.

– Лошадь у нас одна, – в итоге произносит он. – Как бы я ни хотел вам помочь, но её отдать не могу. Мои люди тогда будут вынуждены больше работать, да и добираться до других поселений пешком не сподручно. А вот ночлег предоставить в моих силах.

Сади не верит своим глазам. Ангел и демон мирно беседуют. Один просит у другого помощи, и тот её предоставляет. Это ли не чудо?

– Сколько это будет стоить? – спрашивает Кристофер.

Сади не уверена, что у демона есть деньги, но точно знает, что у неё их нет.

– Ничего. Я просто прошу вас отнестись с уважением к этому месту и его жителям.

Кристофер протягивает ангелу руку, и тот, Боже правый, пожимает её.

– Это я смогу сделать, – говорит Кристофер.

– А твоя невольница?

– Она вообще милашка, – отвечает Кристофер. – То и дело молится и помогает всем, кто попросит об этом.

Ангел провожает их к одному из крайних домов, стучит в дверь. Она открывается, и оттуда на них смотрит девушка с огромным животом. Она кланяется ангелу.

– Агата, прошу тебя, дай комнату этим путникам.

Агата бросает косой взгляд на Кристофера, кладёт руку себе на живот и кивает. Ангел уходит, сообщив, что у него есть важные дела на поле, а Кристофер и Сади входят в дом. Он длиннее остальных, и только внутри они понимают, что это необычный дом, что-то вроде гостиницы. Здесь всего четыре комнаты, одна из них кухня и столовая, вторая, как объясняет Агата, её жильё, две другие сдаются, обе пусты.

– Мы займём одну, – говорит Кристофер.

Пока Агата уходит за водой, Сади спрашивает:

– Почему одну, когда две тоже бесплатно?

– Если ты забыла, за нами гонятся демоны. В прямом смысле этого слова. Мне будет спокойно, если ты будешь рядом.

Что-то внутри Сади замирает после слов Кристофера. Это прозвучало так, словно она ему важна. Сади прекрасно понимает настоящий смысл слов, но так приятно, что за тебя кто-то беспокоится, даже если это демон, который в скором времени отдаст тебя с потрохами.

Агата появляется с кувшином в руках и указывает на последнюю дверь.

– Вам туда. Внутри всё чистое, поэтому, прежде чем ложиться, смойте с себя… всё.

– У вас есть Паровая? – спрашивает Сади.

Агата смотрит на неё, как на глупенького ребёнка.

– Почти.

И это "почти" вовсе не обещает Паровую.

Через час Сади моется на улице, в импровизированной металлической ванне. Стоя, чтобы не дай боже не располосовать своё тело об острые края заржавевшей посудины. Вода еле тёплая, но Сади и этому рада. С одной стороны, от неё стена дома, с двух деревянные настилы, скрывающие девушку, а третья – полотно, которое вот-вот сдует ветром.

– Ты долго там ещё? – спрашивает Кристофер.

– Нет.

Сади в очередной раз бросает взгляд на болтающийся на ветру половик.

– Есть хочется, – более тихо сообщает Кристофер.

– И мне.

– Тебя кормить, зря еду переводить.

Сади слышит улыбку в голосе Кристофера. Он не отпустил её одну и отправился следом. Хорошо хоть не стал заходить за перегородку. И на этом спасибо.

Замотавшись в огромное полотенце, которое больше похоже на одеяло, Сади всё же выходит, её место тут же занимает Кристофер. Он справляется с мытьём куда быстрее, выходит, и Сади тут же отводит взгляд. В противовес её полотенцу, которым можно вытереть весь городок, у Кристофера клочок ткани, которым он обмотал бёдра. Взгляд Сади возвращается к Кристоферу, его торс ещё влажный, но это ладно, Сади привлекают странные рисунки, которые распространяются от самых кистей, до груди, а потом ниже, ещё ниже, ещё немного ниже. Чёртово полотенце.

– Хватит глазеть.

Сади быстро отворачивается и, смотря в сторону, спрашивает:

– Что это за рисунки?

– Сложно объяснить.

Сади пожимает плечами и, прежде чем окончательно отвернуться, ещё раз бросает взгляд на тело демона.

– Снова пялишься, – говорит он.

– Тебе показалось, – отвечает она.

Сади слышит, как Кристофер фыркает и тихо посмеивается за её спиной. Она и сама не может сдержать глупой улыбки. Давно ей не было так легко с кем-то контактировать. Норна, да и только она приходит на ум. С остальными всегда существуют какие-то сложности. Даже с людьми.

Они возвращаются в комнату, Агата обещала принести им сменную одежду, но с тем условием, что Сади оставит своё платье ей. Не передать словами, как Сади была рада избавиться от этого красного ужаса.

Найдя на кровати рабские серые штаны на завязках и рубашки, Сади и Кристофер разобрали свои комплекты. Кристофер сдёргивает с себя полотенце, Сади взвизгнув прикрывает рукой глаза, но из-за того, что пальцы остались растопыренными, это никак не спасает её от созерцания тела демона.

– Кристофер!

Тот, как ни в чём не бывало, поворачивается к ней и выгибает бровь дугой.

– Что, Принцесса?

– Отвернись!

– Но это ты смотришь, значит отворачиваться ты должна. Таковы правила.

Сади резко отворачивается, а перед глазами до сих пор стоит голый Кристофер. Она слышит за спиной его смех, а потом слова:

– Скоро вернусь, добуду нам еды.

Дверь скрипит, и только после этого Сади оборачивается. Она до сих пор держит руку у лица и смотрит на место, где стоял Кристофер.

Бесстыжий и наглый.

Сади скидывает своё полотенце и быстро одевается. Штаны пришлись практически впору, а вот рубашка великовата. Сади закатывает рукава и застёгивает пуговицы. Сверху двух не хватает, и девушка поджимает губы.

Через несколько минут возвращается Кристофер и сообщает, что Агата не разрешила есть в комнате, говорит, что потом от крыс не избавиться.

В итоге, Сади и Кристофер сидят за деревянным столом, кроме них тут только Агата и парень по имени Олух. Может это и не имя вовсе, но Агата называет его только так и никак иначе.

Поев, Сади возвращается в комнату одна, а Кристофер отправляется поговорить с ангелом, он всё же надеется где-то раздобыть лошадь.

Войдя в комнату, Сади смотрит на единственную кровать, на которой для двоих будет явно мало места. Но мягкая постель манит, и Сади, не раздеваясь, забирается на неё. Она не будет отказывать себе в качественном отдыхе ради удобства демона. Тем более он сам просил её общаться с ним на равных.

Проваливаясь в сон, Сади понимает, что никогда настолько свободной себя не чувствовала. Словно в мире, кроме неё и её желаний, и вовсе ничего нет.