Как я прогуляла урок некромантии (СИ) - Виктория Миш Страница 22

Некоторые и вправду не возвращались.

Потупившись, я даже не сразу поняла, когда острое лезвие коснулось моей ладони. Так быстро и почти безболезненно Формблю сделал надрез. Вот, что значит – профессионал своего дела. Поверх моей ладони появилась его, тоже с надрезом. Потом он соединил наши ладони, обхватил мои пальцы и сжал в замок.

- Повторяй за мной… - ледяным тоном сказал магистр, - «Я Гелла Грацифизус, потомственная ведьма, клянусь кровью своего рода…»

- …клянусь кровью своего рода… - повторила я, разглядывая плиточный пол. Вон там, большая трещинка. А вот здесь, рядом со мной – совсем маленькая, на краешке…

- … что никому и никогда не расскажу о своей связи с Андрианом Формблю де Бриссаром…

- ЧТО?! – ойкнула я, позабыв разом про все плитки на свете. Наткнулась на тяжелый взгляд магистра, вспомнила, что нарушать слова клятвы, а также разговаривать на отвлеченные темы во время ритуала нельзя. Магия непредсказуема. И она включилась, когда мы соприкоснулись руками. И теперь, если разорвать наши руки, никто не знает, какой причудливый откат получится. Поэтому, стиснув зубы, я послушно произнесла: - никому и никогда не расскажу о своей связи с Андрианом Формблю де Бриссаром…

Потом выясню, что за связь он имел в виду.

Один поцелуй – это, ведь, не связь. Верно?

Мало ли, кто с кем целуется. Я-то, конечно, в этом пока неопытна. Впервые разрешила себе подойти к мужским губам так близко. Опыта в поцелуях у меня не было от слова совсем – в лесу целоваться можно было только с деревьями, а ведь это глупо…

Но в будущем, по заветам моей бабушки и мамы, я собиралась не отказывать себе в развлечениях такого рода. Ведьма я, в конце концов, или жрица Храма?

И всё-таки, я чувствовала себя неуютно.

Клятва.

Связь.

И вообще, я впервые услышала имя магистра. Мы привыкли звать его по фамилии, как всех преподавателей академии. Мне и в голову не приходило, что у магистра есть имя собственное. И оно такое красивое – Андриан.

- … не выдам себя ни словом, ни делом, ни письмом, ни намерением… - диктовал сквозь зубы Формблю. Рана начала гореть нестерпимо и мне захотелось отдернуть руку. Магистр как будто почувствовал это и сжал мою ладонь сильнее, - и буду носить метку до того времени, когда магистр разрешит снять ее мне…

Метку?!

Выпучив глаза, я по слогам повторила за Формблю слова клятвы. Сердце билось как сумасшедшее и я чувствовала, что нахожусь на грани истерики.

Он ставит на меня метку!

Как крестьяне ставят на животное, которое боятся потерять. Как учителя – на особо хулиганистых школьников, чтобы знать, где они и что делают.

Видимо, я вконец проштрафилась. И надоела магистру до смерти, вот он и решил взять проблемную ведьмочку на контроль.

- …А до тех пор я обещаю вести себя прилично, не шляться ночами, где ни попадя, не прогуливать уроки некромантии, если этого не прикажет сам магистр, и ставить его в известность, если собираюсь вылететь или уйти из академии даже на непродолжительное время…

- Эм… - моя ведьмовская сущность была в шоке, - А…

- Повторяй, иначе клятва разрушится. И я снова разрежу твою ладонь… На этот раз резану побольнее! – пригрозил магистр.

Мне понадобилось две секунды, чтобы совладать с чувствами. И не разрушить клятву.

Осталось только понять: что творит магистр? Неужели он специально ставит меня на колени?! Издевается и унижает меня ради наказания?

…Это не слыхано! Немыслимо!

Я, свободолюбивая ведьма из рода Грацефизус, чтя память своих уважаемых предков, не имею права произносить подобные вещи.

Во-первых, я не шляюсь ночами, а занимаюсь собственными делами!

Как считаю нужным, так и занимаюсь. Во-вторых, веду себя прилично, в соответствии с кодексом ведьм. И пусть он не написан на бумаге и не зафиксирован где-либо, каждая разумная ведьма старше шестнадцати знает границы дозволенного.

И самое главное правило ведьм гласит: «Не позволяй мужчине брать над собой контроль!». И неважно, кто он – возлюбленный или преподаватель.

И всё же, мне приходится подчинится. Да, Формблю зашёл слишком далеко. Он усыпил мою бдительность вначале, а потом ударил в спину.

Стоит ли говорить, что я ему это еще припомню?

И что любой, кто попытается завязать на моей шее ярмо, горько об этом пожалеет?

- Вот и прекрасно! – почти тепло произносит магистр и наши ладони вспыхивают красным – клятва дана и закреплена высшими силами, - Теперь ступай и приведи себя в сносный вид. Никаких брюк и штанов. Вспомни о форме академии и хоть сегодня прояви уважение!

- Ладно! – я смотрю на ладонь, которую еще недавно сжимали твердые пальцы. Удивительно, что не осталось красных отметин. Рука чуть ноет. Силищи у Формблю – как у тролля! – Говорят, к нам новый препод перевёлся. Приоденусь ради него!.. Надо произвести впечатление…

Не знаю, зачем я это сказала. Поддалась внезапному порыву.

Мне же, в целом, до лампочки, кто там у нас будет преподавать зельеварение. Но язык сам собой выдал эту фразу и магистр Формблю… неожиданно вспыхнул.

Одними глазами. Сверкнул и потух.

Почти незаметно. Вот только я увидела, ведь в этот момент как раз смотрела ему в лицо.

А потом он и вовсе по-военному развернулся на пятках и покинул ванную комнату.

- Какие мы!.. – фыркнула я, так и не поняв его странной реакции. Мое тело за это время успело полностью промерзнуть. Я огляделась в поисках полотенца и, не найдя его, простонала: - О!.. Ну я и растяпа!.. Полотенце взять забыла!.. Ну, как же так!..

Пришлось спешно бежать к себе в комнату. Хорошо, что по дороге никто мне не попался и не смог оценить меня в мокрой одежде. А то представляю, какие были бы сплетни: Грацефизус – мокрая курица. Или того хуже – на физкультуре ее так вываляли, что она долго не могла отмыться. Стыд и позор!

Когда же я, наконец, добежала до своей комнаты и нырнула в нее, ногой закрывая на ходу дверь, то уже не видела, как со стороны лестницы мелькнула чья-то тень.

И эта тень не поднималась на наш этаж, а явно спускалась с него…

Глава 11

Первая лекция пронеслась как в тумане. Оставшись без завтрака, я очень страдала и плохо воспринимала происходящее. Вникнуть в историю государства Тего мне удавалось с трудом. Мысли то и дело соскальзывали с этого предмета